Дела семейные

***

      Хорошие мальчики, не прогуливают школу, не гуляют по ночам с друзьями, не ругаются с родителями и уж точно не спят с бойфрендом матери. Джим Лейк младший не был хорошим мальчиком.       Механизм саморазрушения уже давно запущен.       Каждый день он улыбается друзьям, матери, шутит, но внутри умирает каждый день. Никто этого не замечает. Вечером и до глубокой ночи заливает в себя дешевое пиво, гуляет с теми кого мама бы точно не назвала бы хорошими людьми.       Тоби, Маргунчик, Артур и единственная в их компании девушка — Клэр. Их точно нельзя назвать нормальными или боже упаси обычными. Клэр — это мгновение. Быстрое неуловимое. Она приносит с собой улыбки, веселье и большую такую щепотку безумия. С Клэр они веселились до упада, пели песни и просто жили. Жили этими мгновениями Если бы в его жизни все не было так сложно и запутано, он точно бы влюбился в нее.       Маргунус, для своих Маргунчик, преподаватель с десятилетним стажем, стал для Джима как отец. Он научил его мужественности и храбрости, сказал что бояться не значит быть трусом. Большую часть его тела покрывают татуировки, но они не делали его менее гениальным и чутким. К нему всегда можно придти за советом и быть уверенным что не осудят и всегда простят, направят и скажут двигаться дальше. Только Джим не уверен можно ли простить то что он натворил?       Артур и Тоби — люди, которых не заслуживает мир, в частности Джим Лейк. Но они у него есть, совсем рядом. Здоровяк-пацифист сильный и угрожающий снаружи, но добрый и мягкий внутри. Пустая трата мышц, как выразился Тоби с особой тоской поглаживая крупные мышцы. Эти двое всегда подставят плечо и утешат. Джим не приходит к ним за утешением. У этих двоих своих проблем хватает. Артур определенно что-то чувствует к Тоби и к Маргунчику. Но у этих троих все слишком запутано, как у большой шведской семьи. Джим не собирается лезть к ним со своим дерьмом.       Он не заслуживает их.       Маргунчик, Артур, Тоби и Клэр, они окружают его любовью, заботой и понимание. Джим задыхается в ней. С каждым днем все труднее дышать и понимание, что он этого не заслуживает, скребется где-то в подсознание и ехидно смеется. Он кажется сходит с ума. Они не знают, что возвращаясь домой в усмерть пьяный он не спит в своей теплой кроватке. — Джим… Подумай о Барбаре. Что с ней будет когда она увидит тебя таким, — горячо шепчет голос.       Джим хочет развернуться, ударить, крикнуть чтобы он не произносил ее имя так сладостно страстно, когда его руки подобно змеям обвиваются вокруг впалого живота и тонкой шеи сжимая в тиски. Но вместо этого Джим разворачивается в объятьях, притягивает, за растянутую футболку, к себе для сладостно-горького поцелуя. — Плохой мальчик. Очень плохой, — ехидно, горько. До безумия правдиво. — Да… Осталось два часа до полного разрушения.       Все началось годом ранее, когда механизм начал свой отчет. Нет. Все началось гораздо раньше. В тот самый вечер, когда мама приводит этого человека в их дом. Это прекрасный зрелый и улыбчивый мужчина, немногим старше мамы, выдает седина на висках. Он улыбается и Джим внутри холодеет. Все инстинкты Лейка кричат, что этот человек опасен, держись подальше, не подпускай к себе. Не услышал. Проигнорировал. Уолтер Стриклер. Джим мысленно пробует чужое имя на вкус. Сладкое, горькое послевкусие, как у дорого коньяка. Оно опьяняет.       Барбара представляет Уолта, как своего парня. И первое что хочется сделать Джиму это врезать по внушительному носу и выгнать за порог. Но мама улыбается искреннее и ярко, впервые за долгое не вымученная и усталая улыбка. У него нет выбора. Мама заслуживает быть счастливой.       За ужином Джим молчит, улыбается и тихо смеется над действительно смешными историями Уолтера. Вечер проходит тихо и спокойно, в дружеской обстановке. Никто не замечает, что Джим за весь вечер, так и не обратился напрямую к мужчине, лишь вежливое «вы», срывается с губ.       Позже после ужина, когда Джиму, как хорошему мальчику пора спать, они остаются наедине. Они убирают тарелки, пока Барбара выбирает вино для продолжения приятного вечера, но уже без Джима. Мужчина бросает на него осторожные взгляды и Джиму мерещатся желтые блики на дне зеленой радужки. В конце концов мужчина решается задать волнующий его и скорее всего Барбару вопрос: — Джим, ты же не против наших с Барбарой отношений? — бровь вопросительно взлетает вверх, и Джим заворожен чужой отточенной до совершенства мимикой. Но Джим не видит в чужих глазах ничего кроме вежливого любопытства. Он почти поверил ему. Почти. — Конечно, нет. Мистер Стриклер, с чего вы взяли что я против? Вечер прошел удачно, вы так не считаете? — это его первая лживая улыбка. С нее началась ложь. — Да. Ужин был превосходен, мои похвалы шеф-повару, — искренне хвалит мужчина и Джим понимает. Не раскрыт. — Возможно показалось. И зови меня просто Уолт, не надо этих " Мистеров». — Джим вежливо улыбнулся составил последние тарелки в посудомоющую машину, на автомате нажал несколько кнопок и вновь заглянул мужчине в глаза. — Спокойной ночи Мистер Стриклер, — и ушел. Он намерен подчеркнул голосом вежливое обращение. Давая понять, что не будет никаких имен и близких отношений и он здесь только ради матери. Не показалось. Интересно что из этого выйдет.       Уже утром, мама приветствует его горячей кружкой кофе и прямым вопросом о вчерашнем вечере. Джим незаметно вздыхает, улыбается самыми уголками губ и произносит надломленным и охрипшим со сна голосом: — Все хорошо, мам. Ты заслуживаешь счастья, — он не врет. Барбара Лейк действительно заслуживала счастья.       Остался 34 дня до запуска процесса саморазрушения. Джим уже чувствует как механизм приходит в движение.