Я иду по жизненной тропе, впереди — развилка. Я не знаю, что же делать мне, нет пути назад. Обидно. Время выбирать, не ждать на месте, только я свою судьбу решаю; если раньше я был с кем-то вместе, то теперь как поступить — не знаю… Две дороги, каждая — прекрасна, у каждой — прелести свои, я не знаю, что же лучше, что — напрасно, трудный выбор двух дорог любви. Я стою пока посередине, мысленно идти решаюсь… я рискую сильно изменить полжизни, но прекрасно это понимаю…
(«Черная горячка». Гомель.)
[Иллюзия]
Скинув дорожную накидку прямо на пол, Учиха мелькающим взглядом осмотрел комнату, которую снял на сутки. Довольно аскетичный образ жизни в убежищах Орочимару приучил Саске довольствоваться малым: кров, еда и безопасность. Даже в своём поместье, где он проживал один с шести лет, не было никакой ненужной или лишней мебели. Однажды, собравшись с духом, он зашёл в спальню родителей и в несколько заходов перенёс все вещи в подвал, где они и находятся до сих пор. Он был уверен, что дом, скорее всего, давно начал гнить и зарастать пылью, паутиной и плесенью, ведь без должного ухода всё когда-то погибает, вот и когда-то тёплый семейный очаг вспыхнул ярким пламенем и начал тлеть, пуская по ветру пепел воспоминаний и детский смех. Кошмары и навязчивые образы в голове стали привычными после убийства Итачи. Они, конечно, навещали его и до этого, но вот после ожесточённой расправы будто въелись в память ядовитыми иголками, пронзая и без того больной разум. А в результате — бессонница, головные боли и частичная дезориентация в пространстве. С таким набором далеко не уйдешь, а, учитывая то, что на Саске ведётся охота, и он всегда под прицелом Конохи, комичность ситуации достигла своего апогея. Время было уже позднее, поэтому брюнета откровенно клонило в сон. Параноидальные мысли почти заставили его сдвинуть комод к двери, чтобы враг не смог так быстро добраться до него. Именно поэтому спал Саске очень чутко, распахивая глаза от каждого подозрительного и неестественного звука: будь то стук ветки по стеклу, скрип половых досок в общем коридоре или странный шорох за тонкой стеной. Таким образом, он подскакивал несколько раз за несколько часов беспокойного сна. Голова раскалывалась, в глазах всё больше мутнело — проклятые очи брата всё ещё не давали ему покоя, часто кровоточили и не позволяли добиться чёткой картинки. Ему нужно было срочно что-то предпринять, потому что по своим собственным прогнозам он мог ослепнуть уже, примерно, через месяц. Таким исходом событий Учиха был явно недоволен, поэтому прекрасно понимал, что точно не справится один. — Нуждаюсь в помощи. Как жалко. Когда Саске вернулся к мысли о том, что ему нужен человек, разбирающийся в медицине, в котором он мог быть уверен, в его знаниях и способностях, на ум первым делом пришла Сакура. Он находил забавным то, что теперь потенциально видел спасение в той, что пытался убить собственными руками, да ещё как — хотел напасть со спины, как трус и предатель. С другой стороны, что было бы благородно в этом случае; что соответствовало бы порядкам и традициям клана? Вызвать розоволосую дурёху на равный бой, когда он победил гения собственного клана, когда уничтожил главу Корня, находясь при этом в крайне ослабленном состоянии? У него не было вариантов, которые преподносили бы Сакуру для него как равного противника. Но, может, они всё-таки были, и Саске попросту не хотел в этом копаться? Наверное, да. Если подумать, то что ей было нужно так далеко от родной Конохи? Которую она, непременно, обожала всем своим доверчивым сердечком. И души в ней не чаяла, находясь под тёплым крылом Пятой Хокаге. То, что за ним решили послать такого хренового шпиона, было весьма подозрительно. Зачем Цунаде отправила свою любимую ученицу на верную смерть? Да и неужели эта неудачница смогла сделать такой большой крюк, чтобы прибыть на место быстрее него в такой буран? Эта бредовая мысль почти заслужила принятия в больной голове, но всё же он понимал, что, если судить адекватно и рационально, Сакура обычный наёмный шиноби, который просто выполняет своё задание. Однако такое стечение обстоятельств в виде неожиданной встречи его задело. Сможет ли он расслабиться и спокойно отдохнуть, когда рядом, почти под самым боком, находится враг? Даже со своим посаженным зрением Саске сумел разглядеть за те секунды упорного взгляда все те следы недосыпа и истощенности на лице куноичи, что показалось ему слишком странным. Как медик может позволять себе находиться в таком паршивом состоянии? Данный нюанс никак не укладывался у него в голове и заставлял скептически взглянуть на её хвалёные навыки врачевания. Также он не мог не заметить, что за те полгода, что они виделись в последний раз, Харуно внешне сильно изменилась: волосы больше не торчали в рваной стрижке, наоборот, они немного отросли, при этом мягко подгибаясь внутрь, скулы и подбородок теперь имели более выраженные черты, а губы будто налились кровью, принимая красновато-болезненный оттенок, из-под водолазки торчали острые плечи, которые она теперь излишне сутулила. Саске лично по своим меркам женской красоты не мог бы назвать приобретенные внешние качества сокомандницы привлекательными. Если уж на то пошло, раньше ему намного симпатичнее был здоровый оттенок молочной кожи, менее костлявое, чем сейчас, телосложение и, безусловно, отсутствие сигареты во рту. С чего это она вообще решила начать курить? Она ведь всегда была такой правильной, неосквернённой, чистой, непорочной, чем всегда его и бесила. Этот свет в ней был слишком… Надоедливым и навязчивым, чем-то неестественным и отталкивающим. Тогда, получается, сейчас, когда Сакура символизировала более порочный и реальный образ, она всё же нравилась ему больше? И нравилась ли вообще? Мысли Учихи в данный момент были слишком противоречивыми, он сам не мог уследить за их потоком и не до конца понимал, когда начал думать и размышлять о ней. И всё-таки, что она здесь делала? Почему сидела она и невидящим взглядом сверлила какую-то желтоватую карту? Почему пребывала в таком состоянии? Это всё было очень похоже на крайне сомнительную ловушку, в которую Саске не желал попасться. Он ведь не дурак, он единственный выживший проклятого и самого могущественного за всю историю шиноби клана. Тем временем полная луна уже высоко поднялась в небе, хорошо освещая улицы, метель постепенно утихала, но постанывающие завывания и вихри всё ещё бродили по мёрзлой почве с глубокими сугробами снега. Лунный свет проникал в тёмную комнату из-за плохо задвинутой занавески, которая даже через себя пропускала свечение, так как ткань была изготовлена не из самого качественного материала. Светло-голубая полоска пересекла лицо Саске прямо по линии глаз, как по закону подлости, что заставило его зажмуриться, а потом и вовсе отвернуться на другой бок. Матрац, если эту дубеную конструкцию вообще можно так назвать, был ужасно жёстким и неудобным, при этом как-то странно кололся, поэтому Учиха весьма резонно предположил, что набивали его какими-то опилками, вперемешку с соломой. Вот из-за неудобной кровати он ещё никогда не ворочался. Ему бы сейчас земля казалась мягче и теплее, чем это подобие подстилки. Медленно поднявшись с кровати, при этом с остервенением откинув такого же качества одеяло, Саске длинными шагами достиг ванной комнаты, остановившись у раковины. Вода, что его нисколько не удивило, была только ледяная, как и его пальцы, поэтому, коснувшись лица с полными ладонями жидкости, он мелко вздрогнул, привыкая к температуре. Упёршись руками в края раковины, Учиха невидящим взглядом посмотрел в зеркало, после чего его медленно начало клонить в сторону, но, удержавшись, он всё-таки не свалился на кафельный пол. Такие помутнения и потеря координации случались довольно часто, это откровенно мешало жить и передвигаться в одиночку. Раньше за ним могла приглядеть команда: сначала команда номер семь, после Така, а теперь… Он мог всецело положиться только на себя. Нужно признать, друзья и соратники повлияли на его жизнь не лучшим образом — слишком мягок и не так решителен как раньше. Посмотрев в зеркало, Саске постарался разглядеть в своём отражении хоть один намёк на здравый смысл, но вот взгляд всё мутнел и мутнел, замыливая картинку. Но чуткость зрения вернулась к нему сразу же, как он заметил, что по лицу стекают уже не капли воды, а кровь, которая сочится и стекает по вискам, огибая брови и скулы, и теряется где-то под подбородком. Замерев на несколько секунд, он дёрнулся, заметив, что наклонился слишком близко и теперь просто нависал над зеркалом. Поднеся руку к кровяной полоске, он попытался стереть её, но только больше размазывал красную жидкость по щеке. Взглянув на руки, Учиха вскрикнул, включая большой напор воды, чтобы смыть кровь с рук, но она никуда не уходила, наоборот, казалось, что её становилось только больше. В какой-то момент из крана тоже потекла сначала розовая, затем алая, а после насыщенная красная жидкость. Отскочив в сторону, поскользнувшись на кафеле, Саске попытался отползти к стене, остервенело мотая головой из стороны в сторону, чтобы отогнать наваждение. Мысли были сбивчивыми, как и рваное дыхание, из-за которого яростно трепетала грудная клетка. Поднявшись на ноги, при этом надёжно опираясь на стену, брюнет вышел из ванной короткими, дрожащими шагами, достигнув кровати, он упал на неё спиной, от чего под весом крепкого тела прогнулся каркас не слишком надёжной кровати. Прикрыв глаза, Саске постарался отдышаться и приложил холодную ладонь ко лбу, сдвигая рваную челку в стороны. Глазные яблоки под прикрытыми веками двигались хаотично, что говорило о том, что он всё ещё беспокоен и крайне встревожен. Он снова вернулся к тому, что, возможно, то, что сейчас было — дело рук Сакуры. Может это она использовала какое-то прескверное гендзюцу? Точно, даже старик Какаши отметил её способности в этом направлении, но что эта девчонка о себе возомнила? Решила над ним посмеяться? Бред. Подорвавшись с кровати и схватив катану, Саске метеором вылетел из своей комнаты и направился по следу маленького огонёчка до боли знакомой чакры, который был совсем крошечным и еле уловимым — хороший знак — куноичи сейчас спит крепким сном младенца и ничего не подозревает. Расплывшись в хищной ухмылке, он остановился у нужной ему двери, которая была совсем хлипкой и невзрачной, достаточно было подуть, чтобы она немедленно отворилась, впуская гостя внутрь. Девушка и правда крепко спала, повернув голову набок, поэтому Учиха смог разглядеть в слабом освещении луны мелко бьющуюся венку. Облизнув сухие губы, Саске постарался успокоить сердце и очень редко и тихо дышать, чтобы ненароком не разбудить куноичи. Одна половица предательски скрипнула, не выдержав веса мужского тела. Широко распахнув глаза, он принялся выжидать, когда же его жертва подскочит в кровати с недоумением в глазах, но этого не произошло, чему он очень удивился. Сакура продолжила всё так же крепко спать, чуть приоткрыв рот, так, что ранки на губах снова треснули, и из них выступили мелкие капельки крови. Странно, но её губы сейчас его очень привлекали, их хотелось коснуться, надрезать чуть больше, услышать рваный вздох или стон, сорвавшийся с них мотыльком; испортить их нежность и мягкость, поизмываться над их невинностью. Интересно, этих губ уже касались? Саске очень сомневался в том, что эта невинная овечка успела познать мужскую ласку, поэтому его как-то по-особенному заводила её излишняя чистота и непорочность. Он был полностью уверен в том, что получил бы поистине уникальное наслаждение от её стонов и криков, просьб остановиться и прекратить насилие. За размышлениями Учиха не заметил, как прилично возбудился. Член настойчиво упирался в жёсткую ширинку штанов, неприятно потираясь о шов. Собственная реакция его изрядно удивила, ведь раньше его это особо не волновало. Со своими мужскими потребностями он старался справляться собственноручно, как бы странно это ни звучало. Но сейчас всё было совсем по-другому. Насколько вообще гуманно возбудиться от вида спящей девушки? Хотя, частично это было не совсем так, потому что ему приносили удовольствие лишь её жалкое выражение лица и поскуливание, но и от тела он бы не отказался. — Как же ты раздражаешь, Сакура. Полоска света упала на лезвие катаны, отражаясь холодным сиянием. Приставив оружие к беспечно открытой шее, Саске замер. Вот тот момент, когда, казалось, решается судьба не только Харуно, но и его. В последние секунды, прямо перед смертью брата, сердце Учихи билось о грудную клетку как ненормальное, сейчас, как ни странно, происходило то же самое. Но почему он должен что-то чувствовать, когда победа так близко? Осталось лишь немного вдавить лезвие в тонкую кожу и одним резким движением рассечь плоть, чтобы одним призраком прошлого стало меньше. Опустив взгляд вниз, Саске заметил под своими ногами кое-что интересное. Это был свиток, который немного закатился под кровать, но одна его часть всё ещё выглядывала. Но его внимание больше привлекла синяя печать, которая была разорвана. Синий цвет говорил о том, что этот документ должен был быть заказчику подтверждением, что перед ним действительно стоит нужный шиноби-исполнитель. А узор, утопленный в воск, совпадал с гербом Конохи — листом. Точно, это ведь то, что ему нужно. Теперь Саске сможет беспрепятственно узнать, что эта слабачка тут забыла. Убрав катану от горла девушки, он поднял свиток и сунул его в карман. Ещё раз осмотрев комнату на предмет чего-нибудь подозрительного и убедившись, что розоволосая всё ещё крепко спит, он развернулся на пятках и тихо приблизился к двери. — Саске? Сердце пропустило гулкий удар, отдавая эхом где-то в горле. Как можно было так глупо попасться? Он ведь несколько минут провёл прямо рядом с ней, практически нависнув, а эта розоволосая дрянь умудрилась проснуться всего за несколько секунд до того, как он успел покинуть её комнату. Повернув голову вбок, Учиха взглянул в зелёные, немного мутные глаза, из-за которых внутри что-то перевернулось. Что это? Приступы ностальгии? Когда у него из головы наконец вылетят эти треклятые воспоминания о ней и дураке Наруто? — Где ты был вчера? Я думала, что ты придёшь, — Сакура села в кровати, отодвигая одеяло ногами. Признаться, Саске выглядел не так, как обычно — чёрная водолазка под горло и такого же оттенка штаны, сделанные из какой-то жёсткой ткани. Куда подевалась белая рубашка? Да и всё остальное, собственно. Вопросы девушки сильно насторожили Учиху. Какое ей дело, где он был вчера? Выходит, она всё-таки шпион? Он не мог знать или не знать этого наверняка, ведь свиток-то он взял, только вот прочесть ещё не успел. Недовольно оскалившись, он развернулся к ней корпусом, наблюдая за любыми возможными изменениями в её странном поведении. — Чёрт, не игнорируй меня! Твоя молчанка уже надоела, — розовые тонкие брови сдвинулись к переносице, выражая враждебный настрой куноичи. Саске не знал, как реагировать на подобные заявления. Когда это его молчание успело ей надоесть? Вообще, она почему-то говорила именно так, будто они находились вместе уже долгое время, но этого просто не могло быть. К нему закралась одна до жути нелепая мысль, что Сакура просто поехала головой. Как же он был прав. — Я был занят, — не придумав ничего лучше, Саске просто решил ей подыграть. Накричать на неё в ответ или прижать к стенке — банально, да и она отлично подняла ему настроение. И не только. — Ну и катись тогда туда, где был, — Сакура пробурчала это себе под нос, опасаясь, что это всё-таки разозлит Учиху, однако знала, что он услышит каждое её слово. — Как скажешь, — развернувшись в сторону двери, он переступил порог, ведущий в коридор, чему-то улыбаясь. Что это, чёрт возьми, было? Он не мог ответить ни на один вопрос, возникающий в голове. Может, у неё действительно были какие-то проблемы с психикой? Судя по её поведению — да. Но в чём это проявлялось? И что её грызло изнутри точно также, как его? У каждого были свои демоны, и о своих он знал всё. Во всех его кошмарах и галлюцинациях фигурировали Итачи, семья, мёртвый клан, иногда даже Орочимару. Даже избавившись от проклятой печати, Саске всё ещё был связан с этим воплощением хитрости и коварства. — Больной ублюдок, — не сдержавшись, он произнес это вслух. Кулаки сразу же сжались только от одной мысли о ненормальном сенсее. Учиха был ему благодарен в какой-то степени. Орочимару многому его научил, даже привил некоторые полезные знания о ядах и травничестве, что ни раз помогало ему в тяжёлых, долгих походах. Но лишь одно то, что этот выродок захотел использовать его тело как сосуд для своей гнилой души… Он поплатился за это собственной жизнью. Ещё и дурак Кабуто, его было даже немного жаль. Наивный. — Кто ты? — А как ты думаешь? Саске до сих пор помнил эти недоумённые карие глаза, в которых проблеснул слабый луч надежды на то, что у его учителя всё получилось. — Этот дурень посмел предположить, что его жалкий наставник сможет что-то сделать против моих глаз. Вернувшись в свою комнату, Саске как следует зашторил окно, чтобы полная луна не тревожила его чуткий сон. Хотя, казалось, вряд ли он вообще сегодня заснёт. Эта ночь выдалась слишком тревожной, а взбудораженный организм откажется со стопроцентной вероятностью как-либо успокаиваться. Эти тридцать минут были слишком насыщенными, чтобы он мог хоть что-либо с собой сделать, поэтому, он, улёгшись поудобнее, прикрыл глаза и сосредоточился на своем дыхании. Ширинка всё ещё поджимала, что было не очень-то и приятно, особенно, когда никакого продолжения не намечалось. Снимать напряжение самостоятельно не было никакого желания. В итоге, проворочавшись полчаса, он открыл глаза. Уснуть так и не получилось, поэтому, подпалив фитиль тонкой свечи, стоявшей на столе, он взял свиток и медленно развернул его. В нём говорилось, что доверенное лицо прибудет в поселение-N для оказания гуманитарной помощи сроком выполнения в месяц. Шиноби обязуется выполнять надлежащие обязанности, а в случае опасности и чрезвычайных ситуаций сделает всё, чтобы сохранить жизнь и здоровье всем гражданским, проживающим в селении. Хм, как интересно. То есть Сакура на самом деле не шпион, она всего лишь держала путь из селения в Коноху и решила остановиться в том же мотеле, что и он, куда прибыла намного раньше. Достав из дорожной сумки карту, он нашёл то селение, где она была буквально недавно. Оно было слишком большим для людей, промысел которых составляла в основном речная рыба и всего пара редких растений. Сейчас вся внутренняя тревога отступила, но не до конца. Сакура действительно странно себя вела, и это настораживало, однако разбираться с её внутренними тараканами Саске не собирался. Утром, спустившись вниз, он легко перекусил и отправился в путь. Заснеженная дорога препятствовала быстрому бегу, даже чакра, сконцентрированная в ступнях, не помогала, и Саске иногда серьёзно скользил или застревал ногами в глубоких сугробах, что заметно задерживало и замедляло и без того нелёгкое передвижение. Путь осложнила и внезапно начавшаяся метель, сбивающая с ног. Надвинув капюшон на глаза, Учиха решил укрыться в ближайшем лесу, который должен был появиться на горизонте совсем скоро, судя по карте. Добравшись до леса, который был реже, чем он рассчитывал, Саске укрылся под массивной елью, стараясь спастись от жуткого ветра. Дороги не было видно, ни следов животных, ни людей, всё кругом с идеальным белоснежным рельефом. Активировав Шаринган, Саске постарался разглядеть что-нибудь вдалеке, какой-нибудь знакомый опознавательный элемент, который помог бы разобрать дорогу до убежища. Но то, что он увидел, совсем его не обрадовало. Чёткий силуэт человека, которого постепенно заметает тонкий слой снега, лежит прямо посреди открытой местности и не подаёт никаких признаков жизни. Его смутило только одно — знакомый, едва теплящийся огонёк чакры, который он ощущал сегодня ночью. Добравшись до девушки, Учиха замер, нависая над её замёрзшим телом. Сейчас у него был выбор: оставить Сакуру замерзать в ледяной сказке или спасти ей жизнь и взять с собой.