Johnny&Timmy's Stories

Вэй Чжоу поднял голову с подушки, близоруко уставился опухшими глазами в лицо Фэн Суна, лихорадочно припоминая подробности прошедшей ночи, и начал медленно спадать с лица. Благословение небесам, не хуём всё-таки и не с лица Фэн Суна! Пиздец! Пиздец! Пиздец!.. Трижды ёбаный пиздец! Вэй Чжоу аж замутило от жути. Лучше бы он ни хуя не помнил, конечно. Боже, какой же стыд!.. — Пиздец! — не сдержавшись, выдохнул он с нервным смешком, но в следующую же секунду нечеловеческим усилием воли наскрёб остатки мозга в кучу: «Всё, блядь! Собрался — включил пидараса! — приказал он себе. — Ага! Того самого — в худшем смысле слова!» — и уже вслух простонал голосом человека, мучающегося тяжёлым похмельем: — Как я здесь оказался?.. Следующие минуты остаётся только обречённо выслушивать собственные весёлые жизнеописания в исполнении Фэн Суна и Чэнь Вэня и истерически ржать, чтобы не застонать от невозможности вернуть всё как было до его эпического «камиг-аута». Да и хуй бы с ним, с каминг-аутом, понятное дело, но вот о том, как его на самом деле совершенно в девчачьи сопли растаращивает от дурака Цзин Юя, которому он на хуй не упал, исповедоваться кому-либо было совсем не обязательно. Вэй Чжоу ничего не может с этим поделать — волосы на затылке от испуга сами собой встают дыбом в ожидании самой волнующей части повествования. Вот, блядь, нахер, очень сейчас интересно, додумались ли эти дебилы заснять на телефон, как его сказочно развезло? Пиздецки, блядь, весело. Заебись. Услышав от Вэнь Вэня категорическое заявление об отсутствии видеофайлов, Чжоу чувствует ликование, сравнимое разве что с каскадом фейерверков по случаю государственных праздников, и на радостях лихо выдаёт в эфир искренние сожаления: — Чёрт, в следующий раз обязательно снимите, ржачно же. Отступать ему уже некуда, терять нечего, пытаться спрятать жидкое дерьмо в ладошках — затея еще глупее. Остаётся только напирать с еще большей наглостью и доводить этот ёбаный прикол до логического абсурда. Под радостные хихиканья стаффа Чжоу вваливается в свой (напополам с Цзин Ю) номер и нараспев оглашает: — Иди ко мне, мой сладкий мальчик. Ты ведь уже соскучился по мне?.. — Ссука, — у Цзин Юя синева под глазами, но он уже собран и готов к выходу и даже держит себя в руках, — пять минут тебе на сборы, придурок. Кинув на Цзин Ю благодарный взгляд за свою полностью упакованную сумку, Чжоу исчез в ванной и уже только там смог выдохнуть, расслабить дрожащие коленки и стечь по двери на пол: пронесло. Не спалился! Кажется, не спалился! Цзин Ю не дергает многозначительно бровями и мерзко не лыбится. Более того, в данный момент он даже не на шутку взбешён и не хочет с ним разговаривать, и вот это даже к лучшему. У Чжоу нет никаких сил на адекватные диалоги, да Чжоу даже выражение лица сейчас проконтролировать не в силах, какое там разговоры разговаривать. Толчок, душ, зубы — да похуй уже, можно даже и совместить немного. Цзин Ю через приоткрытую дверь оперативно суёт ему в руки свежую одежду и загребает грязное бельё. Чжоу дергается от случайного прикосновения его руки к своей коже, но делает вид, что этого не было. Гондон Цзин Ю тоже на секунду замирает и тоже делает вид, что вся эта хуйня между ними существует только на съёмочной площадке. Чжоу не сомневается: малейший намёк с его стороны — и Цзин Ю его завалит, или нагнёт, или разложит, и даже ходить далеко не станет, настолько однозначны реакции тела впечатлительного и отзывчивого исполнителя роли Гу Хая. Вот только… Чжоу совершенно не готов услышать потом от засранца что-то вроде: — Всем спасибо, все свободны. От всей души тебе благодарен за интересный опыт. Жму твою мужественную руку и безотказную задницу. Было прикольно, но нет. Не моё. Чжоу почти ненавидит Цзин Ю в те минуты, когда думает об этом. В пизду всё! Если ему в принципе суждено услышать подобные слова, то снизу будет Цзин Ю — и никак иначе. Еще не хватало в придачу к разбитому сердцу и гордость этому самоуверенному ублюдку на блюдечке подарить. Нахуй-нахуй! — Ты там скоро уже?! — потерял терпение Цзин Ю и распахнул дверь. — В гримёрке додрочишь, мелкий потаскун. — Ага, и там тоже, — радостно согласился Чжоу, на ходу заканчивая натягивать толстовку, — всенепременно. — Фанмит и пара интервью сегодня, — коротко напомнил Цзинь Ю, хищно ухмыльнувшись. — Думаю, у меня еще будет возможность отыграться. И не надейся, что я этим не воспользуюсь. Я не выспался из-за тебя, зол, как дьявол, а потому настроен пугать в особо крупных размерах. — Ты чертовски горяч, я в курсе, — вежливо оскалился Вэй Чжоу. — Жарь. Кстати, я люблю пожёстче. А вот давить на больное нехорошо — твои размеры вся съёмочная группа в полном составе успела оценить, пока ты об меня тёрся, маньячелло. — Чжоу дурашливо захныкал. — Не начинай. Ты мне обещал эту тему больше не поднимать. — Цзин Ю предупреждающе наставил палец на Вэй Чжоу. — Да пошли уже — опаздываем, — Чжо Чжо, в очередной раз за сегодняшнее утро собрав волю в кулак, проигнорировал разнообразные грязные инсинуации в связи со словом «поднимать» и вытолкал Цзин Юя в коридор, потому что дразнить его ему наскучило — ответные реакции коллеги стали предсказуемыми, но в эмоциональном плане всё так же не особенно выразительными. Как-нибудь в следующий раз придётся дожать. Тем не менее воспоминания о неловких стояках Цзин Юя во время съемок неожиданно согрели сердце и наполнили его необъяснимой радостью. Смущённый Цзин Ю — зрелище зверски смешное и невыразимо трогательное. К счастью, у Вэй Чжоу, если подобный казус и случался, то со стороны не был заметен столь очевидно. Оказалось, что в отличие от своего хозяина член Вэй Чжоу вполне себе приличный парень, не переносящий публичности — от всеобщего пристального внимания он позорно и застенчиво увядал, не успев толком оформиться во что-то более или менее выдающееся. Правда, сам Вэй Чжоу тоже милостей от природы не ждал и старался о возможных неожиданностях позаботиться заранее. А вот беднягу Цзин Ю крыло не по-детски прямо на съёмочной площадке. Чай Джи Дан, наверное, кипятком писалась от счастья. В коридоре стало шумно. Стафф после выходок Вэй Чжоу ликовал и оттачивал остроумие на беззащитной персоне Цзин Юя. Чжо Чжо, позволяя себе лишь культурно посмеиваться, коршуном следил за малейшими движениями мышц на лице Цзин Ю: проняло или не проняло?.. Хер поймёшь по его роже. Неописуемый чурбан — прёт себе танком и в ус не дует. Like a Big Boss, man… Like a Big Boss… Аж завидки берут. Чжоу при всём старании никогда такого впечатления производить не сможет. Ох, и дел бы они наворотили, будь у него своё актерское агентство, размечтался непроизвольно Вэй Чжоу. Уж он бы такого шикарного перца подписал в кабальные условия, присвоив со всеми потрохами. Этакого молодца не только в кадре можно пользовать, его даже на серьёзные переговоры можно выставлять — любой поведётся. Цзин Ю хоть и далеко не тупой, но адски тугой, конечно, на соображалку, однако, блять, умеет же так сделать морду кирпичом, когда нихуя не догоняет или психует, будто прям весь из себя основательный, солидный человек, у которого всё и всегда под контролем. Люди от этого тащатся, вздыхает с тайной завистью Вэй Чжоу. И немного с сожалением. Ах, сколько бы он отдал, чтобы бравый вид Цзин Юя хоть сколько-нибудь соответствовал действительности. Чтобы этот недалёкий, но чертовски обаятельный и добрый парень сумел себе сделать приличную карьеру и по-настоящему прочувствовать уверенность в своем положении. Мечты-мечты… Как бы превратить вас в планы?.. Цзин Ю реально классно смотрелся бы на красных дорожках любой части света… — Фу! — неискренне возмутился Чэнь Вэнь, скривившись. — Ну и рожа, Вэй Чжоу. Беспалевность — сотый левел. Еще разве что розовыми пузырями не икаешь. — Очки, Чэнь Вэнь. Полцарства за очки, — томно вздохнул Чжоу, убедившись, что поблизости больше никого. — Они на тебе в данный момент. — Солнцезащитные, любовь моя. И только попробуй хоть кому-нибудь вякнуть, мелочь.