Череда неудач

      — Снова пары у Немертвой! — простонал Никита, практически уткнувшись носом в расписание.       Его перекраивали уже в третий раз за семестр, что не способствовало хорошему настроению. В самом начале пути чаще всего кажется, что ты ошибся вузом, планетой, жизнью… И вот, в приступе очередного отчаянья, ты либо жуешь пирожок из буфета, либо пишешь заявление на отчисление. Однако, несмотря на все трудности, Никите казалось, что эти семь месяцев пролетели довольно быстро, и новоиспеченный филолог, живущий в нем, отчаянно хотел узнавать новое: вникать в нужные и не очень обороты речи, сражаться с любимым Аракиным, совершенствоваться в фонетике и грамматике. Можно закрыть глаза на пары у Немертвой, радуясь Чернопуховой и Федотовне.       — Не ной, мелкий, ты у нее в почете, — хлопнул щуплого однокурсника стоявший рядом Андрей. — Зевсоаполлоновских как орешки щелкал, а у них что не имя — проклятье.       — Ага, конечно, — Никита скорчил кислую мину. — Вот если б это был Фитцджеральд или Моэм, например, мне бы не хотелось так отчаянно биться головой об стол на ее парах.       — Вытри сопли, в субботу ДСП! Не знаю как ты, но я настроен смотаться в Старый город. Девчонки соскучились, — Андрей развязно улыбнулся. Никита осуждающе посмотрел на парня и поправил сползшие на кончик носа очки.       — Опять будешь домашку списывать? Ты же знаешь, что Федотовна — зверь. Задала на выходные кучу упражнений. И еще фонетика!       — Ты еще не понял, что такие разговоры не способствуют снятию печати девственника? Девчонки не любят грузиться, мелкий. От твоего нытья хочется утопиться, а не раздвинуть ноги. Что б ты без меня делал?       — Жил, — пробурчал Никита, который мог бы добавить что-то еще, но у Андрея в этот момент зазвонил телефон.       — Вот это — жизнь, — парень потряс перед лицом однокурсника новеньким Хонором, на дисплее которого высветилось «Маша Диван».       — Знать не хочу, что значит «диван», — поморщился Никита, сделав вид, что занят тем, что подтягивает ослабленную лямку рюкзака.       — Привет! — радушно протянул Андрей на раздавшееся чириканье в телефоне. — Я поехал, — сказал он негромко Никите, прикрывая динамик рукой. Никита кивнул и проводил взглядом уходящего парня, торопливо шагающего прочь из университета.       «Почему все всегда идет наперекосяк?» — подумал Никита, окинув еще раз взглядом ненавистное расписание. — «Когда началась эта череда неудач? С той несчастной олимпиады по английскому, где дали ответы «правильным» ученикам?»       Он не спеша побрел к выходу.       «Или, может, во всем виноват недобор баллов на ЕГЭ?»       Мысли назойливо лезли в голову, не давая отвлечься на более приятные темы.       «Остаться в маленьком городе, родном болоте, поступить в местный ВУЗ на филфак. И… упустить место в группе китайского языка на распределении. Нет, конечно, перспектива изучения японского весьма неплоха. Первое время мучаешься с Катаканой и Хираганой, Кандзи. Работаешь в режиме «учишь — сдаешься — учишь». После наступает момент просветления, когда тебе кажется — вот оно — осознание того, что все не зря. Я понял что и где употреблять, могу связать слова и составить предложения.       Все было бы замечательно, если бы не известие, что наша преподавательница уходит в декрет. И сейчас вместо Вовиной стоит бесполезная педагогика. Спрашивается, для чего лингвистам пары по педагогике? Чтоб не радовались «окнам»?»       На улице с неба валит снег. Мелкий, холодный, неприятно колющий лицо и руки, попадающий за шиворот и впивающийся в шею пригоршней маленьких иголок. Под ногами — снежная каша, грязно-серая, местами переходящая в лужи, которые еще затягиваются тонкой коркой льда по утрам, но к обеду становятся настоящей полосой препятствий.       «Может все это происходит потому, — Никита перепрыгивает через очередное снежное озеро, не прерывая своих размышлений. — Что за тем злосчастным ужином спустя неделю после моего восемнадцатилетия родители будничным тоном заявили о своем намерении развестись?»       — Так бывает, милый, — улыбнулась мама уголками губ.       Эту железную женщину, прямо сидящую на стуле в своем воскресном оливковом платье с пышной юбкой, вообще трудно вывести из себя. С одной стороны, он был, безусловно, рад тому, что с ним не сюсюкались как с девчонкой, но с другой — постоянное выполнение правил, контроль эмоций — нельзя слишком шуметь, бегать и капризничать — в детском возрасте, ярко самовыражаться и открыто спорить — в более старшем.       — Никита, передай, пожалуйста, соль, — произносит отец, перестав жевать бифштекс. Вилкой он давит помидор, находящийся в его тарелке, отчего сок брызжет, но не пачкает новую скатерть.       Нет, родителей вряд ли можно назвать деспотами — это была всего лишь своего рода игра, которую они затеяли до его рождения и были рады прервать спустя долгие двадцать лет. Стоит ли быть вместе и не чувствовать друг к другу ничего? В первые минуты Никите хотелось выскочить из-за стола и проорать «К черту все!». Дернуть со всей силы скатерть и наблюдать, как идеально расставленные на столе чашки, тарелки и блюдца летят, разбиваясь вдребезги о гладкий паркет. Но ничего не происходит.       — Я сыт, спасибо! — выдавливает Никита и, передав солонку выходит из-за стола.       «С октября прошло немало времени, — подумал Никита, обруливая очередную лужу, огражденную со всех сторон грязным рыхлым снегом. Где-то за пару недель до «объявления» родителей к нему прицепился Андрей. — Лучше не иметь друзей вовсе, чем таких извращенцев как он».       Нет, не то чтобы Никита был святым и ни разу не смотрел порно, просто не видел смысла афишировать это. Самое идеальное — почитать мангу: так возникает меньше вопросов у родителей, ведь со стороны кажется, что ты такой хороший и послушный, сидишь с ридером, поглощенный очередным произведением… японских мангак.       Когда вообще Андрей свалился на его голову? Кажется, Никита сидел тогда в 404 кабинете, до начала пары оставалось около получаса. Он вышел пораньше и решил пройтись по безлюдным дворам, когда основная масса людей толпится на остановках в ожидании очередного развалюхи-автобуса, поэтому и оказался в классе первым. Чтоб не терять время зря, парень решил сделать грамматику. Дождь, начавшийся совершенно неожиданно вопреки прогнозу погоды, стал отстукивать ритм по глянцевому скату, попутно не забывая полосовать оконное стекло. Из оконных щелей дует, от чего Никита ежится. Тонкий свитер и пиджак не особо спасают ситуацию, пальто — в гардеробе. Дурацкие правила. Именно из-за них студенты повально болеют от сезона к сезону.       Дверь рывком открывается, и наглая любопытная физиономия его однокурсника появляется в проеме.       — Привет, — произносит Андрей и заходит внутрь. — Первой же не было?       — Нет, — немного заторможено отвечает Никита, отрываясь от тетради.       — Вся жизнь — учеба? — Андрей растягивает губы в улыбке и снимает с себя чересчур легкую, не по погоде куртку.       — Угу, — буркает Никита, возвращаясь к своему заданию. Нет смысла тратить драгоценное время на ненужные разговоры.       Кабинет маленький, если даже не крошечный — шесть парт в два ряда, доска и преподавательский стол. Андрей занимает место рядом с однокурсником. На какое-то время воцаряется тишина, нарушаемая звуком царапающей по бумаге ручки.       — Кхм… Ты когда-нибудь делаешь что-то кроме учебы? — спрашивает Андрей, покачиваясь на стуле.       — Сплю, — коротко бросает Никита, ища глазами ускользнувшее предложение.— Блин, где я остановился, — бормочет он. — In the bed. Так, седьмое.       — Никаких увлечений или хобби? — не сдается Андрей и еще сильнее раскачивается, отчего стул противно скрипит.       Никита тяжко вздыхает и поворачивается к нему.       — Это допрос?       — Нет, — парень мотает головой. — Мы уже учимся второй месяц, народ разбился по группкам, а ты один.       — И? — Никита чуть кривит губы.       — Сочту за честь растопить броню Ледяного принца, — он изображает шутовской поклон и, заметив, что Никита хмурится, поспешно добавляет: — Шучу, просто хотел пообщаться. — Он поднимает руки, всем своим видом показывая, что сдается. Никита снова принимается за работу, но не успевает написать и пару предложений, как слышит: — Тебе одолжить куртку?       — Я что, по-твоему, девчонка? — Никита раздраженно отбрасывает ручку.       — Нет, просто тебя же трясет… — Андрей делает невинное лицо.       Никита невольно улыбается, прокручивая в голове события минувшего семестра. В тот раз Андрей добился своего и все-таки разговорил его. Потом они сходили вместе в столовую, и на следующий день. Затем Андрей нашел его ВК и стал ему писать. Сначала спрашивал про домашку, изредка кидая филологические (и не только) мемы, потом стал делиться песнями, советовал почитать ту или иную книгу. В итоге Никита счел его приемлемым для общения, за исключением тех моментов, когда его друг принимался рассказывать какие-нибудь откровенные истории со всеми подробностями или отпускал пошлые шутки.       Погруженный в свои мысли, Никита не заметил, как практически дошел до остановки. Пропустив вперед шумную компанию, он слишком близко подошел к краю тротуара и проезжающий мимо навороченный автомобиль не упустил счастливую возможность щедро окатить его грязью из большой лужи.       — На-а-айс, — протянул Никита, вытирая рукавом испачканное лицо. Пальто, брюки-чиносы и любимый рюкзак фирмы Osprey — все было щедро облито грязью.       — Весенний душ? — голос Андрея прервал Никитино созерцание масштабов катастрофы. — Снимай пальто и садись! — скомандовал однокурсник, не получив от Никиты никакого ответа.       — А как же диван? — с трудом разлепив губы выдал парень.       Пальто со стеганой подкладкой, высоким воротником, длинными рукавами и нагрудными карманами — такое удобное, отвоеванное у матери после нескольких часов выматывающих примерок — не выходило из головы. Ему было до жути обидно за вещь, которая испачкалась спустя всего неделю носки.       — Диван подождет, — ответил Андрей, — Раздевайся.       Скрестив руки на груди, он наблюдал за тем, как Никита расстегивал матовые пуговицы пальто непослушными пальцами. Затем он неловко стянул верхнюю одежду, забавно потряс рукой, высвобождая ее из рукава. Наконец, вывернув одежду наизнанку, он свернул пальто и положил ее на заднее сиденье сине-серого Джипа. Зачем Андрею такая машина и на что ее содержать, оставалось для Никиты загадкой.       Он поежился — холодный ветер вызвал мурашки. Парень одернул задравшуюся рубашку и, открыв дверцу, устроился на переднем сидении. Андрей включил поворотник и принялся перестраиваться в нужный ряд. В новеньком салоне приятно пахло хвоей из маленькой баночки-ароматизатора — единственного дополнительного элемента автомобиля. Никита искренне не понимал эту тягу многих автолюбителей к всевозможным украшениям, подвескам и прочей ерунде. Чистый салон выглядел куда приятнее. Парень поерзал на кожаном сидении, радуясь предусмотрительно включенному Андреем обогревателю.       — Тебе свезло, что дорогу перекрыли и мне пришлось сделать крюк, — произнес Андрей, не отрывая взгляда от дороги.       — Просто бесконечная череда неудач, — пробубнил Никита, откинув с глаз мешающую челку.       — М? — переспросил Андрей, повернув к нему голову. — У тебя щека грязная, в бардачке есть салфетки.       Никита посмотрел в зеркало заднего вида. На него уставился помятого вида парень с красными от долгого сидения за компьютером глазами. На лице от внешнего уголка глаза до уха тянулся мазок грязи.       — Приехали! — Андрей отклонился назад и потянулся.       — Спасибо, — Никита улыбнулся уголками губ, невольно скопировав маму. Хорошо, что все на работе и расспросов не будет. Он выбрался из машины, забрал пальто и стал шарить по карманам в поисках ключей. Ни во внешнем, ни во внутреннем кармане их не нашлось.       — На-а-айс, — снова протянул Никита.       — Что такое? — Андрей повернул голову в его сторону, оторвавшись от телефона.       — Думаю, я выронил ключи возле универа. Отстой. Дома никого нет, — Никита раздосадовано выпятил нижнюю губу. Взять запасные ключи было не у кого.       — Ну, тогда садись, поедем ко мне, — Андрей положил подбородок на руль, смотря на Никиту исподлобья. Очки почти сползли на самый кончик носа, норовя упасть. Он выверенным движением вернул их на место.       — Не, я тут посижу, — Никита мотнул головой в сторону обшарпанной лавки, пристроенной под деревом с обрубленными ветками. Обычно здесь сидели подростки и всякий сброд, но сейчас место пустовало.       — До скольки? До семи? — поинтересовался Андрей, насмешливо подняв брови. Никита покосился на часы в салоне машины. Начало третьего.       — Ну, так как? — Андрей наклонился и открыл дверь автомобиля. Никита вздохнул и вернулся в машину.       Спустя семь минут они подъехали к дому Андрея. Район, мягко говоря, был не очень. Забитый до отказа мусорный бак с дырявым пакетом поверх этой кучи, из вспоротого бока которого торчала рыбья голова и покореженная крышка консервной банки. Под ногами хрустела стеклянная крошка. Если на улице вонь ощущалась не сильно, то в подъезде душила невыносимо.       — Жесть, — сказал с отвращением Никита, закрывая ладонью нос и рот. Кусок старой штукатурки откололся от стены и упал, рассыпавшись в мелкую крошку. «Лох — это судьба» — красовалась выведенная красным маркером надпись на уцелевшем участке стены.       — Жора, блять, что ты вылупился? Я не знаю где твои деньги! — Раздался женский голос из-за перегородки.       — Хули ты, сука орешь? Куда дела калым, тварь? — Пропитый хриплый голос раскатился эхом по подъезду. Лязгнула железная дверь, заглушая ругань.       — Как ты здесь живешь? — спросил Никита, когда они поднялись этажом выше.       — Ну-у… Я же снимаю. Мои соседи получше. Плюс, перспектива жить в общаге такая себе. Родители поддержали мое решение быть самостоятельным хотя бы частично. Сюда, — Андрей указал на синюю дверь без номера. Он немного повозился с замком и открыл дверь, впуская Никиту в небольшую, по-спартански обставленную квартиру.       — У тебя двушка? — Никита окинул взглядом обшарпанные арки и удивился отсутствию дверей. Хотя в такой тесноте и при условии, что он жил один, это было не так уж и плохо.       — Полуторка, — ответил Андрей, вешая ключи на крючок. — Все однушки разобрали, а полноценные двушки, сам понимаешь. Конечно, мебель не новая, кроме стиральной машины. Кстати, закинь брюки, машинка крутая, подарок родителей, стирает отлично. Потом на батарею положим и быстро высохнет. Сменку я тебе дам, — добавил Андрей, заметив смятение на лице друга.       — Окей, — Никита снял брюки и понес их в крохотную ванную комнату. Загрузив вещь в барабан, он тупо уставился на темный дисплей. — Зачем столько функций то?       — Что ты там не можешь? — Андрей протиснулся в комнату. — Так… И так… — он быстро нажимал клавиши на дисплее, пока машинка с тихим гудением не принялась набирать воду.       — Ты сам содержишь квартиру? — полюбопытствовал Никита.       — Да. Я же подрабатываю, плюс повышенная стипендия. Хочешь есть, кстати? Хоть за полгода я шеф- поваром не стал, но кое-что умею. Мой руки, шорты на диване — выбирай любые. Кстати, включи, пожалуйста, комп, глянем что-нибудь. — проинструктировал гостя Андрей.       Послушно выполнив первый пункт инструкции и вернув мягкое полотенце на крючок, Никита направился в зал. На диване лежало два вида шорт — одни серые, на молнии, другие черные, на шнурке. И те и другие были великоваты. За неимением лучшего, он натянул черные шорты, затянув шнурок потуже.       — Можешь взять майку! — донеслось с кухни. Следом раздался грохот кастрюль. Никита окинул взглядом свою белую рубашку и открыл дверцу высокого, под потолок бельевого шкафа. Его виду предстали одинокие, почти голые полки, а на одной из них аккуратной стопкой лежали футболки. Он взял верхнюю и быстро переоделся. На футболке красовалась застиранная картинка с Куртом Кобейном и надписью «Waste me».       — Переоделся? — спросил вошедший с двумя тарелками в руках и майонезом подмышкой Андрей. — Сегодня мое коронное блюдо — сосиски с макаронами, посыпанными сыром.       Он поставил еду на компьютерный стол, чуть отодвинув клавиатуру.       — Выбирай, что смотреть будем, я схожу за чаем.       Никита сел на компьютерное кресло и забарабанил пальцами по столу, раздумывая, что лучше включить. Блич? Тетрадку? Никита поморщился. О! Его пальцы быстро забегали по клавишам. Он нажал Enter, как раз в тот момент, когда Андрей вернулся с чаем.       — Что у нас в программе? — спросил Андрей, ставя прозрачную кружку с дымящимся чаем перед другом.       — Банановая рыба, — откликнулся Никита, отодвинув стул в сторону. Андрей с грохотом пододвинул старенькую табуретку с вязаной накидкой сверху и устроился рядом.       — Жми, — скомандовал он, раскладывая вилки по тарелкам. Никита нажал пробел, и парни активно заработали вилками.       — Не, ну Эш, конечно, крут, но как по мне, так он перегибает палку. Зачем он оставил их в живых? — негодовал Андрей по поводу решения главного героя. Вторая серия подошла к концу, и его эмоциям не было предела. Если первую серию он смотрел с подозрительным интересом, то вторую проболтал от и до. Никите пришлось отматывать некоторые моменты назад или вовсе — ставить на паузу, чтобы чересчур болтливый друг прошелся по всем героям. Зато Эйджи, неприметный фотограф, оказался у него уж если не в «любимчиках», то одним из тех, кто подвергся наименьшей критике.       — Все, я буду делать ДЗ. — Никита поднял с пола рюкзак и принялся искать нужные тетради.       Андрей закатил глаза. В плане учебы Никита был не исправим. Что не сделаешь ради того, чтоб свалить из страны.       — Какие номера? Давай хотя бы поделим, — сказал Андрей, пододвигая к себе учебник по практике письменной речи. Предлагать решебник было бесполезно, но против совместной работы друг ничего не имел, в виду того, что, во-первых — Андрей учился, во-вторых Федотовна и вправду задавала нереально много.       Помучавшись с упражнениями на отработку лексики в двухстах предложениях и переведя половину текста, Никита сжалился над одногруппником и закрыл учебник. Андрей, обрадованный таким поворотом событий, вырвался на кухню за чаем.       — Фонетика? Серьезно? — с неподдельным ужасом воскликнул он, вернувшись обратно.       Никита посмотрел на Андрея и скептически поджал губы.       — Я слышал, как Чернопухова тебя исправляла, на парах у Федотовны твой пронансиэйшн слабоват. Three, question… Что там еще у тебя в топе?       — Тебе больше не за кем следить в группе?       — Прости, но, когда ты открываешь рот, я слышу дикую немецко-французскую смесь. Хочу тебе помочь, раз уж я оказался заложником обстоятельств.       Андрей закатил глаза.       — С чего начнем, семпай?       Никита вспыхнул и пробурчал:       — Неплохо было б и лексику подтянуть.       — Что?       — Ничего, начнем с домашнего задания. Скороговорка. Прочитай, я послушаю и будем корректировать.       — The thirty-three thieves thought that they thrilled the throne throughout Thursday.       — М… Знаешь, что я слышу? Сы-сы-сы-сы-сы…       — Хорошо, что ты не педагог. Дети бы тебя не вынесли, — отреагировал на резкую критику друга Андрей.       — Давай еще раз, только медленней, первые три слова.       — The thirty-three…       — ТАК! Давай вспомним теоретическую часть. Положение языка при произнесении звука /θ/?       — Чего? Слушай, я забыл уже это как страшный сон, все эти термины и прочее…       — Где у тебя язык? Опиши, — настойчиво потребовал Никита.       — Во рту. Показать?       — Задняя часть спинки языка поднята так, что воздух с силой проходит через ротовую полость. Кончик языка расположен близко к верхним передним зубам, образовывая щель. Пробуй.       — А где задняя часть спинки языка?       — Бля-я-я…       — Шучу! — Андрей поднял руки вверх. — The thirty-three thieves thought…       — Окей, сойдет, — смилостивился учитель. — Теперь звук /r/. Слегка загнутый назад кончик языка поднимается к заднему скату альвеолярной дуги, образуя щель, и остается абсолютно неподвижным, не касаясь альвеол. Края языка прижаты к боковым зубам, губы плоские, рот открыт. Пробуй!       — Ride, right, ribbon… — прочитал Андрей без особого энтузиазма.       — Нет, так не пойдет, ставь язык заново и открой рот, хочу проверить, что не так.       Никита привстал со стула, когда Андрей послушно выполнил указания своего учителя. Чтобы лучше разглядеть, он взял Андрея за гладковыбритый подбородок и аккуратно приподнял.       — Ну-у, я же объяснил! Язык должен быть так…       Никита скользнул пальцем во влажный рот Андрея и надавил на язык, заставляя его изменить положение.       — Теперь попробуй, — произнес парень и посмотрел на друга.       Их взгляды встретились. Почти угольно черные глаза напротив насыщенных карих. Никите казалось, что они стоят так уже вечность. Что-то внезапно оборвалось внутри у Никиты, когда он почувствовал, как Андрей тянет его к себе за край футболки. Опомнившись, парень резко вытащил палец из чужого рта. Необъяснимая волна страха окатила его с головы до ног, а затем теплые губы коснулись его губ. Холодные ладони Андрея скользнули вниз по рукам Никиты, сжимая его пальцы, не позволяя им сжаться в кулак. Сердце словно сошло с ума. Пропустив один удар, оно подскочило и забилось в груди грозясь разорвать грудную клетку. Безобразные красные пятна разрисовали щеки Никиты. Андрей целовал очень умело, ласкал язык друга дразнящими, распаляющими движениями, отчего кровь прилила к паху, и Никита отпрянул, высвободив руки из захвата.       — Ты… — Никита задохнулся.       — Я, — подтвердил Андрей. Он выглядел абсолютно спокойным, словно не он пару секунд назад так нагло исследовал чужой рот.       — Что… КАКОГО ХРЕНА? — почти закричал Никита, наплевав на все правила, которые вдалбливались родителями.       — Тебе же понравилось, — пожал плечами Андрей, кивком указав на натянувшуюся ткань шорт.       — Это просто тело! Мне восемнадцать, идиот! Как, по-твоему, организм в этом возрасте реагирует на подобное?       — На парней или в общем?       Никита схватил с батареи еще влажные брюки и, быстро надев их, принялся сражаться с молнией. Влажная ткань неприятно холодила ноги. Он избавился от футболки, накинув ее на спинку стула и, повернувшись к Андрею спиной, застегнул свою немного помятую рубашку. Парень вышел в коридор. Обнаружив свое грязное пальто на вешалке, он схватил лежавшую на тумбочке щетку и принялся торопливо стирать пятна. Выходило ужасно.       — Это щетка для обуви, — Андрей стоял, прислонившись плечом к дверному проходу. Никита вспыхнул и, вернув щетку на место, быстро обулся. Закинув рюкзак на плечо, он под насмешливым взглядом Андрея покрутил защелку в разные стороны.       — Влево, — произнес однокурсник. Замок щелкнул, и Никита рванул дверь на себя, едва ли не бегом выскочив из квартиры.       «Это просто финиш! — пронеслось у него в голове. — Финальный аккорд. На этом череда неприятностей должна закончиться». — убеждал он себя. Он свернул в соседний двор — здесь красота русских дворов достигла своего апогея. Желтые лужи, перемежающиеся с рыхлыми снеговыми дорожками, шины и доски, раскиданные заботливыми жителями, образующие подобие моста.       — Садись, — Никита обернулся на знакомый голос. Окинув холодным взглядом Андрея, он сделал необдуманный шаг вперед. Через секунду ноге стало мокро. — Ты сейчас выглядишь как мои соседи. Давай, не дури, садись, дождешься родителей в машине, — продолжал настаивать парень. — Скоро станет холоднее, простынешь и не сможешь учиться 24/7. А дальше что, по наклонной? –подначивал он одногруппника.       Перед Никитой расстилалось снежное море, в ботинке хлюпало, влажные брюки и грязное пальто довершали общую картину. Андрей раскрыл дверцу машины. Никита, недобро посмотрев в его сторону, забрался в салон. Плевать на то, что он грязный — раздеваться не будет из принципа. Андрей ничего не сказал. Всю дорогу до дома они ехали молча. Также молча они сидели до возвращения матери Никиты. Парень пристально всматривался в каждого прохожего, готовый соскочить в любую минуту. Когда мать показалась на горизонте, он схватил рюкзак и быстро вышел из машины, не оглядываясь.