* * *
Они потратили час, обсуждая находку мальчиков, и пришли к выводу, что это совпадение выглядит гораздо логичнее, чем могло показаться на первый взгляд. Амбридж и крестраж Воландеморта были буквально созданы друг для друга. Хотя такой дуэт немного пугал, но Снейп ловко вывел её из тревожной задумчивости забавными историями, как именно и сколько раз весь педагогический состав ненавидел Долорес. Она слушала его рассказ с чувством мстительного удовольствия, вспоминая, что эта женщина заставляла делать Гарри. К тому же это позволило ей оценить его действия с другой стороны, а не как обиженный подросток. Она не удержалась и расспросила Северуса о других событиях, его роль в которых ей была не ясна. И, казалось, что он испытывает практически удовольствие, показывая эту изнанку, раскрываясь. Он даже объяснил некоторые свои выпады вызовами от Темного лорда, которые сильно выбивали его из колеи. Это не звучало, как извинение, но она понимала. Однако, никаких подробностей, кроме самих фактов визитов на собрания Пожирателей, Снейп не рассказал. Гермиона предполагала, что он все ещё боялся отпугнуть её или защищал уже порядком треснувший детский мирок, в котором она пока оставалась. Им пришлось прерваться, так как зелья, теперь уже предназначенные не для неё, а для больничного крыла, потребовали своего внимания. Он позволил ей ассистировать, но все равно ревностно следил за всеми действиями. Гермиона не обижалась на его тотальный контроль, в конце концов, эти зелья были «настоящими», а не ученическими, и имели жесткие рамки качества. Они перекинулись парой фраз по делу, и Снейп даже похвалил её за аккуратность, но несколько часов незаметно пролетели практически в тишине. Такие моменты она ценила не меньше их близости, ей казалось, это показывает их связь, общие знаменатели. Наконец, они сделали перерыв на легкий обед, не удосужившись спуститься в общий зал, и воспользовались привилегиями Северуса как преподавателя. Домовики подали еду прямо в кабинет. За чаем она рассказала ему все остальное, что узнала о крестражах от Гарри и Дамблдора, и это, в целом, не было для него неожиданной новостью. Но директор ловко делегировал полномочия и почти не посвящал шпиона в данную тему, что показалось Гермионе странным и возмутительным. Однако, Северус подтвердил — болезнь и скорая смерть директора была вызвана именно крестражем, как она и предполагала. После обеда он заставил её выйти в класс на тренировку, хотя она отчаянно ленилась и даже пыталась неумело подлизываться. Но сделав несколько подходов, Гермиона разогрелась и теперь ловко бросалась всем своим немаленьким арсеналом в его щиты, теша себя мыслью, что уже заставляет его прикладывать усилия, а не просто скучающе отбивать заклинания. — Так вы действительно занимаетесь? — Гарри тихо постучался и сразу же проскользнул за дверь класса. Снейп развеял защитные чары. — А ты что представлял? — Гермиона поняла и расхохоталась, Гарри покраснел, как рак. — Поттер, дважды подумайте, прежде чем что-то говорить. Гарри смутился ещё больше, но все же вышел вперед. — Я хочу расспросить Кикимера сегодня. — Мне пойти с тобой? — Нет, — он был тверд, — это мой домовик и мне надо найти к нему подход. — Тогда… — Вообще-то я пришел к профессору Снейпу. Северус смотрел на Поттера равнодушно, в ожидании. — Можем мы поговорить о Регулусе Блэке? Гермиона почувствовала себя лишней и вернулась в кабинет. Прошло на удивление много времени, когда Северус наконец присоединился к ней. Она не знала, разговаривали ли они так долго или он просто избегал общения с ней. Очевидно, воспоминания о младшем брате Сириуса радости Снейпу не прибавили. — Я не буду тебя расспрашивать, если ты не хочешь говорить. Но не отталкивай меня. Ей показалось, что она сказала это в пустоту. Атмосфера перестала быть легкой и доверительной, однако, он пересилил себя. — Дело не в Регулусе. Он просто был молод и предан своей семье, не первый и не последний, кто купился на идеи Темного лорда. — Ты сравниваешь его с собой? — Конечно. Я не был и вполовину так увлечен и восхищен и все равно попался. Похоже, я разочаровал сам себя, когда понял, во что ввязался. — Все совершают ошибки, как бы банально это ни звучало. — Но не все добровольно встают под знамена монстра. — Ты был ещё очень молод. — Я был твоим ровесником. Ты бы согласилась сейчас стать Пожирательницей? — Гермиона непроизвольно вздрогнула. Она могла шутить об этом, но одна лишь мысль… — Тогда были другие времена, и он был другим, ещё человеком. — Возможно. Но это не значит, что он говорил другие вещи и делал что-то менее ужасное. — Но ты изменил свое решение. — Я просто испугался. — Перешел на другую сторону. — Предательство есть предательство, Гермиона. Это не игра, я не могу просто убивать людей, а потом вдруг стать чистеньким, — он злился. И она не знала, как уберечь его от этой злобы на самого себя. — Да и что мне это дало? Лили все равно мертва, я так и не смог её защитить. В Ордене мне не доверяют, и их не за что винить. Дамблдор посылает меня туда как героя, но возвращаюсь я… Он понятия не имеет и, я уверен, не хочет даже знать, что мне приходится там делать. Она осторожно приблизилась к нему и прильнула. Северус задыхался от ярости, сердце его бешено билось. Он взял её за плечи, пытаясь оттолкнуть, но тут же сдался и обнял. — С самого начала, когда я ещё даже не понимал, я уже старался дистанцироваться от… происходящего. Варил зелья, выполнял мелкие поручения, прикрывался учебой. Он не доверял мне тогда, видел, что я не хочу марать руки. Тогда я притащил ему пророчество, как последний дурак, надеясь заслужить любовь хозяина. Это ему понравилось, какое-то время он удовлетворялся моей ролью, хвалил мои знания. Но ему нужны были те, кто был готов на все. Как Белла, Кэрроу… Я не мог отказаться и попасть в немилость, тогда у меня уже были обязательства перед Дамблдором. И я выполнил приказ. Я говорил себе, что они бы все равно сделали все и без меня, что у меня есть цель, что я проявлю милосердие, не устраивая представления с пытками, что это что-то оправдывает. Его руки были такими холодными, что она чувствовала это даже через ткань мантии. — А потом, когда он вернулся, было… разное. Ему нужны были доказательства преданности. Новые и новые сделки с совестью. Я знал, куда идут мои зелья, я видел, что они делают с пленниками. И сам не раз… В ночь перед тем занятием, когда я согласился тренировать тебя, они, мы убили магглорожденную волшебницу. Она ничего не знала, её даже не допрашивали, просто повеселились. А утром я смотрел на тебя и знал, что, если ты когда-нибудь попадешься, тебе будет еще хуже, чем ей. Он стиснул её плечи мертвой хваткой, стал жестким и ледяным, как статуя. Она не видела его лица, но знала, что оно мертвенно-белое, а глаза черные и пустые. — И я знаю, как поступить, чтобы защитить тебя, школу, всех этих детей от того, что видел, что делал. Я могу выиграть вам время, по крайней мере. Не допустить самого страшного. Это то, что я должен, — он шептал так быстро, что не успевал дышать. — И вместо того, чтобы делать все от меня зависящее, я вдруг решаю, что могу рассчитывать на большее. Что мне достался приз. Он рассмеялся, хрипло, зло, почти безумно. — Я так жажду обладать тобой, так хочу, чтобы ты любила меня, верила, ждала, прощала. Чтобы ты оправдала меня. Мне стало казаться, что у меня есть будущее, что… Но это неправильно, Гермиона. Тебе не вытащить меня, это я затащу тебя в свой ад, я сломаю тебя. И у меня нет сил даже на то, чтобы поступить правильно и оттолкнуть тебя. Я увидел что-то другое и теперь не могу просто смириться, как раньше. Он замолчал и уткнулся ей в шею, она чувствовала, как напряжены его мышцы, как ходят желваки под обескровленной кожей. Он дышал рвано, через раз, ей казалось, что он плачет, но он, очевидно, не мог. Сколько же всего скрыто в нем? Как он умудряется держать это все под контролем день за днем, прятать, играть роли? Она понимала. Северус держался только на отчаянии, ненависти к себе, вине. Он решил свою судьбу и двигался к цели, стремясь получить искупление. А она ворвалась в его мир… Получалось, Дамблдор защищал его от неё? Гермиона вдруг почувствовала себя воровкой. Она разрушила его такую простую сложную жизнь. Дала надежду, предложила другой мир. Разве любовь не прекрасна? Она же любит его, она его хочет, она готова отдать ему всю себя. Но любовь — это не только симпатия и секс, это принятие. Было ли ей не важно, что он убийца? Разделит ли она всю его боль? Простит ли за то, что он, вероятно, никогда не сможет выразить ей свои чувства? Он был надломлен, почти уничтожен и не ждал от неё этой жертвы, но он, несомненно, хотел этого. Он мечтал, цеплялся, как утопающий, ведь она сама так беспечно предложила ему все это. — Северус, я на твоей стороне. Не на их стороне, ни одного из них, я выбрала тебя. И я все ещё верю в тебя, я буду рядом. — Я не вижу выхода. Все, что я делаю — это пытаюсь украсть твое время.12. Связи
11 мая 2019 г. в 00:57
— Так что вы нашли?
Гермиона подошла к их месту у камина, на ходу застегивая пуговицы мантии и усиленно делая вид, что только что не металась в панике по собственной комнате, пытаясь одновременно одеться, предупредить Северуса через дверь в ванную и подавить мрачные мысли о том, что Гарри временами бывал очень догадливый. Получалось хорошо, но щеки её все равно немного алели.
— Гарри решил взять свою судьбу в свои руки, — Рон хотел повторить её же слова с сарказмом, но говорил при этом, едва ворочая языком и засыпая буквально на ходу.
— И сделать наконец что-то действительно полезное, — Поттер, пожалуй, был даже перевозбужден. — Мы просмотрели подшивки Пророка.
— И смотрели мы их всю ночь, — голос Уизли выражал вселенскую скорбь, — никогда больше не возьму в руки газету.
— Так, — Гермиона решила взять ситуацию под контроль, — если Рон тут не жизненно важен, то пусть идет спать, мне на него даже смотреть больно.
Он кивнул и на вид даже бодро зашагал в спальню, как будто только и ждал команды.
— А ты выкладывай мне все без предисловий, — она скептично осмотрела всклокоченного Гарри. — Зелье сна без сновидений есть?
Он пробурчал, что оно ему не нужно, протягивая ей обычный выпуск еженедельной газеты, открытый на третьей странице. Несколько статей, пара колдографий, на одной из которых она без труда узнала Амбридж, слащаво улыбающуюся в камеру. Она подавила приступ брезгливой ярости и вопросительно посмотрела на Гарри. Он лишь указал на шею высокомерной жабы. Она пригляделась — на её груди лежал невзрачный кулон-восьмигранник с едва различимой инкрустированной «S». Гермиона ахнула.
— Медальон Слизерина?
— Точно такой же, как в воспоминаниях. И мы нашли ещё несколько фото, и старше, и новее, видимо она носит его, не снимая.
— Если он оказывает такое же влияние, как дневник…
— Эта мразь с ним уже спелась.
— А если подделка?
— Нам никак не проверить, пока не доберемся до него, — «пока», ей нравился его настрой.
— Но можно узнать, не связан ли медальон с Регулусом.
Гарри вздохнул и потер переносицу под очками.
— Знаю, я откладывал это до последнего.
— Я понимаю, — она вздохнула, — впрочем сейчас и вправду лучше отложить. Тебе надо отдохнуть.
Парень опять согласно кивнул и уже начал вставать, как вдруг резко вернулся на место и нерешительно посмотрел на свои руки.
— Спрашивай, — все эти недомолвки её решительно доконали.
— Ты и профессор Снейп. Между вами что-то есть? — он оторвался от своих безусловно очень интересных ногтей и посмотрел ей в глаза.
— Да, Гарри, есть.
Она не хотела, чтобы это звучало грубо, но все равно непроизвольно защищалась. Гермиона любила своих друзей, но выслушивать оскорбления, обвинения и прочие обидные вещи не желала, да и не могла. Если бы они касались только её, она бы, возможно, проглотила обиду. Но Северуса они и так слишком долго ненавидели, и ей было невыносимо чувствовать неприятие в его сторону.
— О, — он уставился на неё, как будто не ожидал, что она ответит, да еще и так быстро, — я… я не против.
— Спасибо, что разрешил, — она засмеялась, но внутри неё все перевернулось с ног на голову.
— В смысле, ты уже взрослая, всегда была, и сама можешь решать. К тому же мы многое узнали о Снейпе в последнее время, а ты, наверное, знаешь и ещё больше, — он смутился, — в общем, это не мое дело.
— Поговорим позже, — Гермиона, все ещё не веря своим ушам до конца, сжала его руку в благодарном жесте и поднялась.
Когда Гарри ушел, она ещё некоторое время стояла в гостиной, стараясь привести мысли в порядок. Было странно. Гермиона тряхнула копной волос — между прочим, до сих пор не помытых и не расчесанных — и вернулась в свою комнату. Снейп, как ни в чем не бывало, сидел в её кресле и пил чай, собранный и аккуратный. Она немного завидовала его способности выглядеть педантичным даже в одежде, которая всю ночь валялась на полу чужой спальни.
— У меня есть несколько новостей. Во-первых, в школьной библиотеке хранятся подшивки периодики, — он вопросительно изогнул бровь. — Я не знала. Во-вторых, мальчики, кажется, нашли один из крестражей. В-третьих, Гарри дает нам свое благословение.
— Гарри что?
Он сощурился, удивленный и рассерженный, и глубокая складка пролегла у него между бровей. Она не удержалась и провела пальцем по ней, пытаясь разгладить, Северус перехватил её руку и поцеловал в ладонь.
— То есть крестраж тебя не так волнует? — она подалась навстречу его ласке и обхватила его голову руками, зарываясь в ещё влажные волосы.
— Крестраж подождет, впрочем, как и Поттер, — он потянул её к себе и усадил на колени, невинно целуя в лоб.
— Так мы и из комнаты никогда не выберемся.
— Вы куда-то спешите, мисс Грейнджер? — Снейп зарылся в её волосы носом, вдыхая так, как будто запах ему нравился, а она перебирала пуговицы на его груди, со смущением понимая, что они жутко её возбуждают.
— Я люблю в тебе все, — вдруг прошептала она. — Ты спрашивал, что. И вот мой ответ.
— Даже мои методы преподавания совмещенному классу Гриффиндор-Слизерин?
— Ты удивишься, но уроки Слизнорта были просто до оскомины правильные, никакого адреналина. А учитель на замену, какой-то врач из Мунго, может и рассказывает полезные вещи, но даже меня в сон клонит. По-моему, Лонгботтом с радостью приступает к практической части после этих ужасно скучных лекций, а это уже о многом говорит.
Он фыркнул и поцеловал её в шею, по спине побежали мурашки.
— Так что там с Поттером? Ты ему рассказала?
— Ты удивишься, но он не такой тупой, как можно подумать. Гарри часто поступает необдуманно, однако… В общем, я полагаю, он уже подозревал, но увидев меня сегодня в твоей рубашке…
Снейп оторвался от неё и посмотрел с осуждением.
— Не пытайся пристыдить меня взглядом, я не виновата, это вышло случайно.
— Пускай, но почему Поттер видел тебя в моей рубашке, а я нет?
Он выглядел суровым, но в глазах плясало пламя. Она рассмеялась и поцеловала его, пытаясь не распаляться, но ничего не выходило.
— Я бы немедленно исправила эту досадную оплошность, сэр, но ваша рубашка на вас, — он зарычал и поцеловал её глубже, прижимая к себе.
— У преподавателей нет работы по субботам? — её дыхание сбилось, но она старалась тщательно выговаривать слова.
— У меня и вчера вечером были дела, но все, о чем я мог думать…
Он не договорил и вытащил её рубашку из-под пояса джинс, запуская прохладные ладони под тонкую ткань и медленно покусывая мочку уха. Она выдохнула со стоном и дотронулась до его члена, который уже натягивал ткань брюк и упирался ей в бедро.
— Я веду себя как…
— Подросток?
— В том возрасте у меня не было такого, хм, опыта.
— Я не против восполнить пробелы, — она коротко чмокнула его в губы, — но нам надо поесть. А мне ещё принять душ.
Она не без сожалений покинула его соблазнительный плен и спряталась в ванной. Было странно мыться, зная, что он ждет её за дверью. Подспудно хотелось, чтобы он вошел и взял её прямо сейчас. Стараясь приглушить фантазию, Гермиона воевала со своими волосами, все же уложив их в вполне симпатичный, хоть и неаккуратный пучок.
Северус, конечно, контролировал себя гораздо лучше. Он опять закрылся и даже бровью не повел, когда она выскочила из ванной в одном полотенце и начала рыться в шкафу, судорожно пытаясь вспомнить, что такое одежда и зачем её носят, под его обжигающим взглядом. Она вытащила комплект нижнего белья и замерла в нерешительности, стоит ли ей переодеваться прямо перед ним.
— Я вас смущаю? — он ещё имел наглость смеяться над ней.
— А вы этого добиваетесь? — она вскинула подбородок и еле поймала сползающее полотенце.
— Встретимся на завтраке. Потом я буду в своем кабинете, приходите, когда захотите, — он поцеловал её в висок и наложил на себя дезиллюминационное. Гермиона поняла, что он покинул комнату только по тому, как открылась и закрылась дверь в общий коридор.