Апокалиптика по-звериному

Ощущение того, что кто-то тебя крепко обнимает, согревая теплом собственного тела, многим казалось приятным. Особенно по утру, когда тот, кого обнимают, только просыпается, и втягивает носом запах шерсти рядом находящегося существа. Точно указать причину таких чувств к подобному наглому и некультурному вторжению в личное пространство зверя сразу не получится. Возможно, это исходит из первобытных инстинктов, когда близкое нахождение животного, подходящего под критерий "доверенный", создавал ощущение безопасности, может, это психологический фактор, а может, это навязанный обществом стереотип о том, что если ты просыпаешься в пышной постели и тебя обнимает красивая(ый) самка(ец), да или просто поистине любящий, уважающий или шлюховатый разумный индивидум, и при этом у тебя отличное настроение, ты выспался и твой кошелёк на месте, как и почка, то ты — успешный зверь и начало твоего дня вполне подходит под прилагательное, которым тебя описывают. Тем не менее, факт есть факт. Объятия в постели поутру — для многих занятие не такое противное, как может показаться изначально. Джуди тоже так считала (особенно учитывая то, что она с рождения спала по технике суррикатов — образовала со своими сородичами огромную кучу сопящих тел), и оттого утро её уже началось довольно неплохо. Ключевое слово — "довольно", ибо наслаждение от чужого тепла немного портило такое очень неприятное ощущение общей слабости, будто тебя три дня подряд заставляли камни на спине таскать, прерывая твою работу только затем, чтобы отправить отвезти тележку, загруженную слоновьим навозом, на соседний холм. Помимо него, почему-то ощутимо ныл бок. И ещё давящее ощущение в груди. Или же на ней? Спросонья сразу и не разобрать. Открывать глаза банально не хотелось. Усталость, скопившаяся за прошедшие на пределе и израсходовавшие последние ресурсы организма дни, давала о себе знать. Честно говоря, она даже не помнит, что именно произошло — память выдаёт бессвязные, но очень яркие моменты. Постоянная беготня, перестрелки, нападения мясоедов на караван, захваченный в плен лис, смерти союзников, ранения, парень, который кричал, что не чувствует ног, склонившийся над ним защитник из соседнего союзного кроличьего поселения, констатирующий их отсутствие, что-то про пятьсот десять лет работы охранником вертолёта, развозящего чужих сыновей, фишки, жуков и водяные чипы, потом огромная бандитская стая, страх, бег, вот она ползет по какому-то тоннелю, и дальше — как в тумане. Но всё же, с помощью недюжинной силы воли, она открыла глаза, и виду её предстало великолепное зрелище — мутная серая пелена. Глаза, как самые настоящие скотины, открылись, но фокусироваться на окружающем мире не собирались. Крольчиха снова закрыла глаза, затем попыталась помассировать виски — довольно распространённое действие, носящее характер плацебонной панацеи от всех типов головных проблем, начиная с мигрени и заканчивая сквозным снайперским выстрелом — но у неё не получилось. Неизвестный обнимавший плотно обвил лапы вокруг неё, крепко прижав конечности к телу. Возможно, её дёрганья и разбудили бы незнакомца, но сейчас она была слишком слаба, и всё её движения больше напоминали попытки обвязанной леской мумии почесать ягодицу. Вздохнув, она снова открыла глаза. Картина всё та же. Крепко зажмурила их, подержала так несколько секунд, и "отожмурила". Кажись, стало чуть легче. Повторила операцию раз тридцать, добилась ещё и ноющей боли в глазницах и бровях, но к цели дошла — пелена превратилась в слегка "плывующую" картинку, в которой уже можно было разглядеть хоть что-то, помимо ничего. Крольчиха приступила к регонсценировке. Слабо тлеющий костёр и несколько отверстий в потолке осветили небольшую каменную пещерку. Стены были покрыты простыми угольными рисунками, прямо напротив виднелся заваленный несколькими большими булыжниками маленький — как раз под зверя её типа — проход. На расстоянии полуметра от костра лежала пара рюкзаков. Сама она лежала на левом боку на небольшой лежанке из нескольких плащей, один из которых использовался как одеяло. Голова уткнулась в плечо полуголого лиса, обнимавшего ее на манер плюшевой игрушки. Что-то ей явно казалось неправильным. А, да. Какой идиот не затушил костёр? Почему-то именно последнее ей казалось более неправильным, нежели обнимающий её природный враг. Когда же до неё, наконец, дошло, она чуть не завопила, однако остатки здравомыслия и давящая на мозги вымученность подавили зарождающийся стекловылетательный звук. Инстинктивный страх прочистил сознание, и потому, крольчиха стала думать. Какие предположения могут появиться в такой момент? Абсолютно правильно. После прохождения пяти стадий принятия происходящего, Джуди первым делом попыталась почувствовать какие-то изменения в том месте, о котором в приличном обществе говорят завуалированно. В жопе изменений не было. Кроме желания избавиться от содержимого кишечника, ничего не добавилось, не убавилось, и девственно чистый женский детородный орган, похоже, не был задет. На этом идеи о причине подобного интимного соседства кончились. К счастью, объяснение пришло откуда не ждали. Лис, очевидно, проснувшись, но не открывая глаза, медленно и несколько сонно проговорил: — Сдалась кому-то твоя девственность. Крольчиха непонимающе перевела взгляд на него, не меняя положения головы. Откуда он… — Нить твоих размышлений не слишком сложно предугадать. — не поднимая головы, пробормотал он. — Тогда почему... — тихим от общей измученности голосом хотела спросить она. — У тебя был озноб на фоне кровопотери. Я — твоя грелка. — после этих слов наступила недолгая, и, пожалуй, неловкая тишина. Крольчиха обдумывала сказанное, что в её состоянии было слегка сложно. Лис, кажется, опять уснул. В голове ушастой родился ещё один очевидный вопрос, который она снова попыталась задать: — Зачем ты меня... — В душе не ебу. Джуди, наконец, поняла, откуда этот лис. Память услужливо подкинула отрывок воспоминания — соседнее поселение захватило его в плен ещё до того, как они и караван Хоппсов объединились в условленной точке. Лис все-таки поднял голову и приоткрыл один глаз, и, после короткой паузы, в течение которой он смотрел на крольчиху, сухо сказал: — Не знаю как ты, а я устал и хочу спать. Давай оставим все вопросы на потом? Джуди, прислушавшись к своим ощущениям, внезапно для себя согласилась с бывшим пленником. Теперь, когда адреналин от первого испуга спал, усталость навалилась с новой силой, словно все прошедшие дни внезапно решили взять своё, да ещё и с процентами. Действительно, если ты хочешь спать, то чего стоит потерянный караван, мертвые друзья и родственники, близкое нахождение смертельно опасного зверя и потенциальный шанс нападения? Плюнув на всё, крольчиха прильнула к рыжей шерсти поплотнее, и в её нос ударил запах немытого тела. Лис в ответ сжал объятья покрепче, прижимая своего ушастого врага к себе поплотнее. Тихо догорали остатки разграбенных телег, на которых безумные, хищные по натуре звери устроили кровавый пир, заходила за горизонт звезда, освещая много повидавшую, коричневую, как ржавь давно покинутых городов, землю, и где-то не очень глубоко, в старых, покинутых горах неизвестных племен, согревались теплом друг друга два потрепанных жизнью живых существ. Приятно, когда тебя кто-то обнимает.