Пленник Мохенджо-Даро

— Что мы ищем? — вполголоса спросил Санджив, наблюдая, как Динеш медленно обходит комнату по кругу. — Понятия не имею, — так же негромко отозвался шенапати. — Что-то, что уже попадалось нам в городе или что-то, что похоже на твою печать, или может быть связано со шкатулкой, звёздами, полумесяцами… — он запнулся на полуслове. — Но ты стой у двери, — твёрдо закончил он. — Не приближайся ко мне и к записям, чтобы ни произошло. Сразу сообщи, если кто-то появится в саду. Санджив стиснул зубы, но кивнул и развернулся, чтобы исполнить приказ — он отчётливо чувствовал, что слова шенапати подкреплены магией печати. Динеш с сожалением проводил его взглядом, но извиняться не стал, а сам сосредоточился на поисках. Увы, но всё, что находилось кругом — записи, книги, зарисовки — было слишком непривычно на вид. Ни одну из надписей прочитать он не мог. Здесь были какие-то зарисовки сферических систем, замысловатые узоры — смутно напоминавшие по стилю татуировку Санджива, но не так уж на неё похожие. За время, проведённое вместе, Динеш запомнил в ней каждый символ и каждый завиток, так что без труда сумел бы нарисовать её по памяти. В конце концов он разочаровано вздохнул и замер у окна, почти целиком прикрытого занавесками-соломками. Несмотря на то, что эта стена была обращена к закату, комната Хаяты оставалась на удивление мрачной, как будто она намеренно избегала солнечного света, а эти покои получила лишь от большой заботы госпожи. «Значит ли это, что Нила не знала привычек своей служанки?» — спрашивал сам себя шенапати. Пока выходило, что это действительно так, но после некоторых размышлений он пришёл и к другому выводу — возможно, Нила просто пыталась закрепить за этой девушкой статус приближённой перед другими служанками. Главный вопрос оставался всё тем же, что и до встречи с сестрой: она ли управляла Хаятой, или Хаята управляла ей? В том, что Нила тоже занимается поисками загадочной звезды, Динеш почти не сомневался. «Что такого может быть в этой звезде, что она так необходима такому количеству людей, и без того имеющих под своей властью немало подручных?» — задал он себе следующий вопрос. Несмотря на некоторую склонность к романтике, Динеш в делах был человеком сугубо прагматичным, и понимал, что люди в статусе царевичей и выше вряд ли пошевелят пальцем без перспективы получить солидную награду. «Или пошевелятся, просто потому что им стало скучно», — тут же поправил он себя. Нила одинаково могла оказаться человеком с серьёзными планами и просто скучающей дочерью махараджи, которая заинтересовалась старинной побрякушкой. Откровенно говоря, несмотря на весь её ум, Динеш отлично видел в ней оба этих начала. Из размышлений его вырвал негромкий зов Санджива: — Господин… Динеш вскинулся и, последний раз окинув взглядом комнату, направился к двери. Однако сделал это слишком медленно, и едва переступив порог, увидел перед собой женскую фигуру, закутанную в голубое и белое. Это были цвета свиты Рати, Нила и Ришима всегда предпочитали более тёмные и насыщенные оттенки. Нила — тёмно-синий и чёрный, Ришима — все переливы красного и зелёного. Несмотря на светлые покрывала, лицо незнакомки, наполовину скрытое тканью, выглядело слишком сурово, чтобы признать в ней наперсницу жизнелюбивой и неусидчивой младшей царевны. — Князь Аджапсур, — поклонившись, глубоким грудным голосом проговорила она. — Что привело вас в эту часть сада? Вопрос со всех точек зрения был неприемлемым. Как потому, что статус девушки, в любом случае, был гораздо ниже статуса Динеша, так и потому, что эта часть сада явно не имела к ней никакого отношения. Если только сама она не имела отношения к этой конкретной комнате, замок которой они с Сандживом только что вскрыли. — А что привело сюда тебя? — поинтересовался Динеш. — Разве эти покои не принадлежат моей невесте, царевне Ниле? Я искал кого-то из её служанок, чтобы передать весточку наречённой. — Вы можете передать весточку через меня, — девушка поклонилась, своим предложением удивив Динеша ещё сильней. — Я знаю, кого вы искали, — продолжила она. — но Хаяты здесь нет уже несколько дней. Хоть я служу другой госпоже, мы с Хаятой были подругами, и я очень опечалена её исчезновением. Каждый раз прихожу сюда в надежде, что она вернётся. История звучала довольно складно, но лицо служанки по-прежнему вызывало у Динеша подозрения. — Сними покрывало, — потребовал он. — И будь любезна назвать своё имя. Я передам Рати благодарность за твою усердную службу. Девушка поколебалась, но потом всё-таки сдвинула ткань в сторону, демонстрируя узкий подбородок и аккуратный абрис губ — совсем непохожие на округлое лицо погибшей Хаяты. И всё же, Динеш не мог отделаться от чувства, что между этими двумя есть что-то общее. — Моё имя Нарава. Как я сказала — я всего лишь младшая служанка царевны Рати. — Ты тоже увлекалась магией, как и она? — осторожно поинтересовался он. — Так вы искали магической помощи от моей подруги? — с лёгким любопытством спросила девушка. — По крайней мере, хотели узнать, что ей известно об одном из видов магии. Казалось, девушка колебалась какое-то время, но потом всё же сказала: — Жаль, что я не Хаята, и вряд ли сумею вам помочь. Простите, князь Аджапсур, что пристала к вам с расспросами, мне пора возвращаться к делам. Она поклонилась и, спрятав лицо в тени, поспешила углубиться в сад. Динеш некоторое время простоял, глядя ей вслед. — Вот и нам надо бы возвращаться… — наконец, задумчиво произнёс он. Оглянулся на Санджива. — Тебя не смутило, как она тебя назвала? — поинтересовался тот. — Даже не знаю... Пожалуй, что да. Ладно, на сегодня хватит блужданий, со служанками Рати будем разбираться потом. Они вернулись в покои шенапати и благополучно устроились спать. На утро, по приказу Динеша, к нему явился торговец оружием. — Разве у тебя недостаточно трофейных клинков? — осторожно спросил Санджив, когда Динеш ещё только отдал Лаиду приказ позвать к нему оружейника. Динеш в ответ лишь дёрнул плечом. — Они мне не нравятся, и я ими не горжусь. Поняв, что ответ Санджива не удовлетворил, он вздохнул, посмотрел на него и пояснил: — Все трофеи что я завоевал, я завоевал по приказу махараджи и в его славу. Кишен мечтает о должности, которая для меня стала, скорее, приговором и оправданием моего места при дворе. После смерти родителей во мне не осталось никакой ценности. Только моя способность приносить махарадже выгоду обеспечивает то, что я ещё здесь и то, что я ещё жив. Но если бы мне дали волю выбирать… — он на какое-то время замолк, размышляя. — Я вовсе не уверен, что выбрал бы это место и остался бы воином вообще, — закончил, наконец, он. Санджив долго молчал... Слова шенапати откликнулись эхом в его душе, но он не видел смысла произносить это в слух. Он был рабом и свой договор заключил сам, и жалеть о нём не видел смысла. Любая другая его судьба была бы ещё хуже, чем сейчас. — Я тоже не храню трофеи, — глухо сказал он наконец. — И не стал бы, даже если бы мог. Стук в дверь не позволил им продолжить разговор. — Будешь выбирать вместе со мной, — коротко велел Динеш. — Хочу чтобы ты подобрал что-то и для себя. Однако, несмотря на все его старания, от любого доспеха Санджив отказался, проявив к подобным покупкам даже большую холодность, чем когда Динеш выбирал украшения. — Украшения хотя бы не стесняют движений, — пояснил он потом. — Но я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь поранил мечом или проткнул стрелой! — возразил шенапати. Санджив только улыбнулся в ответ. — Пока меня ничто не сковывает — поверь, не проткнут. Для себя Динеш тоже ничего не выбрал, а вот фалькаты рассматривал долго, несколько раз Сандживу казалось, что он вот-вот примет решение и оставит очередную себе — но, в конце концов, Динеш только вздыхал и откладывал её в сторону. Приобретя Сандживу набор метательных ножей, на которые тот положил глаз, Динеш махнул рукой торговцу, чтобы тот уходил, перебрался в залу, где обычно завтракал, и с мрачным лицом устроился на подушках возле подноса с кувшином и чашами. — Динеш? — окликнул Санджив, присаживаясь возле него. Поразмыслив, он взял кувшин и, наполнив одну чарку, протянул её господину. — Они все хуже моей, — буркнул Динеш недовольно, но чарку всё же взял. Вздохнул, осушил её залпом и, протянув руку за добавкой, продолжил. — Мне она досталась от отца. Санджив удручённо молчал. — Мы должны были найти её в том храме, да? — Что теперь говорить? И храм, и фальката от нас настолько далеко, что мы вряд ли когда-нибудь увидим то или другое вновь. Конечно, надо подобрать что-то ещё из оружия… Но я не привык соглашаться на полумеры. А если новая сабля всё равно будет хуже старой, то какая разница, будет она куплена или я просто выберу что-нибудь из того, что хранится у меня в подвале? Санджив промолчал, его всё ещё терзало чувство вины. Хотя Динеш был облечён властью и без сомнение имел больше возможностей, чем сам Санджив, иногда он вёл себя совсем как ребёнок. В такие мгновения Санджив не мог отделаться от ощущения, что это он должен был позаботиться о них двоих. — Кстати, — вдруг опомнился шенапати, — я ведь обещал вернуть тебе снаряжение, с которым ты явился во дворец. Санджив такого обещания не помнил, но был рад сменить тему. — Если это не вызовет сложностей, — признался он. — Там было не так уж много. Динеш наклонился, выглядывая в окно. — Пойдём-ка, я расспрошу стражу о том, что стало с твоими вещами. Он оттолкнулся от пола, чтобы подняться и отправиться на поиски, но дойти успел не далее, чем до двери. Стоило высунуться наружу, как Динеш увидел перед собой ещё одну служанку в цветах Нилы. — Господин, — проговорила она. И снова Динеш отметил этот внимательный взгляд, одинаково свойственный и царевне, и Хаяте, и даже её вчерашней загадочной подружке. — Госпожа приказала мне зарисовать знаки с тела вашего раба. Вы позволите мне заняться им? Динеш оглянулся на Санджива, его терзало смутное беспокойство, но отказываться от возможности он не желал. — Конечно, войди. Пропустив девушку внутрь, он указал ей на гостевой покой и стал наблюдать, как двое устраиваются на подушках чтобы начать рисовать.