Johnny&Timmy's Stories

— Бала-бала, я маленькая фея… — Вэй Чжоу изображает милашку, размахивает палкой с ярко-красными танхулу и хихикает. Его пухлые губы такие же: сочные, блестящие и ярко-красные. Где-то в сценарии вписано, что Цзин Юй будет их целовать. И не раз. А Вэй Чжоу будет строить из себя заносчивую целку. Поначалу, конечно же. «Чё, бля? Это ты-то, нахрен, фея что ли?.. — У Цзин Юя против воли собираются вокруг глаз морщинки-улыбки. — Сумасшедший дом, в натуре. Фея… Ноги побрей, фея, бля, нахер…» Съёмочная команда хихикает вместе с Вэй Чжоу. Цзин Ю отворачивается от камеры и от людей, чтобы не палиться, что его тоже немного раскумаривает от ребяческих выходок партнера. Партнёра. Партнёра, ёбаный рот. То есть, да… В смысле, отличный рот… Ну, то есть… Пиздец, кароче. Он же, бля, парень… Они оба парни… На кой хрен я вообще на это подписался, в очередной раз бьётся в истерике что-то внутри Цзин Юя. Прежде у него и мысли не было, чтобы с парнями целоваться. И обжиматься. Не тянуло как-то. А тут надо представить, что в этого самого Вэй Чжоу он по уши втрескался. Прямо жить без него не может. Умрет, если не доберётся до этого его танхулу. Или до хризантемы. И ему за всё это платят. И обещают заплатить в несколько раз больше, если он подпишет согласие на использование собственного, не Гу Хаевского, лица в агрессивном промоушене. Как-то так. Цзин Юй из-за подобных принудительных выкрутасов воображения чувствует себя шлюхой. Это чувство ему не нравится. И перспектива обжиматься с Чжо Чжо ему пока тоже нравится не очень. Вэй Чжоу уже поправлял как-то, что представить Цзин Юй должен, что он Гу Хай, который втрескался в Бай Ло Иня, а не в Вэй Чжоу. Ну да какая, нахрен, разница, если всё одно сосаться-то по-любому придётся с Вэй Чжоу. Который парень. Даже если по сценарию и, ебать его в сраку, Бай Ло Инь. Для Вэй Чжоу, конечно, может и есть разница, раз уж он на этом настаивает, а Цзин Юй театральных академиев не кончали, его мозг еще не настолько извращён, чтобы всерьёз принимать на веру все эти шизофренические измышления. Чжо Чжо само очарование и энтузиам. Хотя его от напряжения тоже разбирает до лёгкой истерики. Он перевозбуждён. Это видно по его лихорадочно-весёлому взгляду и ярко-красному рту… Нахуй рот… Всё потом. Проблемы будем разгребать по мере поступления. И это там случайно не герпес у него намечается, в рот ебать? «Не хочу я себе твой герпес. Оставь его при себе, пожалуйста…» — Королева Драмы внутри Цзин Юя вопреки его железной воле начинает ныть и набирать обороты. Его ебало, черт возьми, пока единственный его капитал, который он точно тут проебёт такими-то темпами. Вэй Чжоу, походу, не особо волнует собственный ебальник. Профессиональным взглядом Цзин Юй подмечает, что дополнительным увлажнением кожи Вэй Чжоу не то чтобы сильно озабочен. Ему вообще где-то примерно поебать, все губы вон в хлам обкусал и пересушил. А загар?! Он, блять, в курсе, что гримеры или, хрен их там, визажисты вообще-то не волшебники?.. Теперь больше высокомерия, просит фотограф. Или Джи Дан. Легко. Чжо Чжо перестраивается за долю секунды… Той же доли секунды хватает Цзин Юю представить, как этот кусок высокомерия так или иначе под него ляжет. Само собой, непроизвольно представляет. Ненамеренно. Само собой, всё это будет по сценарию, конечно. Но вот подлый организм ни с того ни с сего в режиме онлайн неожиданно реагирует отчего-то вживую, прямо скажем, в самую что ни на есть натуральную величину. Хотя в принципе его молодой здоровый организм на любую ассоциацию на секс всё еще способен очень живо реагировать, несмотря на то, что с подростковым хроническим недотрахом, слава небесам, решительно покончено. Цзин Юю стрёмно, но и смешно одновременно. Становится даже интересно где-то в гипотетической плоскости: если бы Сюй Вэй Чжоу реально дал, то как бы мог выглядеть их секс?.. Так-то вообще странно, что только одно даже мало обоснованное подозрение, что ему где-то обломится, способно так резко воодушевить. Пиздец, конечно, но, походу, его хую реально похую, кого ебать: жив уже одной надеждой. Особенно, если тут же на площадке приходится друг об друга страстно тереться… Ой, бля-я-я… Ну, если в общем и целом, Вэй Чжоу вполне, вроде, симпотный парень… Цзин Юй смотрит в лицо Вэй Чжоу и, проникшись настроением, игриво дёргает бровью… Вэй Чжоу, конечно же, в ответ тоже лыбится кокетливо… Да ну, блять! Не на столько же, чтобы его в койку тащить вместо девки. Наверное. Блять, снова приходится отворачиваться и хуй знает что изображать, чтобы не светить странное выражение живущего собственной жизнью ебальника. Ага, блять. Хуя с два Чжо Чжо даст. Срать ему на всё кроме того, что вся эта истерика вокруг сериала может помочь реализовать собственные амбиции. А всратый фансервис его реально прикалывает. — Слава пиздецу, — говорит Чжо Чжо, когда они один на один, — что Гу Хай уебанский ублюдок и насильник, а то, блять, написано так, что неровен час, и сам проникнешься и поверишь, будто всё это охуеть как романтично. Сеттинг отличный — затягивает, пиздец. Ты только смотри там, не уверуй ненароком, ну, или хотя бы активистом за права не заделайся. За пределами мира представителей меньшинств и поклонников жанра в Китайской народной это всё ещё стыд и срам. — Я с пониманием отнесусь, если ты в меня влюбишься, Вэй Чжоу, не ссы, — успокаивает его Цзин Юй. — Ба-а, я только что понял, что твои представления о сексе всё ещё слишком традиционные, — обеспокоенно замечает Чжо Чжо, наставительно ткнув пальцем под нос Цзин Юю. — Бай Ло Иню всего-то шестнадцать, но и ему известно: хочешь соблазнить парня — поссы. Можно даже не снимая штанов. Хотя по моему скромному мнению, тут он зря мелочился и стеснялся, следовало всё же снять и помочиться прямо на Гу Хая. Прекрасное начало отношений, я считаю! — Согласен, — весело смеётся Цзин Юй в ответ, — звучит весьма романтично. — Вот, — важно поддакивает Чжо Чжо, — сие уже есть речь не мальчика, но мужа, Цзин Юй. Если что, я учту твои предпочтения… Маленький ебанутый говнюк. Как и их персы, они оба достаточно отвязные сумасшедшие авантюристы, чтобы рано или поздно всё превратилось в соревнование, кто из них наглее, бесстыжее и ловчее прямо под камерами и перед людьми доведёт партнёра до алых щёк и розовых ушей. Ну, и само собой, кто из них убедительней потом сделает морду кирпичом: типа, всё норм, а стыдно пусть будет тому, кто об этом плохо подумает… И вот, ни дать ни взять, и провалиться на ровном месте, но Цзин Юй не помнит, когда он в последний раз так отрывался. И да, конечно он помнит, выходки и откровения могут быть любой степени ебанутости, но никакой личной информации прямым текстом: эти оскорбятся, те разочаруются, третьи привлекут, четвёртые лишка перевозбудятся, пятым еще что-нибудь вставит не так… Хотя про «степень ебанутости» это, пжлста, прямиком к Чжо Чжо. Он, блять, про любые реальные обстоятельства рассказывает с такой рожей, что все уверены, либо он откровенно пиздит или, как минимум, безбожно преувеличивает. Зато врёт обстоятельно и с честнейшим выражением морды. И, нахуй, у этого бешеного стыда ни в одном глазу нет настолько, что его, сука, не палят! Хоть Цзин Юй и сам не дурак пошутить, но ему недостаёт той же лёгкости, которая позволяет в любой момент отречься от своих же слов, удивляясь, что кто-то в принципе может придавать значение всякой ерунде, сказанной на интервью. Пиздец в том, что, как бы хорошо Цзин Юй ни знал Чжо Чжо, сам он тоже не в состоянии определить, когда Чжо Чжо хуйню всякую мелет по приколу, чтобы всем настроение поднять, а когда на полном серьёзе говорит, выдавая всё за шутку. Что реально творится в башке Вэй Чжоу, всё равно остается загадкой. Секрета Чжо Чжо не делает только из одного: он настроен на карьеру всерьёз и как раз с этим шутить не намерен, пусть и прокладывает себе дорогу ебанутыми приколами. Типа съёмок в этом всратом сериале. Чжо Чжо так пристально следит за атмосферой на площадке, что, когда он, умаявшись доводить всех до белого каления, наконец затихает где-нибудь в углу, Цзин Юю становится реально не по себе. Ему становится слишком тихо, даже тревожно; он ощущает себя забытым и покинутым. Словно игрушка, которой уже наигрались, да и закинули в коробку, переключившись на что-то новенькое и интересное. Еще страшнее, когда вдруг накрывает подозрением, что Цзин Юй где-то всё-таки нечаянно перегнул с шутками, и Вэй Чжоу с ним не разговаривает, потому что по-настоящему обижен и расстроен. «Что угодно, господи, только не это! — словно обкуренная Тинкербелл, бьется в панике пронзительный колокольчик в мозгу Цзин Юя. — Всё ведь нормально, да? Он ведь не обиделся, да? Я ведь не слишком? Он ведь не поэтому со мной сейчас не разговаривает, да?.. Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…»