А может, это даже к лучшему?

— Не волнуйся, все будет хорошо. — Успокаиваю я иопа, застегивая его куртку. Тот недоверчиво косится на стоящего в проходе Ади. Дело в том, что мама решила потащить Голтарда прогуляться. Рыжий, конечно, сопротивлялся. И это мягко сказано. В общем, с горем пополам, мы таки уговорили сына бога хотя бы пару часов погулять. Что же там ТАКОГО произошло, что он ТАК не доверяет Адамаю. Нет, я понимаю, предал. Но он ведь не со зла… Дверь захлопнулась и мы остались вдвоем. Я неловко посматривала на друга, а потом плюнула на все и просто предложила: — Можт пивка? И плевать, что позже получу нагоняй от отца. Один раз можно. Наверное… Предполагаемый собутыльник сначала молчал, видимо, размышляя стоит ли пить. Затем его лицо озарила улыбка. — А давай! *** По квартире разносились мой смех и хохот парня. Я быстренько сбегала в магазин за выпивкой и теперь мы пили без всякого дискомфорта. Смущение уже не пропитывало воздух и на его место пришел табачный дым и нотки спиртного. Было в Адамае всегда что-то своё. В душе никогда не было сомнения в доверии, и каждый ебаный раз, когда мне было хреново — его «жилетка» была рядом. Именно он помогал мне освоиться, привыкнуть и именно он объяснял мне некоторые несостыковки их мира. Ой, то есть, моего мира. Блин, или… Да не важно! Мира Двенадцати. Послышался стук стекла, характерный для столкновения двух бутылок. Пиво было безалкогольным, но разве это реально было так? Не думаю. Пиво — оно на то и пиво, что алкогольное. Какой-никакой, а процент все же есть. — И знаешь, все равно такое чувство, что я всё-таки чего-то не помню. Будто куска нет. — Ну… Там такой момент был, что, может, оно и к лучшему. — Наверно. — Небрежно пожала плечами я, после выкидывая уже опустевший сосуд и открывая новый, зубами поддевая железную крышку, силой выдергивая ее и выплевывая в след за бутылкой. На столе лежали разного рода закуски. Маленькая тарелочка с колбасой и сыром. Рядом лежала тарелка побольше, на которой красовалась скумбрия и обычная сушёная рыба. Далее следовали порезанные огурцы и помидоры. Ещё была глубокая чашка с кириешками вперемешку с чипсами. Да, мы не распивали водки для такой еды, но какая разница, если мне слишком сильно хотелось всего этого. Десять лет (или больше) — это тебе не хухры мухры. Я так соскучилась по этому высококалорийному и не очень дерьму. Эх, что же скажет папа? Наверняка будет до скрежета зубов зол. Но соблазн над спиртным всегда был слишком велик для меня. Если рядом, конечно, не было детей и обязанностей. Где-то в хате зазвонил телефон и мне пришлось оторвать свою задницу от стула и пройти в зал. На тумбочке жужжал аппарат связи, чуть ли не надрываясь от вызовов. На дисплее отображалось до боли знакомое имя. «Катя» — гласила надпись. Ох, черт. Со старой подругой мне хотелось разговаривать меньше всего. Что же делать? Игнорировать ее я тоже не могла — совесть, та ещё сучка неблагодарная. Откуда такое равнодушие к Катьке, я не знала. И все же, ответить не хватило чего-то внутри. Смелости? Перед чем? Или… Твою мать, а ведь мне реально не хватало смелости выслушать то, что мне скажет подружка. Мало того, даже заглянуть ей в глаза в случае чего не смогу. Даже представить боюсь, какого ей было, когда я, якобы, покончила жизнь самоубийством. Мы то с Вами знаем, что это не так. Нажав кнопку отключения, отрубаю мобильник на совсем. Ну вот не хочу я ни с кем общаться и все. Не только с Катериной. Бог с ней! Я давно смирилась, что вернуться мне не удастся, а тут… В смысле, вдруг я передумаю? Вдруг не захочу возвращаться? А у меня там все — таверна, дети, друзья и Альберт. Ну не могу я оставить его там, совсем поплохевшего в здоровье, одного. Он не сможет сам. Вытащив батарею и симку выкидываю телефон в открытую форточку. Кому-нибудь он нужнее, чем мне. Возвращалась к Ади я в более приподнятом настроении. Смотря на него, мне даже и не верится, что этот дракон и вправду бухает вместе со мной. Порою, на смех пробивает. Внезапно, он погрустнел. На лицо его упала тень, а точки-глаза печально посмотрели на меня. — Что-то не так? — Прости меня. — За что? На вопрос он не ответил, быстро осушив бутылку пива. — Скоро Готард с Герой должны вернуться. Нужно закругляться. — Он начал выкидывать зелёные полторашки в мусорный бак. Может, это и был тот самый момент? Если да, то что же он натворил такого, что начал извиняться? Или, может, он просит прощения за то, что был слеп и не догадался о настоящих планах Оропо? Тем не менее, я не задала ни одного мучавшего меня вопроса, потому что видела, как Ади и без того было плохо. Пускай, к тому, я обязательно вспомню, что там произошло. Это лишь вопрос времени. К счастью, мы успели прибраться до прихода моих родителей, хоть таковыми их было сложно назвать. Мне пришлось хорошенько выветрить запах алкоголя. То жвачки мятные чуть ли не по четыре жевала (у меня их было ну оооочень много), то душ раза три приняла. Ниче, прорвёмся. Не в первую ж. Сейчас мы сидели на диване и смотрели «Пусть говорят». Мда, с Малаховым было интереснее… — Мы вернулись. — Хоть мамин голос и не был столь холодным и даже каким-то весёлым, все равно проскальзывали хриплые нотки печали. В гостиную вбежал вояка и внимательно оглядел нас с Адамаем. Я помахала ему ручкой, широко улыбнувшись. Рыжий, подозрительно сощурившись, сел между мной и белым драконом, распластавшись почти по всему дивану, на что я лишь тихо хихикнула. Вид у сына бога был чуть нахмуренным и немного озадаченным. Галина не отрываясь смотрела на меня. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от этого проницательного взгляда, взяв пульт, переключила канал на какой-то семейный. Там показывали «Три богатыря». Вау, целая серия мультфильмов! Круто. *** «…Вид сего зрелища шокировал, заставляя пребывать в высшей степени эйфорийного ахуевания. Прямо напротив нас с Юго стояла зеленоволосая принцесса и самозабвенно целовалась с тем перцем-совой. Язык так и чесался задать соответствующий вопрос, да только голос совсем пропал, видя, как лицо пацана вытягивается, а во взгляде еле-еле проскальзывало отвращение. Уняв противоречивые чувства внутри и приняв как можно каменное лицо, наигранно-задумчиво почухала область возле пирсинга, а затем спросила: — Ну и когда у вас там свадьба намечается? — Голос прозвучал холодно, но насмешливость все же присутствовала. Амалия вздрогнула и, наконец, обратила на нас свое наидрагоценнейшее внимание. — Ч-что? — Выпучила глаза она. В душе зародилась такая невыносимая злость, а в голове появилось столько ругательств, которыми хотелось чуть ли не облить садида, что пришлось сжать челюсти, да так, что зубы заскрипели. — Ой, а мы, оказывается, не вовремя. Что ж, Юго, погнали, заскочим позже. — Я положила руку на голову бедному мальчишке (который уже давно не мальчишка), конечно, никуда не собираясь уходить. — Отойди от него, Амалия! — Крикнул элиотроп, пока я вглядывалась в подозрительно знакомые черты лица этого незнакомец. Подождите, это же… Парень снял длинный капюшон и теперь там стоял взрослый двойник Юго. Подождите, а если… Я попятилась назад от Югаши, странно смотря на него. А если тот, что рядом со мной, не настоящий. — Кора? — Обернулся он, изумленно-испуганно смотря на меня. Мне же почему-то хотелось забиться в уголок и обдумать все происходящее. Сердце бешено стучало, так и норовя выпрыгнуть, проломив грудную клетку. Подозрительно смотря то на мальчика, то на парнишку я была не в силах определить, кто из них настоящий. — Ого, не думал, что тебя так смутит наша похожесть. — Ухмыльнулся тот, что ранее представился Оропо. Я растерянно задержала на нем взгляд. Созданная маска вдруг треснула и разбилась на тысячи осколков. Перед ними больше не стояла та самодовольная крутая Кора. Теперь на них во все глаза пялилась испуганная и неуверенная ни в чем Коралина. Их двое. Двое абсолютно одинаковых Юго, отличающиеся лишь возрастом. И вправду, почему Юго, который мелкий, не вырос, как этот, что высокий? Ведь даже Адамай вымахал. К тому, дракон стоит именно на стороне этого революционера. Подул ветерок, начав играть в моими теперь короткими волосами, что по случайной реакции на захват их же были отрезаны мной. Тело пробила дрожь то ли от ещё большего холода, то ли от безысходности. Что, если я долгое время жила не с Юго? Что, если Амалия была права, встав рядом с ним? Но… В голове возник резкий аргумент, как только я увидела Голтарда и Гроуви в стороне на довольно большом расстоянии. Но Разве Юго позволил бы себе попросить Ади превратить нормального сына бога в обезумевшего скелета-демона? Нет. Он бы никогда так не поступил, не только из-за дружбы. Он бы не сделал так ради меня. Опустив глаза на браслет на левом запястье, в черепушке всплыло обещание, что он дал мне вместе с побрякушкой на мое день рождение, после появления Геры, изменившей меня и мою жизнь (которая, к слову, не сильно-то и изменилась). «Я никогда не сделаю чего-то, что сделает больно тебе» — и улыбнулся. Бусины весело поблескивали в свете открытых крыльев взрослого Юго, что вещал о чем-то, а серебряное небольшое пёрышко колыхалось под лёгким ветром. Нет, рядом со мной тот самый Юго. И все же, в глубине души продолжали роиться сомнения. Ну, а вдруг?..» Я упала с дивана и странное чувство дежавю влезло в черепушку. Кругом тьма, а рядом, на полу, храпел рыжий воин, растянувшись по всей поверхности матраса. Ещё толком не поняв ничего, я встала и посмотрела в окно на звездное небо. Ах, да. Мы ведь легли спать, после того, как я таки получила по шее от папани. Спалились. Без понятия, как, но спалились. Может, родительское предчувствие? Осторожно поправив майку, потопала на кухню, кряхтя от боли в копчике. Аж на слезы пробивало… Закрыв дверь, врубив свет и тихо включив радио, что стояло на микроволновке, наварганила себе кофеек. Взяла печеньки из шкафчика над столешницей и конфетки. Что это было? Сон или воспоминания? Честно? Я без понятия. Но все же склоняюсь, что воспоминания. Осторожно размешиваю сахар в кружке, чтобы, не дай Сатана Бог, не разбудить мужчину и парня. Теперь меня одолевали странные чувства. Если это и реальность, то почему я застыла, рассуждая, где мой, а где не мой Юго. Даже несмотря на это, я должна была предотвратить все происходящее. Нет, революция — эт хорошо (вспомним монархию и Ленина), но не в этом случае. Ну и что, что богам начхать на свои творения. Мы должны сами справляться со своими проблемами, а не просить у кого-то свыше помощи. К тому, что изменит замена божеств? Ну, да, согласна, на первое время это возымеет эффект, ну, а что потом? Когда новый боги расклеятся, снова искать им замену? Не слишком уж запарно? А что, если план Ороро заключался в чем-то другом, ведь что-то мне подсказывает, что память мне не все подкидывает. Может, вернуться и досмотреть? Я посмотрела на почти опустевшую кружку. Да не, бред. После такого я точно больше не усну. А что, если Ороро сам захотел стать богом всего и вся? Ведь, насколько я помню его говор, какой-то скользкий и почти невидимый намек на это все же был. Висок заныл, прося больше так не напрягаться. И я была полностью с ним согласна. А пока у меня было не достаточно информации, чтобы строить хоть какие-то догадки. Блин. И как мне теперь разузнать все? Сон — сразу не вариант. У Голтарда спрашивать — все равно, что со стеной разговаривать. Адамай слишком подавлен для подобных допросов. Я видела, с какой грустью он поглядывает на меня. Что же делать? Мой разум не успокоится ведь, пока не узнает правду. Ладно, думаю, можно потерпеть до следующей ночи, ну, на крайняк, до обеда. Хотя, вряд ли мне дадут днём спокойно поспать. С их-то буйными характерами. *** — Одевайся. — Сказала только что пришедшая мать. Намерения у нее, судя по всему, были серьезными и это понимал даже мой заспанный мозг. Что ей нужно в такую рань? Даже Голтард ещё спит! Впрочем, я не стала перечить родительнице и пошлепала босыми ногами в комнату к шкафу, а потом в ванную. Через минут десять я была готова и теперь писала записку этим двум, чтоб не искали попусту. Когда я одевалась, Гера рывком вытянула меня в подъезд. — Да что происходит?! — Не выдержала я, когда она бегом спускалась с лестницы, тянув мое ещё сонное тельце, из-за чего я чудом не спотыкалась и падала. — Мне нужно тебе кое-что рассказать. — Это так срочно? — Нет, просто хочу, чтобы ты знала. Поведение Галины удивляло, если не шокировало. Остановилась и замедлилась она только в парке, неподалеку от моей многоэтажки. Странно, я не помню его. Видимо, недавно соорудили. Она села на скамейку и похлопала рядом с собой, как бы приглашая к себя. Теперь ее лицо не было каким-то решительным и строгим. Сейчас оно было будто умиротворенным. Так необычно видеть ее такой… Я усадила свою пятую точку рядом с мамашей. В итоге, мы вместе смотрели в небо, наслаждаясь спокойствием. — Так, о чем ты хотела рассказать? — Прикрыла глаза я, откидываясь на спинку скамьи. — О многом. — Задумчиво произнесла она, а потом вытащила из кармана черного плаща какой-то камень. Красивый такой, переливистый. — Ух, ты… — Удивилась, смотря на него и потянув к творению природы (ну, это я так думала) свои загребущие ручонки. К счастью, мать не сопротивлялась и отдала его мне из своих холодных, как лёд, ладоней в мои теплые. Ну, по крайней мере, мне казалось, что они теплые… — Этот камешек ты выплюнула вместе с той черной жижей. — Мягко произнесла она, показывая на предмет. — Знаешь, что это? — Я помотала головой в разные стороны. — Этот камень я подарила тебе, как подвеску в младенчестве. Правда, я потом до-о-олго его искала, пока не поняла, что ты его случайно проглотила. — Хихикнула женщина, видимо, вспоминая сей момент, а я смущённо отвела взгляд, тоже не удержавшись и хохотнув. — Не спрашивай, как. Долгая история. Так вот, знаешь почему ты не разбилась в той катастрофе? — Я вздрогнула, сразу ощутив тянущее чувство внутри. — Нет. Врачей и полицейских тогда это удивило. Да, да. В той аварии мне помогло чудо. Некачественно либо сделанный, либо закреплённый — никто так и не смог узнать, что было с ним не так — не выдержал нагрузки моего тела и порвался — или открепился — и я вылетела вперёд, чудом не разбив лобовуху и не выпав нахрен из машины. Я тогда даже нос не разбила, хотя я почти уверена, что врезалась лицом! — Только царапины и кровоподтеки. Даже вывихов не было… — Печально выдохнув, встряхнула головой, отгоняя ненужные воспоминания. — И? Ты знаешь почему? Мама кивнула, показывая на камень. Что? Это? — В мире Двенадцати это работает, как оберег. Ну, оно везде работает, как оберег. Не важно. Ты лучше скажи, а знаешь ли ты, почему сама собой затянулась твоя рана на голове, после того случая с Килби? — Ее голубые глаза блеснули интересом и нетерпением, как у ребенка. — Нет. Энирипсы тоже не сказали ничего однозначного. — Прошептала, перенимая странный настрой родителя. — Помог очнуться и вылечил тебя вот этот маленький камешек. — С прищуром, наконец, раскрыла несколько карт она. Серьезно? Все это время… Меня оберегало… Вот это? — Не делай такой лицо, — в голове сразу всплыл образ того полноватого садида, что посоветовал мне попробовать суп из кузнечиков. — Это очень сильная защита. Он вытащил бы тебя с того света даже, если бы тебе вырвали сердце и размазали мозги по стеночке. — Усмехнулась Галя, а на физиономии заиграло прежнее самодовольство, на что я лишь хмыкнула. Ещё бы. Это ведь моя мама. Она всегда такая. Я уже собиралась отдать забранное обратно, как она положила свои руки поверх моих и ласково посоветовала, покачав головой: — Лучше забери себе. Тебе ещё пригодится. Отдашь Гругалу или Чиби. Хотя, нет. Дракону лучше таких вещей не давать. Мало ли. Я кивнула. Не знаю, что у нее означало это «Мало ли», но у меня в голове проскочила мысль, что Гругалорагран будет покрепче Чиби. И снова повисло молчание прежде, чем она снова начала: — С твоим от… Эээ… С Голди мы встретились задолго до твоего рождения. — Я замерла, с интересом вслушиваясь в каждое слово. Мои немногочисленные знакомые много раз рассказывали о том, как на день Рождение их родитель часто повествовали о их встрече. И не важно, что это детям уже известно. — Это было весной, ещё когда твой рыжий папаша был юношей. Ну, знаешь, ситуация была ужасно глупой. Я тогда чуть с обрыва не упала, а он подхватил… — И что же в этом глупого? — Не перебивай! Так вот. Он тогда был совсем не умен и безопытен. Зато сильный какой. Я то сразу в нем отпрыска бога Иопа разглядела. А он об этом и не знал. Хвастался, что отроду сильный такой. Что тут никакие боги не причастны. — Передразнила иопа мама, на что получила мой смех. — Уцепился за мной, как щенок за хозяином. Но мы же с тобой прекрасно знаем, что любовь — это херня. — Небрежно пожала плечами Галя, а я печально выдохнула, вспоминая свой печальный опыт. Сначала я не верила в такие монологи матери, а затем убедилась во всем сама. Много раз убеждалась. Наверное, поэтому я до сих пор одна. Самое смешное то, что я даже не уверена: самовнушение это или реальная жестокость мира. Но Гроуви с Евой ведь вместе… Тем не менее, она продолжила: — Вот и тогда я так думала, когда на твоего отца вешались какие-то швабры. Отношения наши были долгими, но в них было ужасно много ссор. Ревность — хуевая штука, скажу я тебе. Я его ревновала, он меня ревновал. Так и жили, пока не осточертело обоим. Разошлись мы мирно, по собственному желанию. Да только любили друг друга сильно, несмотря ни на что. Чувства не утихали и я ушла в другой мир, только там узнав о тебе. Сообщать Голтарду об этом я не стала. «Пусть живёт себе в удовольствие» — повторяла, как мантру, каждый божий раз, когда пеленала тебя. Ничего, потом, к твоему двухлетию, свыклась. Ох, знала бы ты, как мы ругались, когда он о тебе узнал… — А когда это было? — Да сразу после того, как ты в комнату с детьми ушла. Крики, наверное, все Садида слышало. — Шатенка прикрыла очи, судя по всему, предаваясь воспоминаниям. — Мам. — Тихо позвала я, на что она приоткрыла один глаз, будто спрашивая: «Ну что ещё?» — А что там за темная история с разработкой «Молодости» и изгнанием тебя элиатропами? — У-у-у… Не, солнце, в другой раз. Тебе это ещё пока знать рановато. — Похлопала меня по голове мать, как маленького несмышленыша, подмигивая: — Погнали, а то наши мужчины волноваться будут.