Исчадие ада

Прошло четыре дня. За все это время граф Попов не тревожил Антона, что, во-первых, озадачило, а, во-вторых обрадовало самого юношу. Однако хоть Арсений и не донимал своего пленного, каждый день появлялся в комнате и только в то время, когда Шастун спал. Это тоже считалось плюсом, так как князь мечтал не видеть омерзительную самодовольную рожу с постоянной беспричинной улыбкой, оскалом, да всем чем угодно. Мужчина всем своим видом вызывал отвращение. И хоть парень считал его тем еще ублюдком, однако каждое утро возле двери появлялась вода и еда. В первый день ему показалось это странным и Антон не решился попробовать то, что ему преподнесли. Да и вообще это могло быть для псов, а есть их еду желания не было, тем более эти миски были схожи с прошлыми, что точно убедило его в своей версии. Весь тот день он потратил на сон и наконец-таки выспался и набрался сил, на следующий день его снова не трогали. Тогда князь понял, что Арсений не обманул его, когда говорил, что у него появились дела, видимо они занимали очень много времени. И этому он, конечно же, был благодарен, ведь они просто спасли юношу от недомогания. Проснувшись в то утро, еда снова стояла там же, но в другой посуде и с запиской, которая гласила, что князь слишком много о себе возомнил раз перебирает посудой. На нее он никак не отреагировал, просто порвал на куски все-таки решившись попить из кувшина и поесть с тарелки. Гордость его ничуть не пала, но, возможно, он только так себя успокаивал. После адекватного завтрака Шастун снова лег отдохнуть на свою «подушку» и уснул. Очнулся он вечером, заметив отсутствие посуды и ковра, тем самым заставив князя вновь оказаться на пустом полу и проклясть Попова в очередной раз. Ночью сна не было. Антон настолько выспался, что казалось он больше никогда не сможет уснуть, однако под утро глаза все-таки сомкнулись и открылись только в обед следующего дня. Третьи сутки он провел в собственных мыслях. Появилось множество вопросов и аргументов того, что он и взаправду глупый, как его называл брюнет. Ведь когда он подписывался на эту сделку, он не задумался над тем вопросом сколько вообще будет продолжаться пытка. Когда она закончится? Сколько испытаний его ждет? Ни о чем он тогда не думал и за это точно придется поплатиться. Конечно же, он и не мог в тот момент что-либо осмыслить, ведь его состояние было не самым лучшим, но почему-то Антон все равно винил себя. Он считал, что был обязан обо всем догадаться и узнать об условиях. Только к вечеру совесть немного успокоилась, а чувство вины так и вовсе перестало его беспокоить. Время обдумывания закончилось, и Шастун решил переходить к действиям. Идеи пришли в здоровую голову моментально, только с ними еще и все те же оскорбления в свой адрес. Ведь будь он не таким глупым сбежал отсюда на несколько дней раньше. Тогда князь жалел, что у него была тарелка, потому что план состоял в том, чтобы выбить окно чем-то тяжелым. Чугунная миска, от которой он отказался, идеально бы подошла, а так как больше в его комнате ничего такого не было, пришлось обратиться за помощью к псам. Их чаши были пусты и стояли прямо возле голов, утянуть нужно было всего лишь одну и так незаметно, чтобы после не пожертвовать какой-либо из конечностей. Сделать это получилось, но перед тем как ухватить миску ему пришлось потратить на это все свои нервы. Потому что в какое-то мгновение показалось, что эти животные дразнят его, делая вид, что они вот-вот проснуться. Тем самым заставляя юношу отступить, затем ждать достаточно для того, чтобы убедиться в их глубоком сне, пробовать снова и так несколько раз, и в итоге с усталостью все-таки забрать вещь. Разбить окно не предоставлялось труда, но избежать шума, который перебудит всех, а также и Попова, оказалось невыполнимой задачей. Поэтому выход был только один. Бить, прыгать и бежать, ни о чем не задумываясь и не оглядываясь назад. Первых кого разбудит звук это псы, ему нужно было продумать все так, чтобы они не успели его схватить. Бегал князь может и быстро, но вот с первого раза разбить стекло полностью не выйдет, тем более еще нужно учесть деревянную оконную раму. После всех размышлений план побега уже был под сомнениями. Было страшно, потому что если у него не получится и он останется здесь, то бед не избежать, но радовало то, что хоть второй этаж сильно его не пугал. Под окном были огромные кусты, которые могли немного смягчить его приземление. Прошло время, а юноша стоял возле окна с чугунной миской и не решался. В любой момент мог прийти граф, в любой момент могли проснуться собаки и отогнать его от окна. Но это наоборот его замедляло. Также в голове появились параноидальные мысли. То он подумает о том, что дверь не заперта и его опять на входе ждет Арсений, то придет на ум мысль о притворстве псов, которые только и ждут, когда Антон издаст хоть какой-то звук, чтобы напасть. И еще много всего, пока он не выдержал и бросил чашу в окно, разбивая. Лай поднялся мгновенно. Руки тряслись от страха, но он вовремя спохватился и пришел в себя, чтобы напомнить о побеге. Парень стал выбивать раму, вгоняя себе в ладонь занозы, и собирался уже взобраться на подоконник и спрыгнуть, но рев и зубы в ноге остановили. В этот раз одна из голов глубоко вонзила свои клыки в князя, а после стала тянуть его назад, но Шастун не хотел сдаваться. Его крики явно уже подняли мужчину и он спешит сюда. Ему срочно нужно было сбежать. Кровь уже стекала по ноге, капая на пол, к другой голове присоеденили и две другие, одна, подорвавшись, вцепилась за ладонь, последняя громко завывала, а после зацепилась за ту же больную голень. В итоге повалив его на пол, они отступили и загородили собой проход к окну. Князь пытался и рвался к свободе, но пропускать его не хотели. Слезы градом посыпались из глаз, он рухнул на пол, коря себя за свои надежды. Антон думал о том, что еще ниже спустился ко дну, о том, что он снова всех подвел и прежде всего самого себя. Он слабый. Немощный. Один Шастун ничего не может предпринять. Все рушится из-за него. Третий день закончился именно слезами и злостью на самого себя. Однако Антон ненавидел себя недолго, до отключки. Следующее утро прошло также как и предыдущее, только с забитыми досками, без еды и с перевязанной ногой. Больше всего из этого удивило то, что Попов никак не отреагировал на его поступок. Единственное, что он предпринял — это заколотил оконный проем. Юноше даже стало любопытно чем таким особо важным занят граф, раз и такое прощается ему. Но на самом деле он знал, что после окончании всех дел мужчина вернется и Антону за его поступки воздастся. Поэтому он молился, чтобы этот момент возмездия перенесся на более поздний срок. Ему нужно это время, чтобы придумать как сбежать из-под заключения. Четвертый день прошел очень быстро и незаметно. Шастун очень много думал, искал пути на свободу и делал выводы. Однако к вечеру все равно ни к чему не пришел. У него слишком мало возможностей, а теперь еще и травма. Дождь теперь было отчетливо слышно и в комнате было прохладно. Обдумывая очередную идею, он сам не заметил как бросил эту затею, отвлекаясь на другие мысли. В голове была няня, ее руки, пожившее и морщинистое лицо, но добрая и настоящая улыбка. Антону не хватало родного, чего-то близкого. Он столько лет находился в дали от дома, живя сам по себе, один, мечтая окончить учебу и вернуться к самым любимым людям. Если бы он знал, что он не успеет, бросил бы все и приехал. Шастун за это получил бы от князя Андрея нагоняй, возможно, они бы даже поругались из-за того, что он ослушался его. Но ссора рано или поздно бы закончилась, а вот отца уже не вернуть. Парень держался изо всех сил, чтобы не разрыдаться. А после решив, что он делает хуже только себе, дал волю чувствам. Все последующее время до утра он молился и плакал, обращался к отцу и ненавидел то, что с ними всеми произошло. Пока Шастун-младший разговаривал с потолком, сложа руки в молитве, псы ушли. Это обнаружилось во время ночного раската грома. Юноша обернулся на звук и не нашел на лежанке собак. Все оставшееся время он искал тайные проходы, переворачивая все и дергая насплошь закрытую дверь, но так ничего и не обнаружил. Под утро, устав от пустой траты времени, рухнул на их перину и, ощутив ее мягкость, уснул младенческим сном.

***

Утро наступило вразрез всему тому, что было до этого. Это должен был быть пятый день без графа Попова. Однако оказалось, что дела Арсения подошли к концу, как и свобода Шастуна. Потому, что в самую рань, его выдернули из сна и куда-то поволокли. Спросонья он даже не понимал, что происходит. Мысли смешивались в кучу, не давая разобрать сон это или реальность. Окончательно прийти в себя помог холодный пол, на который он был брошен. Разлепив глаза, он смотрел на мужчину, следя за его поведением. И оно его пугало, было видно, что тот очень чем-то раздражен и Шастун понимал, что здесь он именно для того, чтобы на нем оторвались и выместили всю свою злость. Этого не хотелось, но деваться от расправы некуда. Князь хотел было уже со всем смириться и принять агрессию на себя, но в следующий момент подумал, а почему он должен вообще делать это. И вновь в груди загорелся тот пожар мести, гордости и силы, возник опять тот настрой жажды и кулаки юноши сжались. Попов ходил из стороны в сторону, думая над чем-то, после психовал и швырял первое попавшееся в стену, крича и ругаясь. Антон мог лишь смотреть на это и ждать пока мужчина начнет надвигаться на него. В подвале в отличие от первого пребывания было намного светлее. Теперь парень мог видет шкафы с алкоголем, доску с гвоздями с помощью которой он перетирал свои оковы и то самое оружие которое он не нашел. Из мыслей вырвала бутыль которая прилетела в стену и разбилась прямо над светлой макушкой. Время пришло. На него обратили внимание и теперь Антон, не замечая осколков рядом с собой, стекающее вино по лицу, приготовился и неотрывно стал смотреть на мужчину, следя за каждым движением. С полки была взята веревка и Арсений, крепко обхватив ее, направился к князю. Взгляд Попова не нравился Антону, в нем прямо-таки читалось, что он явно как-то причастен к этому гневу. Вспомнив про свой побег, он сглотнул, но настрой не сбавил, ожидая. В какую-то минуту выражение лица монстра изменилось на равнодушное. Но Антон не передумал обороняться ведь оно также могло поменяться обратно. — Руки, — сказал Арсений и подошел ближе, опуская на корточки перед парнем. Шастун не решился выполнять приказ, ведь ответить он со связанными руками не сможет. Антон притворился глухонемым и поэтому просто продолжал наблюдать за человеком напротив. За это он получил режущий воздух взгляд, но все также продолжал игнорировать просьбу. Шастун осознавал, что он нарывается и выбешивает этим Попова, но контролировать эту одну из своих черт характера просто не мог. — Я очень зол, поэтому для своего же блага лучше слушаться меня, — пальцы больно ухватились за адамово яблоко, заставив парня вскрикнуть и все-таки исполнить приказ. В итоге запястья крепко-накрепко прижаты друг к другу тугим узлом, давящим на кожу. Брань сама по себе стала изливаться изо рта Антона, прекратить это смогла ладонь мужчины, которая едко прошлась по чужой щеке, оставляя за собой след. Удар был настолько сильным, что голова князь чуть ли не врезалась в стену с разворота. В этот момент инстинкт самосохранения должен был сработать, но вместо этого за непотребное отношение к себе юноша ударил обидчика ногой, вызвав у того больной стон. Князь улыбнулся самому себе в мыслях и вслух добавил, что ему дали достаточно времени, чтобы восстановиться. Он совершенно не думал о последствиях своих действий и слов. Бунтарский возраст, который зажигал огоньки в его глазах, давал о себе знать. Попов склонил голову и стал что-то говорить, но разобрать его шепот было сложно, да и Шастуну было все равно на его болтовню. — Ты наверное забыл кто я и где находишься, — брюнет поднял голубые глаза на него, прищуриваясь, — раз позволяешь себе неподобающее поведение, — Арсений как змея обвил двумя руками шею, плеваясь ядом, но даже эти угрозы не могли подавить настрой Антона. Было уже не до шуток, когда кожа под пальцами графа начала синеть, а Шастун задыхаться, но мужчина знал когда остановиться и поэтому выждав еще время отпустил утиную шею. И пока тот откашливался поднял за связанные руки и повесил за веревку на крюк в стене. Парень как только понял, что он теперь висит, попытался спрыгнуть с него или порвать, но выходило только болтать ногами и биться спиной об стену. Прекратить и замереть заставил звук смены положения взвода курка. Князь в ту же секунду перевел взгляд на Попова, который все ближе подходил с направленным в его голову пистолетом.