Пленник Мохенджо-Даро

Они спустились к воде и прошли немного вдоль берега. Санджив никак не мог вернуться в то благостное, расслабленное состояние, в котором прошла первая часть пути. Динеш был напряжён, и эта напряжённость передавалась рабу. Санджив не знал, чего ожидать, но теперь так же отчётливо, как хозяин, ощущал, что в этом прекрасном саду каждая тень может таить в себе угрозу. Динеш взобрался на каменный утёс, тонущий в листве высоких деревьев. Скинул с себя одно из покрывал и уселся на него. Подал Сандживу знак опуститься рядом с ним. Санджив выполнил приказ и стал ждать. Долгое время Динеш молчал. Он думал о том, кто может представлять угрозу для царской семьи и зачем этот таинственный враг втягивает в дело его. Мог ли он предсказать, что Динеш заинтересуется рабом? Мог. Страсть Динеша к необычным мужчинам ни для кого не была секретом. При дворе мало кого смущало увлечение мальчиками. Для царевичей и сыновей знатных домов подобные пристрастия даже поощрялись, потому как для стабильности государства были безопаснее, чем неуверенная любовь к женскому полу. От мальчиков не рождались дети. Их можно было брать без брака, а при должном уходе обученный раб оказывался нежнее и красивее любой наложницы. Но Динеш не любил рабов. Так же, как не любил он и женщин. До сих пор его единственным серьёзным увлечением оставался Маэндра, и об их близкой дружбе ходили шуточки по всему дворцу. Всё дело было в том, что Динеш давно уже вышел из того возраста, когда прилично отдавать своё тело зрелым мужчинам. Он и сам не знал, устроили бы его такие отношения, какие дарил ему Маэндра почти что десять лет назад. Умом Динеш понимал, что это время не вернуть, а если оно и вернётся, то будет мало для него, как детские сандалии, которые уже не натянуть. Но в Маэндре его привлекала не только сила — возможность доверять и душевная близость. Маэндра знал его, как никто, и с Маэндрой можно было быть самим собой. Ни один раб не смог бы дать Динешу такого доверия и такой душевной близости. И всё же, Динеш не мог не искать. Бывало, он звал к себе в палатку воинов, рабов, даже пленников. Ему нравилось укрощать. Динеш покосился на раба. Санджив стоял на коленях на траве в шаге от него, руки скрещены за спиной, голова опущена вниз. Хмыкнул. Нет, этого раба не приходилось укрощать. Но он всё равно вызывал интерес. «Впрочем, тот, кто спланировал это, мог и не знать, какой на самом деле его раб». Динеш остался при мысли, что его интерес к рабу мог быть частью плана. «Но зачем?» — тут же спросил он себя. Ответ нашёлся легко. Он не принадлежал к царской семье, но многие считали, что Динеш имеет влияние на махараджу. А значит, подставить могли не только Савитара, но и его. О том, зачем бросать тень на наследника, можно было и не спрашивать. Сын северянки, рано почившей от неизвестной болезни, он вызывал зависть у многих. У братьев и новой жены махараджи в том числе. Вызывал он и ненависть — у тех, кто не хотел, чтобы сын чужестранки правил этой землёй. Динеш вздохнул и повернулся лицом к рабу. Он решил, что начать расследование стоит всё-таки с него. Санджив, предоставленный самому себе, какое-то время наблюдал, как меняется в задумчивости точёное лицо хозяина. Разглядывал мимолётные движения его губ, колыхание ресниц. Мысль о том, что таков его личный господин, что этот господин будет прикасаться к нему и всё время будет находиться рядом с ним, заставляла улыбку наползать на лицо. Потом, однако, Санджив разозлился на себя и решил, что неплохо бы разобраться, куда он попал. Когда его отправляли сюда, ему дали план города, но не план дворца — карту Мохенджо-Даро легко было составить, посмотрев на него с ближайшей горы, но царский сад наполняли такие высокие деревья с такими густыми кронами, что не разглядеть было ни аллей, ни окон дворца. Оглядевшись по сторонам, Санджив с удивлением обнаружил, что место, куда привёл его господин, тоже могло бы стать хорошей точкой для составления карты. Хотя утёса было не разглядеть снизу, с него, напротив, хорошо виден был весь дворцовый комплекс, расположившийся на другом берегу озера. Две глухих стены отходили от основного здания вправо и влево. За правой стеной тренировались воины. За левой колыхались разноцветные покрывала наложниц и дочерей махараджи. Там собирались люди, и видимо начиналось представление, на которое намеревался пойти его господин. Привычно пристальным взглядом Санджив отметил расположение сторожевых башен и число лучников на каждой из них — башни эти располагались по периметру дворца и, если провести между ними прямые линии, получилась бы пятиконечная звезда. Среди деревьев, там, где листва была пореже, отблёскивал металл — несли свою службу патрули. Он хорошо представлял и как попасть во дворец мимо этих постов — и как покинуть его, не привлекая к себе внимания. Только не знал, куда денется, если решится уйти. Возвращаться в монастырь с неудачей было нельзя. — Зачем тебя послали во дворец? — в унисон его мыслям прозвучал совсем рядом голос Динеша. Санджив вздрогнул и оглянулся на него. Он хотел промолчать, но печать начала медленно накаляться и пришлось ответить: — Мне сказали, что я должен отыскать комнату, в которой хранится запертый сундук. Динеш нахмурился. — Тогда почему мне сказали, что ты собирался похитить одну из принцесс? Санджив пожал плечами. — Возможно потому, что меня схватили в гаремной части дворца. — Ты так и не нашёл комнату, которую искал? Теперь Санджив тоже помрачнел и покачал головой. — Мой Хозяин… Тот, кто меня послал… Дал приметы. Но не дал карты. И не сказал, что в ларце. — Так… — Динеш задумчиво потёр глаза, размышляя, в какую сторону повернуть разговор. — Если я прикажу тебе сказать, кто именно тебя послал? Санджив снова качнул головой. — Я не могу вам ответить, господин. — Но ты поклялся! — Дело не в моём желании и не в моей преданности. Я просто не знаю его имени. Мы всегда называли его Господин. — Ты можешь его описать? — Боюсь, что нет. Я видел его лично всего пару раз, и тогда он был в маске. Мне приказы отдавал настоятель монастыря. — Это мог быть Савитар? Санджив искренне задумался, но затем качнул головой. — Не думаю. Хотя точно утверждать не могу. — Мне показалось, что ты уже встречал его раньше. Санджив на мгновение поджал губы, в надежде уклониться от ответа, но затем не выдержал и сказал: — Это так. Он часто навещал наш монастырь. Он помолчал, но затем продолжил, не дожидаясь новых вопросов: — Не думаю, что его визиты имели отношение к политике, мой господин. Он приезжал взять мальчиков на ночь, — Санджив отвёл глаза. — И тебя? — тут же вскинулся Динеш. — Нет, — Савитар снова качнул головой, — меня — никогда. Динеш внимательно разглядывал лицо пленника, но ничего не мог по нему прочитать. — Не понимаю, — признался он. — Разве это разумно… Разве мало мальчиков тут? — Наши мальчики обучены терпеть боль. Впрочем… Не знаю. У него могли быть другие причины. Я не знал, кто он. Только то, что настоятель очень ему доверял. Динеш переместил взгляд на женскую половину дворца, где танцовщицы заканчивали последние репетиции. Разноцветные ленты мелькали в воздухе. «Значит, принцессы здесь ни при чём… Или всё-таки при чём?» — А почему гаремная часть? — вслух спросил он. — Почему ты искал эту комнату именно там? Санджив пожал плечами. — Мне сказали, что ларец разукрашен самоцветами и в нём хранится главная ценность махараджи. К тому же эта комната находится в самой охраняемой части дворца. Сокровищница вон там, — Санджив указал рукой на скромный комплекс зданий в восточной части дворца. — И я собирался искать там. Но… Моя печать… — он потёр лоб, пытаясь подобрать такие слова, чтобы не пришлось объяснять Динешу, как работает его знак, — моя печать указала в другую сторону. Я сам был удивлён. Ещё более был удивлён тем, что она… знала, что нужно искать. — Твоя печать, — задумчиво повторил Динеш, и Санджив понял, что ему так и не удастся ничего скрыть от своего въедливого господина. — Что значит: знала? Как ты понимаешь, что она знает, а что нет. Санджив обречённо вздохнул. — Печать… от неё исходит боль. Когда я нарушаю приказ. Когда думаю не о том… Любопытство в глазах Динеша стало сильней. — Когда ты пытаешься мне лгать? Санджив вскинулся и обиженно посмотрел на него. — Я ни разу не пытался вам солгать! — Ты постоянно пытаешься о чём-то умолчать. Санджив вздохнул. — Потому что… — нехотя выдавил он. — Потому что я давал клятвы и прежнему хозяину. Я не могу нарушить их. — Но ты можешь сказать в чём они заключаются? Санджив поморщился. — Выполнять его приказы и приказы настоятеля, конечно. — Что ещё? Санджив помолчал. Несколько секунд он упрямо боролся со жжением в руке. — Никому не рассказывать, где находится монастырь, — выдавил он наконец. Санджив оторвал стебелёк полевого цветка, растущего неподалёку, и прикусил. — Жалко, — признался Динеш. Господин замолк и, как показалось Сандживу, напрочь забыл о нём. Динеш сидел и смотрел на воду. Он думал о том, насколько может доверять человеку, которого позвал в свой дом. Ночью происходящее казалось ему игрой. Капризом. Он был настолько уверен в себе, что и мысли не допускал о том, что пленник может таить угрозы для него. «Динеш, Динеш, — отчётливо прозвучал в голове голос Маэндры, — даэвы не наделили тебя великим умом». «Не наделили», — мысленно согласился с ним Динеш. И теперь, сидя рядом с человеком, который так притягивал его к себе, Динеш не мог не думать о том, чем закончится для него этот каприз. Он отчётливо понимал, что впутался в интригу, которая может оказаться ему не по зубам. «Не зря я не хотел возвращаться во дворец», — думал он. Но было поздно. От воли махараджи не сбежать. — Пойдём, — решил он наконец и поднялся на ноги. — Не будем расстраивать царевен. Санджив послушно встал. — Вы хотели рассказать мне о том, как я должен себя вести, — напомнил раб. Динеш задумался. Он и сам не знал. — Я не стану брать тебя с собой, — наконец решил генерал. — Вернёмся в мои покои. Ты отдохнёшь до вечера, а на представление со мной пойдёт Лаид.