admiring the shadows

Общаться с Тосоном было сложно, если иной раз не невозможно, и если бы Сюсэя спросили, почему, он бы не сразу смог подыскать нужные слова. Можно было бы сказать «странный», но это слово применялось к большинству обитателей библиотеки и в этом месте теряло весь свой сакральный смысл. Тосон был… мертвым, хотя, конечно, мертвыми здесь были, как ни иронично, все. Просто Тосон был как-то по-особенному мертв. Его пристальный и вместе с тем рассеянный взгляд был будто взглядом мертвой рыбы, и Сюсэю каждый раз становилось не по себе, если Тосон смотрел на него слишком долго. При всем этом они, пожалуй, все же были друзьями. Между ними не было таких же ярких, насыщенных отношений, как, например, между Куникидой и Катаем, зато они были стабильно ровными. Полными умиротворенного понимания даже несмотря на некоторое различие во взглядах на вещи и явления. Когда Тосон достаточно неожиданно постучал вечером в дверь комнаты, которую Сюсэй вынужденно делил с Кёкой за неимением свободных одноместных комнат для всей оравы, да ещё и не стал тыкать носом в свой дурацкий блокнотик, Сюсэй решил, что тот приболел. Кёка был на вечерней прогулке с сенсеем, так что Тосона впустили без проблем. Оказалось, что он раздобыл где-то старый магнитофон (наверное, попал на блошиный рынок в городе), который сейчас держал в руках. В ответ на непонимающий взгляд Тосон поставил магнитофон на стол и включил напольную лампу, чтобы в комнате стало хоть немного светлее. — И чем это ты занимался тут в темноте? Сюсэй был готов поклясться, что в бесцветном голосе просквозило ехидство. — Уснуть пытался. Кёка и Одзаки-сенсей отправились в театр, вернутся поздно, а я хотел лечь пораньше, — несмотря на то, что это было чистой правдой, Сюсэй все равно ощутил себя как ребенок, которого поймали за рассматриванием отцовских кассет. — Понятно. Ты помнишь, что Алхимик хотела устроить танцевальный вечер через пару дней? Сделать из курительного зала просторное подобие бального. Сюсэй в ответ кивнул: он пока ещё не понимал, куда клонит Тосон и к чему вся эта беседа. — Так вот. Ты танцевать умеешь? Вопрос мог быть ожидаемым для кого угодно, но не Сюсэя. Он неловко нахмурился и засопел, как разбуженный посреди дня ежик. — А что? — Сюсэй, задавать вопросы в ответ на вопрос — моя прерогатива. Я хотел пригласить тебя на танец. — … что? На всякий случай он прочистил ухо мизинцем и вновь уставился на Тосона, лицо которого было все таким же бесстрастным. Серьезно, если бы это сказал кто-то другой, Сюсэй поверил бы охотнее, но этот… — Ну так что? — Да умею я! Каждый вроде как должен уметь… Вопросительно-скептический взгляд Тосона заставил его немного смутиться и нахохлиться, и, отвернувшись, Сюсэй не успел отреагировать на щелчок кнопки магнитофона. Когда из него вдруг полились нежные, чарующие звуки вальса, а самого Сюсэя схватили за руки, он смог лишь покраснеть и податься вперед, крепко вцепившись в Тосона. — Боже, какой ты неуклюжий, — его голос был таким разочарованным, что Сюсэй невольно взвился: — Не всем дано уметь танцевать, знаешь ли! — Но это просто вальс, в нем всего несколько движений. Сюсэй закатил глаза, будучи не в силах пробить это каменное спокойствие. Кажется, у него и выбора-то не было, кроме как сдаться и позволить научить себя танцевать? После тяжёлого трудового дня Сюсэй меньше всего хотел сейчас спорить с Тосоном и видеть в его рыбьих глазах легкое презрение. — Ладно, что сделать надо? — Просто повторяй мои движения. Вперед, назад, немного вбок и разворот в такт плавной, трогательной музыке. Сюсэй все еще хмурил брови, однако послушно повторял движения Тосона, стараясь запомнить последовательность. Оказалось, что это и правда не так уж сложно, он больше ругался, не желая учиться танцевать. А еще оказалось, что у Тосона очень мягкие, сухие ладони, приятные на ощупь. Он не был неуклюжим, как показалось при их первой встрече, скорее даже наоборот: двигался пластично, не останавливаясь, ни разу не сбился с ритма. Пускай лицо Тосона оставалось таким же бесстрастным, его глаза загадочно блестели, отражая тусклый свет лампы в те моменты, когда он оказывался к ней лицом. Сюсэй, наверное, хотел бы посмотреть со стороны, как танцует Тосон, так же спокойно и красиво двигаясь в такт музыки.  — Вы что тут устроили? Грозный голос заставил Сюсэя споткнуться и пребольно стукнуться лбом о лоб Тосона, который, правда, лишь тихо ойкнул и потёр ушибленное место рукой. Пришлось остановиться. — Кёка? Вы так рано вернулись? — Дождь пошёл, а зонтик у нас был лишь один, — Кёка действительно держал в руках насквозь мокрый зонт, декоративный и не предназначенный для таких вылазок в люди, а дождливая погода явно сделала его (не зонтик) ещё ворчливее. — Симадзаки-сан, что ещё за фокусы? — Просто небольшой эксперимент ради науки, Идзуми-сан, прошу простить. Я ничего не трогал своими совершенно не стерильными руками, — невозмутимо поклонился Тосон, захватил с собой магнитофон и был таков. Сюсэй выдерживал пытливый взгляд Кёки примерно десять секунд, а потом все же выпалил почему-то стыдливо: — Это для бала, который Алхимик устраивает! А я танцевать не умею! — Его ведь отменили, — Кёка прищурился, с любопытством наблюдая за недоумением, проявляющимся на лице Сюсэя. — Чего? В смысле «отменили»?.. — Алхимик сказала, что надо больше времени на подготовку, и сейчас у нее нет возможности контролировать всех нас. Тебя, может, не было при обсуждении, но я уверен, что Симадзаки-сан знал. Сюсэй с подозрением покосился на ухмылку, которую Кёка поспешил скрыть.