6
2 июня 2019 г. в 14:52
15 августа 2010 года
Мы все-таки покидаем этот гостеприимный дом.
Наши полицейские, наконец, определились. Мы поедем в форт Беннинг.
Шейн сумел убедить Рика и остальных, что военные точно лучше владеют ситуацией.
Мы успели немного отдохнуть и пополнить запасы еды из хозяйской кладовой. Поспали на мягких постелях.
Я даже нашла кое-что из белья, хорошие крепкие штаны и теплую кофту на будущее. Вечера становятся холодными.
И, быть может, она мне понадобится, если вдруг Дерил пригласит меня поехать на его байке?
Какие я глупости пишу! Ну вот с чего бы ему приглашать меня?
Потому что поцеловал там, в библиотеке? Так это я сама на него набросилась.
Потому что смотрит? Может, мне это кажется?
Но я замечаю, постоянно замечаю, как он смотрит на меня. Особенно, когда думает, что я не вижу этого.
Я не понимаю его взгляда, слишком пристального, слишком тяжелого. От него мне становится жарко, и щеки горят. И сердце стучит. Словно… Словно я (здесь жирно зачеркнуто слово, Дерил потер пальцем задумчиво, пытаясь понять, что же она написала, но так и не смог).
Не надо было этого писать! Не надо! Это все глупости! Глупости!
Гленн стучит в дверь, он предложил мне помощь. Мне он нравится, очень хороший парень, такой надежный, положительный, сильный.
Мне стоит обращать внимание на мужчин моего возраста, я думаю.
Дерил поморщился, перевернул страницу.
16 августа 2010 года
Уже вечер. Я сходила в дом умыться, встретила дочку хозяина, Бет, и та отдала мне одеяло.
Они очень хорошие, эти Грины. Мало кто согласится вот так терпеть на своей территории чужих людей.
На обратном пути встретила Ти Дога, и мы мило поболтали. Он, оказывается, очень веселый парень, знает много забавных историй.
Мы стояли у трейлера, уже со смехом вспоминая недавно пережитый ужас на шоссе.
Я как раз шутливо похлопала его по плечу, когда внезапно стало неуютно, словно морозом по коже продрало. Оглянувшись, я увидела, как Диксон, стоя неподалеку, прикуривает, не сводя с нас прищуренных острых глаз.
Мне почему-то стало слегка страшновато. Очень уж взгляд у него был злой. Сосредоточенный. Словно в прицел винтовки.
Ти Дог тоже оглянулся, удивленно поднял брови:
— Диксон к тебе неровно дышит?
Я даже закашлялась от неожиданности.
Господи, глупость какая!
С чего он взял?
Это скорее я…
Так, все. Хватит.
— Не знаю, о чем ты, — я постаралась улыбнуться как можно более отстраненно, — если о его людоедском взгляде, так он, по-моему, на всех так смотрит…
— Ну, не знаю… — Ти Дог опять покосился на Диксона, уже отвернувшегося, разглядывающего дом Гринов, — хотя, судя по его лицу, тебя он покусать явно не против…
— Перестань, Ти, — натужно рассмеялась я, покраснев до ушей, — это глупости все.
— Ну, если так, то, может, посидим вечером вместе? — Ти Дог придвинулся ближе, положил руку мне на плечо, — у меня есть бутылка красного вина. В конце концов, надо хоть немного расслабиться после того кошмара.
Мне стало неловко. Ти Дог мне нравился, но только как друг, и обижать его не хотелось.
Я открыла рот, лихорадочно пытаясь придумать необидный отказ, но тут прямо за спиной раздался хриплый злой голос:
— Да вы еще прямо здесь потрахайтесь.
Диксон, сумевший подойти, как всегда, совершенно бесшумно, грубо двинул плечом Ти Дога и пошагал дальше, даже не посмотрев на меня и кинув сквозь зубы возмущенно сделавшему замечание Ти:
— Завали, черномазый.
Ти Дог хмуро посмотрел ему вслед, но не стал выяснять отношения. С Диксоном это было бесполезно.
Я воспользовалась заминкой и попрощалась, не ответив ничего на его предложение.
И вот теперь, добравшись до дневника, я могу немного привести свои мысли в порядок, проанализировать не столько произошедшие события, хотя изначально вести дневник я собиралась именно для описания всего того, что происходит со мной.
Нет, дневник уже давно стал моим близким другом, которому я могу поведать о своих переживаниях, эмоциях, чувствах.
И поэтому вряд ли когда-либо, даже если все вернется на круги своя, в чем я уже серьезно сомневаюсь, решу его опубликовать. И даже дать прочитать кому-нибудь. Слишком личное.
За последние дни мне несколько раз было невероятно плохо. Страшно. Тяжело.
Первый раз на шоссе, когда мы на выезде из города попали в огромный затор из брошенных автомобилей.
Это было кошмарно.
Машины застряли, в трейлере Дейла что-то некстати сломалось, и мы не могли даже толком выехать из ловушки.
Мы все разбрелись по затору, обшаривая брошенные машины в поисках нужных вещей. Рик и Шейн бурно спорили, решая, что делать дальше. Дейл с винтовкой стоял на крыше трейлера, нес караул. Как так получилось, что мы пропустили огромное стадо мертвецов, приближающееся к нам, не знаю.
Я не сразу заметила мертвых, отошла далековато от группы, занятая обследованием машин.
Заслышав характерное шарканье, я буквально замерла от ужаса, не в силах пошевелиться. Как это все-таки неожиданно каждый раз! Никогда не привыкну, никогда!
Мертвец повернул свою отвратительную, уже начавшую гнить голову, и увидел меня.
Я лихорадочно шарила по поясу и не находила ничего, чем можно было бы защититься! Ничего!
Мертвец приближался на удивление шустро, я могла только отклоняться назад, прижавшись к капоту машины. Бороться было бессмысленно, кричать нельзя, еще больше тварей сбежится, оставалось только закрыть глаза.
Но тут позади мертвеца внезапно и тихо возник Диксон и одним точным ударом сразил его ножом в горло. Затем умудрился практически бесшумно уложить ходячего на асфальт, быстро оглядел меня и прижал палец к губам, призывая к тишине.
Огромной хищной кошкой скользнул дальше, по пути легко, даже не останавливаясь, добил еще одного мертвеца, вернулся ко мне, дернул за руку, практически бросая на залитый гнилой кровью асфальт.
Я не успела даже взвизгнуть, он зажал мне рот грубой ладонью:
— Тихо, бля!
Голос его был страшен. Я, не понимая, что он делает, подчинилась, полностью парализованная ужасом.
Он оставил меня на секунду, подтаскивая двоих убитых ходячих ближе, затем лег на меня, полностью закрыв своим телом, и привалил нас сверху мерзко воняющими трупами.
Я непонимающе дернулась, пытаясь освободиться, но Диксон, тяжелый, как шкаф, только еле слышно прорычал какое-то ругательство, сжал своими железными ручищами, сипло задышал в шею, опять затыкая мне рот ладонью.
Я не смогла двинуться, только испуганно попискивала ему в руку.
И тут мимо нас зашаркали, казалось, сотни гнилых ног ходячих. Я сразу поняла причины такого поведения Дерила и замерла. Даже, кажется, не дышала.
Мы лежали, не шевелясь, прижавшись друг к другу, я неосознанно цеплялась за край его жилетки, закрыв глаза, не в силах смотреть на проходящее мимо стадо.
И вот что странно: если в самом начале я не могла дышать от ужаса, затем нос забила резкая тошнотворная вонь разлагающегося трупа, то потом, когда я смогла сделать осторожный тихий вдох, оказалось, что чувствую я только запах Дерила. Он по-прежнему сжимал мне рот ладонью, видимо, опасаясь, что я не выдержу и выдам нас, и от его руки пахло кровью. А от его шеи, в которую я уткнулась, пахло потом, кожей и табаком. И почему-то этот запах отзывался во мне непонятной будоражащей дрожью, хотелось, как ни ужасна была ситуация, лежать вот так, прижавшись к нему и с упоением дыша им, долго-долго. Хотелось дотронуться до его шеи, там, где часто бьется синяя жилка, губами, попробовать на вкус его кожу. Она, верно, солоноватая от пота… Хотелось, чтобы он отпустил меня, убрал руку и позволил провести языком по скуле, спуститься к шее и ниже, к груди, и…
И бог знает, что бы еще подкинуло мое разыгравшееся не ко времени нимфоманское воображение, если бы все неожиданно не прекратилось.
Я даже не заметила, совершенно захваченная своими странными эмоциями, что мертвецы давно прошли, и мы лежим в абсолютной тишине. Диксон уже убрал руку с моих губ, но почему-то не спешил
подниматься, все так же держа меня в своих объятиях крепко и даже грубо. Болезненно.
Он отпустил меня, только когда я нерешительно шевельнулась под тяжелым телом, шепотом спрашивая, все ли закончилось.
— Да, поднимайся, — голос его был глух, глаза привычно смотрели вниз, челюсть сжата так, что, кажется, можно услышать скрип зубов.
Я поблагодарила его за спасение (в очередной раз!), но Дерил, как-то странно отреагировал, тихо ругнувшись и кивнув головой, чтоб я шла впереди него.
Я, не удержавшись, провела рукой по губам, словно хотела стереть вкус его кожи с них, натолкнулась на его прямой, острый взгляд, отслеживающий мои движения, отчего-то испугалась, даже сердце застучало прямо в горле.
Решив подумать об этом позже, я отвернулась и пошла к группе, надеясь, что ни с кем ничего не случилось.
Возле трейлера мы застали плачущую Лори, Керол, утешающую ее, серого от потери крови Ти Дога, который, оказывается, очень неловко упал и пропорол себе руку, и мрачного Эда, со страдальческим лицом растирающего ногу.
Оказалось, что сын Рика, Карл, убежал от мертвецов в лес, Рик, Шейн и Гленн ушли его искать, а Эд неудачно потянул ногу, когда прятался от ходячих.
Дерил тут же ушел следом за мужчинами, ворча по пути, что все следы они уже затоптали.
Мы остались ждать.
Признаться, я не думала о худшем. Карл мальчик сообразительный, смелый и ловкий, он скорее всего просто убежал и спрятался неподалеку, и скоро его найдут.
Уж Дерил точно найдет.
Примерно через час ожидания откуда-то из глубины леса раздался одинокий выстрел.
Мы начали уговаривать друг друга, что это хороший знак, должно быть, Рик нашел сына и сейчас вернется, но время шло, а никто не появлялся из леса.
На Лори было страшно смотреть. Она несколько раз порывалась сама идти в лес, но мы ее останавливали.
Начало темнеть.
Становилось все тревожнее, и мы уже склонялись к мысли, что необходимо собраться и выдвинуться следом за мужчинами. Это была дурацкая идея, глупая и бессмысленная, в темноте мы могли только потеряться. Никто из нас не жил в лесу, все были сугубо городскими жителями. Но просто оставаться на месте, ничего не делать совершенно невыносимо.
Мы с Лори и Дейлом уже готовы были к походу, оставляя наше имущество на очень сильно ослабевшего Ти Дога, и Керол, которую не отпустил от себя Эд, когда внезапно услышали стук копыт.
Со стороны подлеска скакала в нашу сторону женщина на темном красивом жеребце.
Женщина, девушка, темноволосая, спортивная, очень привлекательная, держалась в седле с грацией и непринужденностью амазонки.
— Лори? Лори Граймс? — крикнула она, вопросительно глядя на нас.
— Это я, — Лори, побледнев еще больше, шагнула вперед.
— Меня послал ваш муж, Рик, забирайтесь на лошадь, отвезу вас к сыну.
— Что с ним?
Лори подошла к лошади, ухватилась за стремя, требовательно глядя на всадницу.
— Случайная пуля, делаем, что можем, скорее!
Лори, тихо всхлипнув, тем не менее очень быстро забралась на круп лошади позади девушки.
Дейл попытался остановить ее, говоря, что это может быть ловушка, но всадница, усмехнувшись, коротко объяснила дорогу до фермы ее отца, где сейчас, по ее словам, и находились Рик и Карл, и ускакала.
Мы какое-то время постояли, оглушенные случившимся, а затем принялись растаскивать машины в стороны, чтоб у трейлера была возможность развернуться. Дейл, мастер на все руки, умудрился найти необходимую деталь в одном из застрявших в заторе грузовиков, и починить наш дом на колесах.
До фермы мы добрались уже в темноте.
К счастью, все мужчины, ушедшие на поиски Карла, были здесь.
Оказывается, Карла подстрелили прямо у них на глазах.
Рик уже нашел сына и двигался вместе с ним в обратном направлении, по пути встретив Дерила, когда раздался выстрел, и ушедший чуть вперед, чтоб рассмотреть оленя, выскочившего прямо на их пути, ребенок упал, словно мертвый.
Оказывается, друг ветеринара Хершелла Грина, на чьей ферме мы сейчас находились, Оттис, охотился, и не заметил за оленем мальчика. Пуля прошла навылет животному в грудь и застряла в боку ребенка.
Сейчас Хершелл извлек пулю, но требовалось переливание крови, антибиотики и много чего еще.
Лори и Рик не отходили от кровати сына, Оттис ходил безумно расстроенный, винил себя в произошедшем.
Мы устроились ночевать во дворе фермы, потому что в дом нас никто не приглашал, только угостили лимонадом и скромным ужином на летней веранде.
Вообще, к нам отнеслись довольно настороженно, но хозяев вполне можно понять.
Время сейчас такое, что доверять никому нельзя.
Ночью Карлу стало хуже, и стало понятно, что до утра он не дотянет. Неподалеку была больница, и там могло находиться нужное лекарство. Но в темноте идти туда просто самоубийственная затея.
Шейн и Оттис все же отправились, потому что медлить было нельзя.
Шейн меня поразил своей самоотверженностью. Стало ясно, что он любит Карла, как сына, искренне переживает за него и готов на все, чтоб спасти мальчику жизнь.
Оттис, мучимый чувством вины, тоже не захотел отсиживаться в стороне.
В ту тревожную ночь, конечно же, никто не спал.
Я сидела возле трейлера вместе с Гленном, вяло перекусывая какими-то орешками, неподалеку Керол разговаривала с Патрицией, женой Оттиса, затем зашла с ней в дом и чуть позже вышла оттуда, неся тарелку с отварным картофелем, которым нас угощали хозяева этим вечером.
Я думала, что она несет еду мужу, который спал в машине, храпя на весь двор, но она пошла дальше, к раскидистому старому дубу, возле которого припарковал свой байк Дерил, пропустивший ужин, чтоб сходить на трассу за своим железным конем.
Она отдала ему тарелку, что-то тихо сказала, улыбнулась.
А он… Мне показалось, что он улыбнулся ей в ответ!
Я не могла оторвать взгляд от них, в груди неприятно заныло, губы стали сухими.
Она ему нравится?
Ну не зря же улыбается!
Мне он ни разу не улыбнулся…
Но как же так? Она же замужем! Как она может?
Ну понятно, что Эд совершенно не подарок, даже мне, неискушенной в житейских делах, прекрасно было видно, что семья у Керол неудачная. А уж после смерти ее девочки, стало только хуже. Эд, хоть и не на глазах, но наедине, явно ее бьет. Керол носит кофты с длинным рукавом, прячет синяки.
Может, она хочет уйти от Эда к Дерилу?
Эта мысль была неприятной, но логичной.
Я выдохнула, хоть и не избавилась от кома в груди, но дышать все же смогла.
Да, а почему бы и нет?
Керол разумная женщина. И вовсе не такая мышка, как все про нее думают. Смогла вычислить, кто в этой ситуации будет самым полезным. За кем она будет как за каменной стеной. Ее Эд явно не подходит под категорию надежных мужчин. А вот Дерил…
Керол положила руку на плечо охотнику, а я отвернулась, с трудом заставив себя сосредоточиться на том, что говорил Гленн.
В конце концов, они взрослые люди, сами разберутся.
Вот только плакать хотелось невероятно.