Конец..это только начало?

Тишина. Именно она наполняла кабинет своим настойчивым, почти въедающимся в голову, звоном в ушах, отдающим в самые далёкие уголки подсознания, ядом отравляя все новоявленные, но не произнесённые, мысли, под тяжестью которых, голова готова была расколоться на две части. Весь этот бой со смертью, всё неудержимое стремление не покориться судьбе, плюнув той в лицо, всё оказалось напрасным. Верно, Долохов никогда не был фаталистом, никогда не желал идти по «приготовленному» ему пути, не желал становиться ещё одним клише в этой серой массе толпы аристократов, так боящихся и шагу ступить, только бы не опозорить свою дражайшую семью. Так старался доказать самому себе, что не фамилия его определяет, не статус его родителей, а прежде всего он сам, его поступки, его личные ошибки. Так стремился быть свободным, в итоге получив свободу от дальнейшей жизни, сделав свою - конечной. Какой смысл в битве, которая уже проиграна? … Всё верно. Его нет. Брюнет не хотел поворачиваться, не хотел, даже когда почувствовал, разгорячённые борьбой, пальцы девушки на своей ладони, даже когда были произнесены вслух сладкие слова о спасении, которые, по своей сути, должны были воодушевить Слизеринца.. Уже бывшего Слизеринца. Но как воодушевить того, кто почти уже мёртв? Странно. Впервые Антонина посетила мысль о том: что останется после него? Палочка? Старые снимки в семейном альбоме, когда он ещё мальчишкой бегал по заснеженной территории их особняка, в такой далёкой, почти уже ставшей чужой, России? Неужели это всё, что останется от него, когда вирус изъест его организм, помутит рассудок, превратит в ту самую тварь, которых он сам же и истреблял? Конечно, он не рассчитывал на то, что Нарцисса сможет убить его.. и без того слишком много выпало на плечи девушки, чтобы она взяла ещё и эту смерть на свою совесть. Нет. Разумеется. Он сделает всё сам. Улыбка скользит по губам русского, когда тот, оборачиваясь, видит отпрянувшую к столу Блэк. - Иронично, насколько судьба несправедлива, не правда ли Блэк?... Как говорится, против чего боролись, на то и напоролись. – безрадостная усмешка следует сразу же за, так хорошо подмеченной под ситуацию, поговоркой. Сунув руки в карманы, Тони наблюдает за истеричными поисками девушки по кабинету. Что действительно удивляет парня, так это насколько много в таком, на вид, хрупком создании, этого огня надежды. Скорее всего, она и вправду верит, что сможет выбраться, может даже поможет облегчить его страдания, сможет воссоединиться с сестрами, семьёй. Похвально, не чего сказать. ..Но всё же до ужаса наивно. Долохов не противиться, когда почти в приказном тоне его просят сесть. Он будто и сам не против, ибо, по-видимому, вирус медленно, но верно начинает проникать в здоровый организм, отравляя тот, отчего ощущается слабость, тягучая, медленно расслабляющая мышцы. Отвратительно, но в то же время престранно-захватывающе для всех, пока ещё нормально функционирующих, ощущений. По кабинету прокатывается тихое шипение, когда до раны дотрагиваются, но Тони держат себя в руках, в тот же момент приходя в своё обыкновенное состояние, восстанавливая излюбленную, ничего не выражающую, маску безразличия и отрешённости, что всегда скрывала лишнее от чужих глаз. - Серьёзно считаешь, что это поможет? – под давлением рана начинает пульсировать. Эта тварь будто знала, что кусает прямо рядом с веной. Интересно, сколько у него ещё времени, три, четыре часа? Пять? Час? Сутки? Вирус действовал на всех по разному, но стадии для всех одинаковы, как объяснили им на инструктаже. Сначала слабость, затем галлюцинации, затем потеря контроля над конечностями, затем паралич и если тебе повезло - смерть, но, как показывает практика, почти в 90% случаях, вирус вступает в реакцию с кровью и клетки начинают мутировать, поднимая мертвецов из-за завесы, которая по природе своей должна оставлять ушедших за неё – мёртвыми. Антонин переводит взгляд на Нарциссу. В темноте кабинета, освещающегося лишь светом, исходящим из окон, волосы девушки казались подобием света звёзд, так не по земному отливающих серебром. Никогда раньше не обращав на это внимание, Долохов с интересом скользит по лицу девушки взглядом, изучая черты той. Такая близость с этой особой была странным явлением для русского, ведь в обычные дни, единственным помещением, где бы они могли пересечься была гостиная их факультета, но то было столь редким явлением, что казалось – они люди двух разных миров, что, откровенно говоря, было правдой. -Зачем ты это делаешь? Разве не проще убить и думать о своём спасении? – голос нарушает тишину, клубится, отражаясь от стен, снова пропитавшихся молчанием. -Только не говори, что привязалась ко мне, потому что не повер..- фраза остановилась на полуусмешке, на полуслове, потому что взгляд брюнета, на секунду переместившийся на интерьер кабинета, прежде гуляющий по чертам лица блондинки, застыл в немом ужасе. Был ли это призрак, была ли эта игра больного воображения, но перед ним стояла его мать. Живая. С искажённым обеспокоенностью лицом. Долохов не мог поверить глазам, ведь прошло уже 10 лет с момента её смерти. Разумеется, не было и дня, когда бы он не вспоминал о ней, но всё же, время шло и он смирился, а её черты всё больше стирались из памяти, оставаясь лишь на одной колдографии, где вся его семья, ещё не обременённая печалью потери, стоит счастливая, где жизнь казалось игрой, а будущее сладким призом. Сейчас же, всё казалось до ужаса настоящим, приводящим почти в оцепенение. - Мама? – перейдя на своей родной язык, Антонин поднимается с места, забывая и о сидящей рядом девушке, и о ране и о вирусе и абсолютно обо всём в этой жизни. - Чт..что ты здесь делаешь? – решившись сделать лишь пол шага, боясь спугнуть то ли реальность, то ли обман, что потеряли в глазах Антонина всякую грань, тот останавливается, ожидая ответа от той, кто была всем для него в жизни, о ком в этом новом мире знал лишь он, отец и брат. Кто сейчас стоял пред ним, словно сошедшая с картины фантазия, кажущаяся настолько живой…но для остальных, совершенно невидимым плодом помутившегося воображения воспоминаний.. В голове как в тюрьме - под стеклянным колпаком. Сотни восклицательных знаков создают белый шум, пока вопросительные…как бабочки порхают перед глазами. Просто выбей её сердце молотком и увидишь фонтан из кровавых слез. Просто помоги забыться и обрести покой… Блэк не сводит взор голубых глаз с этого медленно пропитывающегося кровью куска ткани. Она чувствует, как подушечки пальцев постепенно начинают соприкасаться с чем-то горячим и просто единственная мысль, которая появляется в голове «а не заразится ли она сама, находясь в таком прямом контакте с кровью зараженного?». Страшные мысли. Страшная смерть, которую бы Нарцисса не пожелала даже самым злейшим врагам. Хватка тонких кистей на мгновенье ослабевает, но стоит алой жидкости в два раза быстрее начать струиться из места укуса, как девушка сразу же, абсолютно забыв о каких-то личных предпочтениях, вновь зажимает рану: - Я думаю, что это может облегчить твои страдания. Я думаю, что это может немного продлить твое время. Это все. – лишь на пару мгновений подняв взгляд голубых глаз на лицо слизеринца, аристократка буквально на мгновенье задумалась о том, как она сейчас выглядит. Скорее всего просто ужасно. Лицо в крови, на голове полный кошмар, а одежда и до стычки была не самая лучшая. Это явно не то, что хотелось бы видеть в последние часы своей жизни, но ничего лучше и нет. В мире вообще теперь потерялось такое понятие как «лучше». Что сейчас может быть хорошо, учитывая всю ситуацию? Что теперь вообще имеет смысл, если даже бороться не ради чего. Лондона больше нет. Пенистый латте из милого ресторанчика напротив Дрантьер стрит – уже никогда не порадует своим чудесным вкусом. Запах старых книг уже не вызывает такое умиротворение, как раньше. Горячие круассаны, золотые осенние вечера, аромат шанель № 5, шерстяные одеяла, мягкие кудри, тыквенно-ванильные пряные свечи, черно-белые ужасы, осень. Ничего из этого уже не стоит в списке планов на день и единственным приоритетом сейчас – было элементарно выжить. Блондинка не смеет нарушать тишину, молча сцепив зубы, просто сидя и слушая то, как за спиной стонет толпа. Как их сдерживает самая обычная дверь, которая в любую минуту может поддаться и пасть под гнетом трупов. И все же. Лучше быть тут, чем за дверью. Даже если учитывать тот факт, что в воздухе витал запах места, куда долго никто не заходил. Он был спертым, но Нарциссу чуть не расплющило неукротимым запахом дома: книг, старых ковриков, средства для мытья полов с лимонным ароматом, мирры темных свечей, которые обычно продавали в «барнис». Жизнь имеет тенденцию рушить все планы? Ну тогда их она жестко отымела во все возможные места, показывая то, что вот что значит «хуже быть не может». Вот что значит «мы в полной заднице». И эти выражения никак не могут быть применены к тесту по зельеваренью, или фразе «-10 очков слизерину». Кровь все никак не останавливается и мягко говоря, Нарциссу начинает немного трясти. Она не знает, что делать в таких ситуациях. Не знает, что вообще может помочь при укусе такого-то паразита. Это тебе не комар. И даже не аллигатор. Придерживая ткань одной рукой, второй девушка легким движением расстегивает свою портупею с ноги, легко стягивая её, лишь немного приподняв ногу, а после резко и сильно затягивает прямо над укусом, перетягивая и застегивая настолько, насколько это вообще было возможно: - Не проще. – выдают одни только губы, а в голове даже не одной мысли. Просто пустота. Просто все направлено на то, насколько несправедливо обошлась с ними судьба. Что они не заслужили этого. Что все должно было сложиться иначе. Должно было, но только вот не сложилось: - Привязалась? Да ну конечно. Еще чего…- последние фразы вырываются сами собой, пока светловолосая провожает взглядом поднимающегося на ровные ноги парня и мягко говорят офигивает: - Что? Долохов…там..- делает паузу, стараясь увидеть то, что видит и сам слизеринец, - там ничего нет. Слышишь меня? – она медленно поднимается следом. Тихо, словно охотник, который боится спугнуть дикое, и без того испуганное животное: - Прошу тебя, давай ты просто сядешь..- мягко касается правой рукой чужой ладони, сплетая его пальцы со своими, а левой рукой подхватывает недалеко стоящую биту. Ему будет лучше, если он просто немного поспит. Если придет в себя и пропустит стадию галлюцинаций. Ведь сейчас…сейчас он видит то, что уже слишком давно нереально. Он питается ложными надеждами. И когда они испарятся прямо перед его носом..ему будет больно. Она знала об этом: - Прости меня. – говорит уже в тот момент, когда рука замахивается и со всей силы ударяет по затылку. Разумеется, этого было недостаточно, чтобы пробить череп, но, чтобы оглушить, вполне. Выранивая биту и сразу же подхватывая падающего парня, волшебница вместе с ним опускается на колени, совсем незначительно замедляя его падение, но все же замедляя. Аккуратно укладывая на пол и начиная мягко поглаживать по волосам, убирая их назад, чтобы они не спадали на лицо, аристократка уже окончательно не знала что ей вообще делать: - Прости меня..прости... – с каждым разом шепчет все тише, опуская ладонь на лоб юноши и через мгновенье уже одергивая ту: - Ты горишь..Мордред. – резко убирает свои собственные волосы назад, склоняется над лицом и касается своим собственным лбом, лба парня: - Нет.. нет нет. Почему жар так быстро. Он же должен начинаться через час или два. Чертов, бесполезный, среднестатистический идиот! Не смей бросать меня так быстро, ты понял!? Я НЕ СОБИРАЮСЬ УМИРАТЬ ТУТ В ОДИНОЧЕСТВЕ. – срываясь просто не то что на крик, а на настоящую истерику со всеми вытекающими из нее последствиями, Нарцисса не то что подлила масла в огонь уже тем зомби, которые и так стояли у двери. Еще лучше. Она подала сигнал новым. Дверь предательски захрустела и это явно был не лучший знак. Мягко говоря не лучший: - Нет. Не сегодня. Поняли, вы!? Тупые уроды. – с полнейшей обидой и ненавистью, Блэк подорвалась на ровные ноги, начиная с неким остервенением толкать парты к двери и прижимать дверь всем, чем только можно было. Это было до невозможного тяжело и во всем этом хаосе, блондинка даже сломала ноготь. Закусывая губы и просто сдерживаясь, стараясь направить всю боль в свою силу и продолжать толкать деревянную мебель к двери: «- Это не поможет надолго..» - звучит внутренний голос в голове, а глаза скользят по помещению, останавливаясь на небольшой коморке для швабр и прочего, уже не нужного в новом мире – дерьма. Девушка преодолела расстояние с одного конца класса в другой за пару шагов, сразу же с силой дергая за дверную ручку и выбрасывая совершенно все содержимое небольшого помещения, кроме двух швабр. Они ей пригодятся. И даже очень. Теперь оставалось только затащить туда еще пока живого Долохова, закрыться, и надеяться на то, что там их не найдут. Хотя бы, пока они сами не будут к этому готовы. К этому вообще можно стать готовым? Светловолосая беззвучно подошла к брюнету со стороны головы, аккуратно подхватывая под руки и сцепляя собственные ладони в замок, на его груди: - Черт..вот выберемся отсюда и я посажу тебя на диету. Жирдяй. – Нарцисса знала, что отсюда они уже никогда не выйдут. Знала, что это просто очередные пустые слова, выпущенные в воздух. Но хотя бы такое, заставляло пытаться делать хоть что-то. Затащив парня и посадив у той стены, которая была дальше всего от двери, Блэк заперла единственную преграду, которая могла их спасти хотя бы на время. Дополнительно продев обе швабры в ручку, голубоглазая создала дополнительное противостояние, усаживаясь после этого рядом с однокурсником и опуская биту на колени того, сама же сжала свое оружие, с силой прижимая к сердцу и буквально затаивая дыхания.