***
— Здесь… мало что происходит пока что, — быстро говорит Джош. Он ни разу не выглядит на свои «триста тридцать» — он все еще тот же Джош, которого Элиот видел перед тем, как Монстр поглотил его. Элиот разглядывал их обоих непозволительно-долго, что Джоша, что Фэн. То ли в надежде найти признаки старения, то ли просто выискивая тот самый «отпечаток мудрости», который неизбежно появился бы через такое продолжительное время. Но Джош все еще вел себя как Джош. Без изменений. И Фэн — все еще та же Фэн. — Мне сказали, что вас изгнали триста лет назад, — тянет Элиот любопытствующе. — Эм… а… Да-а, об этом, — чуть прищурившись, отвечает Джош. — Вполне вероятно, я так думаю. Честно говоря, мы не особенно заметили эти триста лет, скажем так… там была часть с «проклятьем богов». Собственно, это были не совсем боги. Элиот приподнимает брови. Вообще-то — он подозревал, что боги не имеют к этому никаких дел, но объяснить триста лет — не так-то и просто. Одна только проблема: «не совсем боги» — это плохо. Потому что в Филлори нет магов как таковых, а филлорианцы, даже имея какие-либо предрасположенности — не развивают их. — У Темного Короля есть маг, — объясняет Джош. — Этот маг явно нашел и использовал какое-то хранилище магии, по-другому объяснить его силы ни я, ни Фэн не можем. Думаю, там было еще какое-то хранилище, на подобии того, из которого я выпил. Он нас… усыпил что ли? — Маг? Серьезно? — устало спрашивает Элиот. Джош кивает. Маг, наверное, и делает эту самую броню. И мечи эти — его же рук дело? Элиот трясет головой. Впрочем — они и так подозревали, что Темный Король владеет магией. Или он, или кто-то из его приближенных — потому что никак по-другому изгнать Джоша у них не получилось бы. — Ага, — несколько раз кивает Джош. — Не знаю, что именно он использовал. Мы оба с Фэн очнулись где-то с полмесяца назад. Может чуть больше. — Когда мы появились в Филлори, — подтверждает Элиот. — Или, возможно, когда магия вышла из-под контроля? Эти таймлайны непредсказуемы. — В любом случае — мы проснулись не так давно и, ну. Начали собирать армию? Фэн считает, что нужно отобрать наше королевство. Да и люди не рады… Кстати, Элиот. Честно говоря, после всего, что произошло, я думал, что Квентин вообще от тебя отходить не будет ни на шаг. Вы типа поругались? Потому что он так собственнически защищал тебя от Монстра, что я ненароком подумал, что тут где-то спрятана грязная любовная интрижка. Он остался на Земле? Элиот моргает. И опускает голову. И усмехается — зло, но злится не не Джоша, а скорее на саму ситуацию. — Я не подумал, что вы оба не знаете, — четко отвечает Элиот, подавляя рычащие нотки. — Кью мертв. Джош хмурится и выпрямляется, и как-то бледнеет, хотя в рыжем свете факелов это плохо видно. Эти подземные коридоры резко начинают казаться не такими уж и приятными. — Оу. Ох. Черт. Прости, чувак. Я не знал, — поспешно извиняется Джош. — Он обычно… выбирался из всех подобных историй. Реально, прости. И соболезную. Элиот кивает, принимая извинения — как минимум Джош и вправду не знал о смерти. Как максимум — он в любом случае не хотел бы обидеть. — Не было никакой грязной интрижки, Джош, — добавляет Элиот тяжело. Он точно знает, что есть вещи, о которых нужно рассказать, даже если не хочется. — Мы прожили вместе пятьдесят лет в одном из временных ответвлений во время квеста. Если спросишь меня — я назвал бы это историей любви, а не интрижкой. Джош отводит взгляд. Элиоту этого достаточно.***
— Это древний артефакт, — говорит Элис. — Судя по новостям из одного из Египетских музеев был украден какой-то предмет. Около месяца назад. Поэтому была усилена охрана. Поэтому, наверное, мы встретили того мага. Пенни отстраненно кивает. Джулия хмурится — да, она знала о просьбе Элис, она сама выискивала координаты, но ей очень и очень не понравилось то, что Пенни и Элис нарвались на магов. — И что же он делает? — спрашивает Джулия, всматриваясь в фотографию в интернете. Элис рассматривает отфотографированные страницы манускриптов, переводит и делает записи — она работает над этим уже третий день почти без отдыха. Джулия думает, что она просто старается занять себя хотя бы какой-то работой, отвлечься, но еще она знает, что Элис ждет жуткое и больное разочарование, когда у нее ничего не выйдет. Потому что скорее всего — ничего не получится, и это морально раздавит Элис. — Артефакт изымает из человека «Иб» — часть души, ответственной за сердце, — Элис частит, показывая на строчку в манускрипте. — В Египетской концепции Подземного мира, умерший человек сначала проходил суд, на котором его сердце взвешивалось на весах Маат, и если оно перевешивало перо, то человека съедало чудовище. Если же человек вел благочестивый образ жизни, то перо и сердце останавливались в равновесии, а человека пускали дальше, в сам по себе Подземный мир. Сердце — это и есть Иб. Проблема в том, что человек не может жить без Иб. — И какое это имеет отношение к воскрешению Квентина? — спрашивает Джулия осторожно. — Некоторое, — отвечает Элис. — Артефакт, про который рассказывается в манускрипте, может не только изымать Иб, но и так же помещать его в предметы. А еще артефакт может помогать в поисках Шуит. Тени. Проблема в том, что сейчас артефакт находится совершенно непонятно где, а без него — мы можем призвать… не всего Квентина. Ритуал, который здесь описан, может сработать неверно без артефакта. Артефакт — это ориентир. — Значит нам нужен этот артефакт, — угрюмо говорит Пенни. Элис только кивает. Она понятия не имеет, где искать артефакт. Если Квентин — ее родственная душа, то скорее всего ей удастся найти его в подземном мире, но человек может существовать и без Тени. И это именно то, о чем предупреждала ее Джулия. Элис не знает, что она будет делать, если Квентин не является ее соулмейтом, Просто она знает себя, и скорее всего — в двадцать третьей петле она использовала именно этот способ. И тот факт, что у нее получилось — пусть и извращенно и неправильно, — говорил в пользу того, что Квентин и вправду ее родственная душа.***
— Ты сказала прийти когда станет совсем плохо, — говорит Джулия немного осторожно. — Ты детектив, Кейди. Мы решили, что ты можешь что-то об этом знать. Кейди смотрит на фотографию — долго и внимательно. Непримечательная фигурка, наверняка, конечно, старая — древняя, если точнее, — но вряд ли особенно ценная. Музей, в котором она содержалась, подал заявление о ее краже не сразу же. Эта фигурка — одна из многих каменных изделий того времени, ее не изучали. Да, хорошо сохранившаяся, она не была настолько важной. Проблема в том, что для магов фигурка представляла куда большую ценность, чем для обычных людей. — Дело принадлежит египетским службам, — отвечает Кейди неуверенно. — Я вообще впервые об этом слышу, если честно. Джулия понятливо кивает. Звать Кейди была плохая идея — наверное стоит ее оставить с ее новой жизнью. Джулия неловко прячет телефон в карман и задерживает взгляд на Кейди еще ненадолго, готовясь попрощаться. — Но я могу помочь найти, — неожиданно соглашается Кейди. — По крайней мере я могу попробовать. Джулия неуверенно улыбается.***
— Армия — это, скорее, элемент отвлечения, — говорит Марго. Элиот смотрит на эту «армию», на всех, кого удалось собрать за то время, что Фэн и Джош были в сознании, и это зрелище, оно… не то чтобы жалкое, нет. Оно неправдоподобное. Элиот смотрит на медведей и нескольких лошадей и быков в их «армии». — Они не говорят, но слушать и кивать умеют, — на невысказанный вопрос отвечает Фэн. Фэн не отходит от него ни на шаг. Это скорее привычка, чем какое-то настоящее проявление любви, но Элиоту все равно приятно это проявление привязанности. Как минимум — его давно никто настоящий не обнимал. — Хорошо, опустим этот вопрос, — соглашается Элиот. — Но вот крестьяне с вилами… впрочем, неважно. Армия — маневр отвлечения. План был… никакой. Впрочем, как всегда — они просто состряпали на скорую руку какое-то кривое подобие тактического действия, основанного на идее, что им всем безумно повезет. Элиот знает, что не повезет — но он не возражает. Это стало не так важно — отшлифовывать все до самой последней детали. Потому что даже продуманный план может дать осечку. А осечка — может убить их всех. Элиот все еще боится смерти, но некоторое принятие — оно где-то на самом краю сознания. — Нас здесь — трое магов, мне кажется, что мы можем справиться с этим? — чересчур уверенно говорит Джош. Втроем против армии, на которую не действует магия — это смешно, думает Элиот. Возражений все равно не находится.***
— Следы артефакта, как ни странно, пропали как раз в Северной Америке, — объясняет Кейди. Джулия слушает внимательно, рядом сидит Элис — она смотрит в основном в записи, но тоже явно обрабатывает ту информацию, которую сейчас рассказывает Кейди. Дом физического корпуса стал слишком привычен, и пусть даже тут обычно много народу, но они все всё равно предпочитают собираться здесь. К тому же ночью в гостиной никого нет. — Проблема в том, что группировка магов, которая выкрала и транспортировала артефакт — в итоге пропала, почти вся, — продолжает Кейди. — Они перенесли артефакт из Египта в Америку за одну ночь, я не сразу поняла, как они это сделали, но смогла отыскать одного в конце концов. И знаете, ответ на все мои вопросы оказался чертовски прост, но при этом — невероятно неудобен. У них свой путешественник. — Это не объясняет, где сейчас артефакт, — по ходу дела вставляет Элис. — Не объясняет, — кивает Кейди. — Но если тот парень не лгал — то у вас будут некоторые проблемы с добычей артефакта. Основная часть группировки ушла в другой мир. — И куда же? — подгоняет Джулия. Пенни наблюдает за этим из другого угла гостиной — он не принимает участия почти ни в чем, он сейчас — только помогает перемещаться. И просто ждет Джулию. Кейди смотрит Джулии в глаза, и Джулия хмурится — во взгляде одновременно сочувствие и насмешка. — В Филлори.***
Под потолком — новая моделька, Квентин рассматривает ее достаточно долго для того, чтобы привыкнуть к ней — он делал ее удивительно долго. После жизни, настолько наполненной магией, собирать что-то своими руками вышло из привычки абсолютно. Элиот стоит и смотрит. Непривычно далеко, как-то тяжело и с непонятной долей скептицизма. Весь выпрямившийся, но при этому настороженный. — Тебя долго не было, — говорит Квентин как можно более дружелюбно. — Не спал, — отвечает Элиот, чуть наклоняя голову. — Там немного жарковато. В Филлори. Он замолкает. Квентин рассматривает его так же внимательно, и во взгляде Элиота какое-то неправильное обвинение. Будто бы Квентин сделал что-то не так, но Квентин не допускал никаких ошибок в последнее время — вообще трудно допустить ошибку, когда ты мертв. — Чаю? — спрашивает Квентин. Элиот ведет головой — Квентин толкует это как согласие, и поднимает ладони для того, чтобы прочитать заклинание. — Не нужно, — говорит Элиот уверено. Квентин поднимает на него взгляд. Эта мрачность — Элиот никогда не выглядел таким мрачным, когда попадал сюда, — она напрягает. Модельки под потолкам немного качаются. — Почему ты не сказал, что ты настоящий, Кью? Квентин моргает. Элиот настолько рассержен, но говорит тихо. Настоящий? А какой он еще может быть тут, в Подземном мире — и в полном одиночестве? Никому он тут не нужен. Он ушел раньше всех остальных. Он ждет здесь всех остальных, лепит эти чертовы модельки — в соседней комнате их уже пара десятков, — и периодически видит Элиота. — В смысле — настоящий? — уточняет Квентин. — В смысле — ты, твоя душа, с твоей Тенью, ты весь, целиком, черт подери, я тебя видел каждую чертову ночь, не представляя, что вижу тебя настоящего, Кью! Каждый раз засыпая, думал, что пытаюсь сбежать от реальности. — Я не понимаю, — честно говорит Квентин. Короткое последнее движение — и на столе чашка и шот, как в тот первый раз, когда Квентин вообще решил его напоить. Элиот сжимает пальцами переносицу, а затем подходит к дивану. Вместо того, чтобы лечь, как обычно, он протягивает руку Квентину, и когда тот хватается за нее — резко поднимает того на ноги. Поцелуй почти оглушает — потому что Квентин не ожидает такого. В поцелуе почти нет той боли, что была в других поцелуях до этого. Это не радость, но какое-то сильное чувство, заставляющее Элиота сжимать сильнее, чем обычно, оно граничит с раздражением и злостью, но не несет в себе никакого негатива. — Элис рассказала про манускрипт. И артефакт. И про концепцию родственных душ. И очень много — про древний Египет. Квентин, не ожидавший такого резкого перехода и отстранения, прочищает горло — оливковые глаза слишком близко, Кью привык к тому, что приходится тянуться выше, чтобы достать до Элиота, но он уже очень давно не смотрел так просто ему в глаза. — Ты хочешь сказать?.. — Я настоящий, Кью, я сейчас сплю в пещере посреди Филлори перед неравной битвой семи волшебников против мужика, который захватил трон с помощью украденного с Земли артефакта. И я целый ебанный месяц видел тебя каждую ночь, и думал, что это все сны. Квентин неосознанно сжимает руки на предплечьях Элиота сильнее. Если это все правда — то Элиот, не галлюцинация, о которых предупреждал Пенни, а самый настоящий и еще живой Элиот стоит перед ним. Пенни говорил, что он может видеть первое время людей, которые ему дороги. Что это все — игра сознания, не готового справиться с потерей адекватно. Что это все — нужно пресекать на корню, ни в коем случае не пытаться проводить много времени с воспоминаниями — потому что они в корне меняют представление человека о его друзьях, и когда остальные его знакомые начинают умирать вслед за ним — он встречает их совсем не такими, как привык видеть. — Это невозможно, — скорее себе, чем Элиоту говорит Квентин. Элиот обнимает в ответ, а затем хитро хмыкает. — Ты когда-нибудь слышал о концепции родственных душ, Кью?..***
Элис выглядит расстроенной. Даже не столько расстроенной, сколько опустошенной. Ей будто бы выбили почву из-под ног. В чем-то — так и есть. Пенни нашел Элиота, Марго и остальных в Филлори, доставил их всех. И да, ситуация здесь была более, чем просто плачевной, и это отчаяние, которое шагало за Элиотом все его время, пока он был на Земле — не покинуло его и здесь. И да, они нашли артефакт — точно определили, у кого он находится. Это походило на замкнутый круг. Потому что артефакт был у Темного Короля, который узурпировал трон, и чтобы отобрать артефакт, необходимо было не только сразиться с Королем, но и суметь выяснить, где и как с артефактом работают. И эта броня черных рыцарей, про которых, захлебываясь, рассказывали все филлорианцы, находящиеся под землей, она была сделана с помощью артефакта, и оружие их — тоже. Им нужен был артефакт для того, чтобы возродить Квентина, Элиоту и Марго необходимо было свергнуть нового Короля, и все выглядело чертовски удачно — как минимум они могли достигнуть обеих целей буквально одним действием. Только вот Элис не угадала. Квентин не был ее родственной душой. Друг — да. Любовник — да. Но Кью никогда не считал ее своей семьей. Никогда она не была для него настоящим родственником. И дело было даже не только в том, что они банально не успели настолько сблизиться. Дело было в том, что на место родственной души для Квентина — Элиот подходил намного лучше. Он ею и являлся. Эти сны… Элиот упомянул их вскользь, как что-то незначительное, но Элис уцепилась за эту его фразу. Потому что связь настолько сильная, что Элиот находит Квентина просто засыпая. Потому что Элиот знает законы магии — у Элиота в голове сидел древний Монстр, хозяйничал и распоряжался его телом, но оставил после себя немало полезного. Монстр — знал. А ниффин — он изучал, он только строил теории. Элиот не хочет воскрешать Кью, потому что знания, оставленные Монстром, все говорят о том, что это невозможно, что это — плохая идея, что они не должны вмешиваться в естественный порядок вещей, и что там, дальше, впереди есть еще и еще новых знаний, что смерть — это просто небольшой рубеж. Место, куда они никогда не попадут, потому что сотворены бессмертными. Место, куда могут попасть смертные. Монстры обесценивали смерть как таковую. Но ниффин — она любопытная. Она упорная. Ей плевать на законы. Элис помнит многое — в том числе и то, что границу можно пересекать в две стороны. Имея все это знание, Элиот ни разу не предположил даже, что он видит Квентина. И все же — это никак не меняло планов Элис. Потому что у нее уже была родственная душа Квентина, был ритуал, и была решительность, с которой она собиралась возвращать его. Оставалась только чертова статуэтка. И видят боги — Элис не собирается отступаться.***
— Это убого, — подводит итог Марго. — Потише, — советует Элиот. — Они об этом не должны узнать. Это разношерстная «армия» — чертовски большая армия, стоит признать, — она уже подходит к воротам изуродованного замка, рычит, кричит, размахивает — кто руками, кто лапами, кто примитивным оружием. Элиот знает, что большая часть из них погибнет сегодня. Элиот так же знает, что Джулия, Джош и Кейди будут защищать их, находясь чуть в стороне. Элиот знает, что Пенни будет разбираться со здешним путешественником, что Марго хочет прилюдно унизить и прилюдно изгнать этого Темного Короля. Элиот так же знает, что если что — он сможет снести ему голову, потому что он уже делал так один раз. Из замка буквально целыми потоками выбегают эти самые черные рыцари, и бросаются на их армию. Самые первые спотыкаются о стремительно меняющую ландшафт землю — и уже упавших — люди добивают. Элиот отворачивается, протягивает руку Пенни. Шеренга из четырех человек — одно мгновение — и они уже внутри замка. Элиот оглядывается быстро, проверяя обстановку — почти ничего не изменилось за это время. Это все те же их залы, это все еще то место, в котором он провел столько времени — просто с надстройками, новыми башнями, новыми крыльями. Марго разглядывает это все с презрительным выражением лица. — Идите, — говорит Пенни. И исчезает — его задача требует большей скрытности, и сейчас Пенни уходит искать путешественника — так, чтобы тот не нашел его первым. — Идем надирать зад? — спрашивает Марго уверено. Элис поправляет очки и перехватывает поудобнее мешок с предметами для ритуала. Элиот вдыхает глубоко и ухмыляется. — Идем надирать зад.***
— Двери, Кью, это чертовски удобный способ путешествия. Элиот улыбается и шатается. Даже тут, в Подземном мире — кровь продолжает пропитывать светлую рубашку. Элиот придерживается одной рукой за стенку, пока Квентин не ловит его. — Что там происходит?! — с трудом не повышая голос спрашивает Квентин. — Нам нужно найти ту самую, — невпопад отвечает Элиот. — Ищи, Кью, времени мало. Элис не продержит ее долго. В этой комнате, в этой серой комнате, в которой они провели столько часов, разговаривая, только две двери — одна на выход из квартиры Квентина, а другая — в другую комнату. Очевидно, что ни одна из них не выведет их обоих отсюда. — Элиот, возвращайся, — умоляет Квентин. — Ты всегда сможешь найти меня после жизни. — Нет, — коротко отвечает Элиот. — Ищи дверь. Я без нее тоже не смогу вернуться. Квентин перехватывает его, закидывая руку на плечо, так, чтобы помогать идти. — И тебе для справки, чтобы ты знал, — добавляет Элиот. — Я хочу пожить еще. Не облажайся, Кью. Квентин распахивает первую дверь — ту, что в его комнату. Там так же серо, там все эти модельки, они не просто колышутся — их трясет так, будто бы они попали под штормовой ветер. Квентин осматривает эту комнату, но в ней — тоже всего одна следующая дверь — в кухню. И тащить Элиота через всю эту квартиру сложно, но Квентин даже не думает о том, что он может пойти без него. Хотя, конечно же, это было первое, что сказал Элиот, попав сюда в таком состоянии. Квентин распахивает и эту дверь. За ней — кухня, и кухня — единственное место в его квартире, в котором есть окно. За окном — звезды и облака, галактики и зеленые деревья, за все это время Квентин так и не привык к многогранности местных видов. Заветная дверь находится с другой стороны кухни, но Квентин видит ее — и это самое главное. — Ты должен выйти первым, — предупреждает Элиот. — Магия нестабильная, Элис направляет ее всю на то, чтобы вышедшая из портала душа смогла построить себе тело. Ее не хватит на две тушки, Кью, да и у меня уже есть одна. Нехотя — но Квентин кивает. И, дотаскивая Элиота, уже практически в бессознательном состоянии, распахивает нужную дверь. Элиот, не медля ни секунды, резко выталкивает его наружу, потому что знает, что Кью может попытаться сделать это первым — думая, что таким образом он спасает его. И только убедившись, что Квентин ушел из этого Подземного мира, прикрывает дверь, — не закрывая совсем. Теперь — ему нужно дождаться, чтобы Квентин смог создать свое тело там, чтобы не мешать. Квентин, его душа, целиком, с Тенью — должны притягиваться к чертовой отвоеванной с кровью статуэткой. Потому что статуэтка — это ориентир, статуэтка — чертов маяк, и душа Квентина должна мотыльком лететь к ней Ему просто нужно подождать. Не проваливаться в темноту — потому что умирать в Подземном мире больше, чем просто чревато. Просто. Немного подождать.***
Дышать больно, но Элиот старается не сбиваться с ритма. Меч попал почти туда же, куда воткнула топор Марго, когда выгоняла из его тела Монстра. И, да, Элис где-то там, над его головой руками выписывает такие замысловатые фигуры, что голова начинает не только болеть, но еще и нещадно кружиться — но Элиот старается дышать и просто не смотреть на Элис. Смотреть на Квентина, перепуганного, ошарашенного, но живого — намного приятнее, чем на белые и зеленые вспышки, залечивающие его рану. Смотреть на взъерошенные волосы, на округленные глаза, на чуть мятый джемпер. У них получилось. Прямо совсем все получилось, целиком и полностью, они даже нигде не проебались. Элиот закрывает глаза.***
— Не играй там умирающего, Эл, тебе уже никто не поверит, — советует Марго. Элиот садится в кровати. На Марго — та самая корона, которая сначала так долго принадлежала Элиоту, а пышное платье похоже на те, что она носила, когда была королем. Этот Темный Король оказался тем еще задохликом. Тонкий, необоснованно-жестокий, буквально поглощенный собственной яростью — настолько, что пропустил все возможные и невозможные предупреждения мимо ушей. Положился на своего мага — а маг даже не показался на глаза, — и да, скорее всего они встретят его потом, но на этот раз — маг предпочел спастись бегством. Что облегчило им задачу, безусловно, немного навредило самому Элиоту. Потому что ебучий Темный Король, юркий уродец, успел тыкнуть в него ножом перед самым ритуалом. Когда уже отдал артефакт, когда уже официально сдался. Просто вытащил из сапога кинжал и воткнул в самого близко расположенного к нему человека. И то, что в итоге кто-то из прорвавшихся людей снесли ему голову обычной мотыгой — это больше похоже на мрачную справедливость, чем на абсолютно негеройскую смерть. И вся его разбежавшаяся армия черных рыцарей не помогла. Потому что Темный Король, оставивший после себя так много трупов, живущий только за счет пожирания чужих душ — успел настроить против себя вообще всех. За триста лет можно достигнуть чего угодно. И даже путешественник — и тот не помог. Путешественником оказался пятнадцатилетний пацан. Пацан оказался достаточно разумен для того, чтобы не сопротивляться — объективно Пенни был опытнее и силы свои знал намного лучше. — Ну ты и засранец, Эл, — добавляет Марго. — Еще чуть-чуть — и вообще там остался бы. — Я контролировал ситуацию, — привирает Элиот, пытаясь понять, как именно он себя сейчас ощущает. У Элис бесспорно очень и очень сильная магия. Возможно, Элиоту все-таки понадобится старая трость — но ненадолго. Элис. Элиот думает, что ему стоит с ней поговорить. Потому что она тоже рисковала жизнью. Потому что это была ее идея. Потому что фактически — это она возвращала Квентина. Элиот был только проводником. И он должен будет отпустить его, если он выберет Элис. — Там тебя все ждут, королева драмы, — добавляет Марго. — Никогда так больше не делай. Слышишь меня, придурок? — Слышу, — прикрывает глаза Элиот. И улыбается. Где-то за окном дружно кричат и радуются победившие люди.***
— В Брейкбиллсе все еще острая нехватка преподавателей, мистер Адиёди. Наплыв студентов — сложная ситуация, но еще сложнее ее делает тот факт, что у нас как минимум двенадцать Путешественников, абсолютно не представляющих, как контролировать свои способности. Пенни отстраненно рассматривает убранство кабинета декана и слушает, что тот говорит — вполуха. — А вы, между прочим, привели еще одного, — добавляет декан Фогг. — Я не могу на них на всех поставить ограничивающие татуировки, надеюсь, вы это понимаете. Это будет большая потеря для всего мира. Пенни рассматривает награды на стене, дипломы, верезки. Рассматривает целую коллекцию разного алкоголя. И немного меньшую коллекцию книг и учебников. — К тому же, после некоторых споров — мне удалось убедить мисс Уикер. Она не займет преподавательскую должность, но будет работать с теми студентами, у которых не так хорошо с контролем. Впервые за весь этот разговор Пенни все-таки поворачивает голову к декану. — Само по себе все ваше преподавание, мистер Адиёди, будет заключатся исключительно в контроле юных путешественников, и занимать будет едва ли много времени. Ну так что?***
— Ты не обязана. Элиот замирает у дверей — не совсем подслушивает, его видно из зала, в котором сидят Квентин и Элис, но он их не отвлекает, он никак не привлекает к себе внимание — потому что где-то под языком неприятно тянет, потому что страшно и неизвестно, что выберет Квентин, потому что он жил этими еженощными встречами — и когда Квентин в его реальности, он вряд ли будет его видеть. Когда Квентин здесь — он все еще может выбрать не его. И Элиот не будет с этим ничего делать, потому что ему важно счастье Квентина, но ему совершенно точно будет очень и очень больно. — Кью, я не хочу оставаться здесь. Книга перед ней — объемная, раскрытая где-то на середине — Квентин колдует над ней. Элис вообще не смотрит в его сторону. Она смотрит только в книгу. — Пенни, думаю, согласится перенести меня в последний раз, перед тем, как они с Джулией приступят к преподаванию, — говорит Элис. В ее голосе — острые углы и ломаные линии. Элиот слышит, что ей почти что физически больно, и Элиот понимает, что во многом — ей больно скорее всего именно из-за него. — Ты не можешь просто спасти меня и уйти восвояси, Элис! — возражает Квентин. Заклинание уже сотворено — Элиот со своего места видит, что оно направляет Элис в один из множества миров. — Я не уйду восвояси, Кью, — отвечает Элис. — Я попрощалась со всеми. Все теперь — на своих местах. Марго на троне, Джош с ней в качестве придворного повара и немного больше, Кейди — вернулась обратно в участок, Пенни с Джулией — вместе в Брейкбиллсе. Смотри. Книга направляет меня в Библиотеку. Я точно знаю, что там — мое место. Там я буду счастлива. Здесь мне будет больно. И вам обоим — тоже. Она поднимает взгляд на Элиота, и Элиот входит в комнату. Квентин, кажется, только замечает его. Он печален, но он все равно улыбается ему. Элис кивает, поднимает книгу, встает — вместе с ней встает и Квентин, и Элис порывисто обнимает его, крепко, но очень быстро. — Спасибо, — только и говорит Квентин — просто все, что успевает, перед тем, как Элис, резко развернувшись, выходит из зала. Элиот практически ковыляет к Квентину — трость стучит по полу, и Элиот ненавидит ее за то, что она не позволяет ему обнять Квентина так же порывисто. Квентин подходит сам. И целует — тоже сам, Элиот просто наслаждается коротким прикосновением — еще более реальным, чем во всех снах. — Просто попробуй обработать и принять, что все, что ты слышал от меня за последний месяц — и вправду говорил тебе я, Кью, — говорит Элиот серьезно. — И, опираясь на это знание — ответь. Ты проживешь со мной еще одну жизнь? Квентин смеется и обнимает, и Элиот треплет его по волосам — так, как всегда любил. — Да, черт побери.