Проводник

      Чёрный автомобиль притормозил на заросшей гравием дороге, помятой двумя параллельными друг другу следами колёс. Дверь авто открылась, и оттуда буквально вывалился молодой парень, а следом за ним вышла со стороны водительского сидения она.       Девушка толкнула молодого человека на поляну, полную гниющих душ, которые, думая, что найдут спасение, пытались ухватиться за блондина, а он, в свою очередь, кричал душераздирающим криком, боясь их прикосновений и пытаясь сбежать.       — Теперь это твоя остановка, урод, — едко произнесла Джухён, наступая на голень своего пассажира, не давая ему больше двигаться. — Ты будешь гнить здесь.       Она такая решительная. Я тоже когда-то был таким — в самом начале своей работы, но куда меня привела моя работа? Верно, сюда, догнивать своё время за непослушание. Я понял это ещё в тот момент, когда Бэ Джухён поцеловала меня. Она стала моим последним пассажиром, а я её первым. Надо же, как Здесь быстро всё решается. Проводники тоже не стоят на своём посту вечно. Рано или поздно их сменяет другой.       Но каков же принцип смены? Мы просто должны согрешить, чтобы нас отправили гнить с теми, кому нет места ни в Раю, ни в Аду. Увы, но так решили Здесь. Так решил Бог. А вы думали, что Бог — добрый парень? Бог справедлив, хитёр, а ещё он чертовски не прав, разбрасываясь своими детьми направо и налево и распоряжаясь ими, словно ненужными вещами — наплевательски. Его дети делают всю грязную работу за Него же. Это ведь мы, проводники, провожаем души в их последний путь. Почему мы увеличиваем скорость всякий раз, когда душа грешна, — потому что эта скорость и есть дорога в Ад. Дорога в Рай медленна и протяжна, потому что Он не любит, когда в Его дом попадает каждый. Он хочет, чтобы души заслужили его. Он хочет, чтобы мы копались в их грехах, а затем и сами гнили в них. Вот она, Отцовская любовь.       Невинная душа стала Его пешкой только потому, что Он так захотел. Потому что это Его план. Так решил Он. Грешников нужно наказывать, а грешникам нужно думать прежде, чем согрешить, иначе он узнает о последствиях своих грехов. И в то же время грешники наказываются такими же не менее греховными созданиями. Нами. Соучастниками этого безумия.       Девушка, увидев меня, переменилась в лице. Она была впервые в этом месте после нашего поцелуя. После нашего греха. Её наказанием стало моё замещение, а моим — гниение.       Подойдя ко мне, Джухён коснулась моей руки, где местами виднелась тёмная «кожа», а затем её ладонь перенеслась на мою щёку. Сколько же времени прошло с тех пор, как Бэ Джухён привезла меня сюда?.. Год? Два? Я уже и сбился со счёта.       Пока за нами никто не наблюдал, пока её пассажир безуспешно пытался скрыться, пока я всё ещё слышал её… Мягкие губы нежно коснулись моего виска, обжигая его горячим дыханием, которое я чувствовал.       — Я найду способ вытащить тебя отсюда, — тихо проговорила Джухён, касаясь моего лба своим. — Если бы не я… Прости… — я молчал, ведь не мог говорить, но я мог видеть, а видел я её слёзы.       Как же часто ты плачешь, Бэ Джухён. Должно быть, плакать — излюбленное тобой дело.