А может, это даже к лучшему?

— Ммм… — протянула я, приподнимаясь на локтях. Какое-то странное чувство дежавю наполнило душу. Длинная, почему-то совсем бесформенная челка лезла в глаза. Странно, она же вроде входила в остальные волосы… Убрав ее, я вижу жёлтые, немного грязные стены и что-то знакомое зарождается внутри. Где-то я их видела… Подождите-ка. Это же мои стены. Я быстро вскакиваю и нахожу себя сидящей на моем диване. На кофейном столике лежит мой телефон, совершенно целый, хотя я прекрасно помню его вдребезги разбитым после того падения со скалы вместе с Элили и Гроуви. Мой шкаф, мои полки. Мой комод с моим телевизором на нем. Мой палас и мой потолок со старой, как моя жизнь, люстрой. Острое, почти орлиное, зрение выхватывало каждый элемент, каждую завитушку. Дом. Я не могу понять, почему так обрадовалась возвращению, совсем не задумавшись, что произошло. Может, из-за усталости от той жизни, ведь мне в рабочий день и на минутку отдохнуть не давали, а у меня ещё и дети. Юго с правителями налаживать отношения поехал на будущее. Его постоянно нет дома, а Альберт совсем плох. Адамая не было рядом и па… Голтард куда-то пропал. Ами теперь одна из главных претенденток на трон, у Евы с Гроуви семья и дети. Было одиноко. Рядом кто-то сдавленно промычал. Я вздрогнув, обернулась и увидела сидящего на полу и держащегося за голову рыжего вояку. Что он здесь делает?! — Голтард? Тот застыл, а потом медленно повернулся, посмотрев на меня как на призрака. В глазах читался шок вперемешку с огромным облегчением и радостью. — Кора! — сын бога и, по совместительству, мой отец подскочил и обнял меня до хруста позвонков в спине. — Я так рад, что ты жива! — отпрянул он, придерживая меня за плечи и улыбаясь во все тридцать два. Ну или сколько у него их там? Он ведь постоянно влипает во всякие драки… Как Гроуви. Хотя, яблоко от яблони недалеко падает. Его взгляд прошёлся по мне и вдруг застыл на одном месте. В карих очах появилось сожаление. Я уже собиралась задать вполне уместный вопрос, как он зарылся в мои, почему-то очень короткие, по сравнению с тем, что было раньше, волосы, и подбородком оперся о мой лоб в районе челки. Что, Рушу всех богов подери, происходит?! От мужчины пахло естественным только ему запахом. По́том, какими-то цветами, полынью и… Золой с гарью? Такого раньше не было. На кухне что-то упало и послышался приглушённый стон. Такой знакомый голос… Мой родитель нахмурился и наконец отпустил меня, а затем осторожно пошел в сторону звуков. — Адамай?! Ты-то что здесь делаешь? — зло спросил он. — Ади? — тихо переспросила я и вдруг спрыгнув с, не совсем мягкой, но довольно удобной поверхности, побежала за иопом. Рядом с обеденным столом на линолеуме сидел вроде бы Адамай, да только… Каким большим он был! Высоким как шпала, с такими жёсткими мужскими чертами лица. Теперь он не был тем маленьким, милым дракончиком, еле доходящим мне до бедра, теперь он был примерно на голову или полторы выше Голтарда. Бело-синий поднял глаза, как услышал мои шаги и начал так же, как и отец ранее, таращиться на меня, повторив мое имя. Его маленькие зрачки, будто тряслись, смотря в мои, неверяще раскрывая и закрывая клыкастую пасть. Почему-то его новый вид немного напугал меня. Острые зубы, неестественно даже для него, большой рот, меньше чем раньше глаза с маленькими точками в них, накаченность и огромный, как у ящерицы, хвост. Рыжий, враждебно смотря на напротив сидящего, встал в стойку спереди меня, будто готовый защищать от него. Зачем? Это ведь Адамай! Наш, хоть и наконец-то повзрослевший и немного отличающийся от того, каким мы видели его раньше, но Адамай! В голове что-то стрельнуло и в мозгу зашевелились шестерёнки, пытаясь выстроить цепочку. И только сейчас я поняла, что ничего не помню. Совсем. Помню только, как мы с Юго, Ами, Седлигроувом, Элили и Руэлем отправились на поиски Евангелины и Флопина. Я часто заморгала, как делала это, когда не могла понять чего-то и оперлась о косяк. На нос мне села муха, но внимания я на это не обратила, пока в дверь требовательно не начали тарабанить и вдавливать кнопку звонка. Я, вздохнув и согнав насекомое, поплелась в коридор, так и не поняв ничего. Заглянув в глазок, я увидела какого-то парня с цветами. Знакомо он выглядит… Я таки решила открыть железную дверь, а то небось выломает. Пару раз провернув замок, я дернула ручку. Передо мной стоял паренёк лет двадцати — двадцати пяти с букетом алых роз. Темные волосы, серо-голубые глаза, неплохое телосложение. — Коралина! Господи, я так рад тебя видеть! Я уж думал ты никогда не… Поправишься! — обрадовался незнакомец и обнял меня. Ничего не понимаю. «Поправлюсь»? Кто он, блять, такой?! Я оттолкнула его. Что он себе позволяет?! — Ох, да ладно, Кори. Ну повздорили немного. С кем не бывает? Не вечно же обижаться! «Повздорили»?.. Подождите… Дима?! О, боже. Как я могла забыть про него. Хотя… Для меня ведь прошло больше десяти лет, ещё бы не забыть мимолётное увлечение, с которым порвала за месяц до путешествия. Ну, как порвала? Как он и сказал, мы поссорились, причем очень сильно. Правда, причины я не помню… Надо будет в дневник заглянуть. Надеюсь, он сохранился. Там, в квартире, что-то разбилось. Че-е-ерт! — У тебя в гостях кто-то есть? — спросил Погранцов, с любопытством заглядывая мне за спину. Благо, оттуда, где мы стояли, видно остального моего обиталища не было. — Нет… То есть, да! Эм… Я… Ух… Ко мне… Друзья пришли, да! Так, что ты не очень вовремя. — Не вовремя?.. Ко-о-ори, ну ты чего? Вместе посидим, выпьем за твое здоровье! Где же твое гостеприимство? Так, ну во-первых, гостеприимства у меня никогда и в помине не было, во-вторых, я не собираюсь запускать этого… Этого сюда, а в-третьих, пусть катиться ко всем чертям! Я пить бросила! Я зло глянула на него и резко захлопнула дверь перед его носом. Почему я так поступила? Ну, у меня в квартире находиться огромный дракон, это раз. У меня не прибрано, это два. Да и вообще, не до него мне сейчас. А уж грубо это или нет, мне наплевать. — Что вы уже разбили?! — в бегаю на кухню, вижу мою разбитую кружку и этих двоих, дерущихся, но остановившихся, как только я взглянула на них. Устало посмотрев на этих двоих разбойников, махаю на них рукой и решаю позвонить матери. Может она объяснит мне хоть что-нибудь? Беру со столика мобильник и начинаю искать в контактах номер матери. Так, как она у меня записана? Ах, да. «Мисс Сэр, есть Сэр!» Смешно, правда? Да, только мне тогда не до смеха было, я на полном серьёзе в один момент ее так записала. Пошли гудки. — Помяни черта… — усмехнулись на том конце. От меня же последовал нервный выдох. — И я рада тебя слышать, мам. — устало прикрыв глаза, произнесла я. Несмотря ни на что, было так приятно слышать ее голос. Мелодичный, иногда холодный, хоть и с небольшой хрипотцой, из-за слишком долгого ора на молодых кадетов, не могущих исполнить даже элементарных упражнений. — Не думала я, что ты так быстро вернёшься… — «Быстро»? Издеваешься? У меня прошло тринадцать лет, с того момента, как я здесь была. — У тебя тринадцать, а у нас четыре. Время и там и там постоянно скачет. То быстро, то медленно… — И что же происходило все эти четыре года, если я обнаружила себя на диване, а не в палате, подключенной к аппаратам жизнедеятельности? — сажусь на диван, смотря на с интересом выглядывающих из-за стены соседнего помещения Ади и Голтарда. — Еще и не одна… — Не одна? В каком смысле? — В прямом. Ну так что? — я подумала и поставила связь на громкую. — Как я и сказала, с тех пор, как ты спрыгнула с крыши того здания — мужчины с ужасом посмотрели на меня, но я не обратила внимания, — прошло около четырех лет. Все это время ты лежала в коме и только недавно вышла, полностью здоровая. Мне скажи спасибо, что не инвалидом осталась. — Спасибо. — И тебе не хворать. В следующий раз, когда надумаешь вернуться туда — просто попроси меня. — Ага, учту. — Кого ты там с собой притащила? — Адамая и Голтарда. Не спрашивай, что произошло. Сама не помню. На том конце замолчали, а потом кинули: — Скоро буду. Послышались гудки, говорящие о том, что разговор окончен. — Ты спрыгнула с крыши? — Тебя только это сейчас волнует? — изогнув бровь, спрашиваю я. Голди нахмурился. Он ещё после той встречи с матерью со своими отцовскими инстинктами как с цепи сорвался. Но я не совру сказав, что мне это нравиться. У меня давно не было настолько любящего родителя. Адамай просто сурово взглянул на меня из-под лобья. — Так ты ничего не помнишь? — Не-а. А что произошло? Это из-за этого вы так сцапались, что мою любимую кружку разбили? — Ну… Почти, хех. — неуверенно отозвался Ади, после недолгого молчания. М-да… *** — Как у тебя дела? — наливаю в три кружки по заварки, потом кипятка. Меня давно отучили от кофе (да, кого я обманываю? Там он не такой, как здесь). Мама просто не хотела, а мужчинам я не стала наливать, а то еще подерутся в приступе бодрости. — Да, все по-старому. Гоняю кадетов, живу в свое удовольствие. Она и вправду всегда жила, как говорится, в кайф. Захотела — пошла в бар и не ебет, что завтра на работу. Захотела — отпросилась и поехала на море, и плевать, что в отпуске она уже была. Захотела — купила себе все, что душе угодно и хотя она не была транжиркой, иногда такие желания возникали. Поставив чашки на стол, подхожу к холодильнику и открываю его. Блин, тут кроме бутылок уже, наверняка, пропавшего пива ничего не осталось. Главное, чтобы папаня сюда не заглянул. Он не любит, когда я пью, объясняя это тем, что я слишком молода и вообще, негоже девушкам пить как самый настоящий матёрый мужчина (а было это именно так). — «Голтард, мне скоро тридцатник стукнет, ты о чем? — Ещё раз выпьешь — выпорю как ребенка!» И хотя моему возмущению не было предела, дела с алкоголем я бросила. На заметку: пила я ТОЛЬКО по праздникам. Ага, теперь я не пью вообще. Эх, сложна жизнь дочери сына бога, особенно если он иоп и против выпивки. Нет, он серьезно против всего этого. И сам не гу-гу. Закрыв дверцу мороженного ящика, сажусь на стул и беря в руки чай, ложкой размешиваю сахар в нем. Голтард время от времени осторожно поглядывал на Адамая, мать беззаботно оперев рукой голову, делала аналогичные моим действия, а я сидела и не знала как начать разговор. Благо, Гера разрулила ситуацию. — Так, что у вас там произошло? Я аж от сюда почувствовала какой-то взрыв! Взрыв? О Господи! Взрыв! Он все-таки взорвал инглориум! Или… Я посмотрела на отца. Тот хоть и был потрепан, сидел живехонький. Значит, Оропо уничтожил другой мир? Стойте! Кто такой Оропо? Я скривилась от резкой боли в левой части головы. Такое бывает, когда я слишком сильно перенапрягаю мозг. Ага, рана от того выстрела, хоть и прошла сама, без чьего либо вмешательства, все же в такие моменты напоминала о своем существовании. — Все хорошо? — обеспокоенно спросил рыжий. — Да, да. Не переживай. Вы лучше расскажите, что случилось? Ну и мужчины начали свой рассказ. Начал Ади и говорил с неохотой, стыдливо отводя взгляд и опускал уши, как щенок. Память постепенно прояснилась. Сразу почувствовалась и боль и разочарование и горе и неимоверная усталость. Все смешалось в кучу. Но почему-то казалось, что это не все… Продолжил Голтард и, в отличии от дракона, он говорил уверенно, с ненавистью смотря на сжавшегося Белого. Особенно красочно первый описал предательство второго, на что тот пытался оправдаться, а я не знала, как и реагировать. Гера сидела спокойно и слушала. Так вот куда пропал папаня… -… Я не виноват в том, что Оропо врал мне! — Ты мог догадаться! Если бы не ты, возможно мы бы не оказались здесь! — Хватит! — рявкнула я. Мне насточертело слушать эту перепалку. Без них голова пухнет! К тому же, оба хороши. — Мам, поможешь? — А ты разве не хочешь посмотреть, что здесь изменилось? — Хочу, но боюсь, уже буду сомневаться в своем решении вернуться. — Не будешь, поверь. Шатенка окончательно допив чай, поставила кружку на стол и пошла к выходу. — Ты куда? — обернулась и встала, следя за действиями Галины, пока та обувала сапоги. — За мужской одеждой. Не будут же они так ходить? — Не будут. — Ну вот. И она, хлопнув дверью, ушла. А я осталась с этими двумя. Снова… Было как-то неуютно. Я давно не проводила компаний с мужчинами один на один и плевать, что сейчас передо мной стоят отец и лучший друг. И один и второй вели себя враждебно по отношению к друг другу. Я решила включить телевизор и посмотреть, что в стране нашей твориться. Через минут десять моя персона уже пожалела об этом. Что я там такого узнала? Огромная безработица среди коренных жителей, толпы беженцев себе руки и ноги ломают, лишь бы сюда пробраться, многочисленные расстрелы людей на митингах, предвое́нное состояние России с Европой и Украиной в частности. На Рен-ТВ рассказывают о какой-то неведомой даже мне, любительнице пофантазировать, ахинеи. На СТС-Love до сих пор «Папиных дочек» крутят. Появилось даже новой поколение Шкурыгиной (или как ее?) на Первом в «Пусть Говорят». — Ё-мае… А вот Голтард и Ади заинтересованно смотрели то, что я последним включила, то бишь «Гадалку» на ТВ-3. Или это какой-то новый сезон «Знаков судьбы»? Господи, помилуй! Это, что, «Дорогая, мы убиваем детей»? Не-е-е-е-е. Ну нахер! Я выключила телевизор и пошла заваривать себе ромашкового чая. Было так странно ощущать себя… Дома… Здесь нет того уюта, что я создала там, в Емельке. Здесь все по-другому. Цветы не так пахнут и выглядят, солнце светит не так ярко, крона листьев не такая сочная и густая… В общем, все не так. Боже, как же я соскучилась по кофе. Там он не такой, со странным привкусом. Наверное, если бы кто-то другой сравнивал, то непременно выбрал бы тамошнее, но я совершенно другой человек. Скорее всего, кофе — это одно из немногого, почему я соскучилась. За окном пели птицы, но пели совсем не так, как раньше. Их стало меньше, гораздо меньше. То ли они все на юг свалили, то ли современность на них так повлияла, но факт остаётся фактом — чирикали всеми любимые (по крайней мере, так было четыре года назад) певцы уныло и не очень ладно. По дороге рядом с нашим домом сновали прохожие. Некоторые лениво, некоторые куда-то спешили. Вот прошла толпа школьников с колонкой, из которой орала новомодный репчик. Даже мне, как ценителю любой музыки, захотелось сблевать. О, кажется, Френдзона заиграла. Напиток в чашке остыл, но я продолжала сидеть и пилить взглядом стену напротив. В дверь позвонили, а я вздохнув, снова пошла открывать. Чувствую, день будет трудным…