***
— Так вот какая она, база автоботов… — Мегатрон ленивым, но цепким взглядом осматривал, кажется, каждый закуток нашего скромного пристанища. Он стоял в самом центре и, казалось, заполнял собой почти весь главный отсек. Но это было невозможно: рядом с ним был и Оптимус, и остальные автоботы. — Мегатрон, — голос Прайма прозвучал давяще в открывшейся тишине, — координаты. Но не успел мех ответить что-то Оптимусу, как в диалог вмешалась я. Меня, конечно, пытались поймать сильные руки Фоулера, но я оказалась быстрее. — Добрый вечер, — поздоровалась я, привлекая к себе всеобщее внимание. Не то чтобы мне хотелось соблюдать этикет, нет. Мне просто нужно было кое-что узнать. Своей макушкой я ощущала опаляющий взгляд Прайма. Нельзя было сказать, был он раздражён или гневен, но ясно было одно: очередное моё выступление его не радует. Ну и пусть. Я бы тоже, на самом деле, не была в восторге, будь на его месте. Но я — не он. И, надеюсь, единым целым мы никогда не станем. На момент в моей голове проскочила шальная мысль: не спасать Оптимуса после потери памяти. Просто взять, и не сказать Рэтчету о том, что у меня есть ключ от хранилища Матрицы. И всё. И не будет больше никакого Оптимуса Прайма. Будет только Орион Пакс. На корабле десептиконов, или тут… Но тогда этот мех вовсе перестанет представлять для меня какую-либо опасность. Мысль казалась заманчивой, но я быстро отогнала её. У меня ещё будет время для того, чтобы обдумать этот момент. Надеюсь, что будет. — Я помню тебя, — Мегатрон сверлил меня ничего незначащим взглядом. — Мы встречались дважды. В шахте и на Немезиде. Долг я свой отдал. Чего ты хочешь? Для любого незнающего существа речь лорда десептиконов могла показаться набором ничего незначащих предложений. Но я поняла и поняла достаточно быстро. — Ничего, — тут же ответила я, направляясь к платформе с диваном. Медленно, словно надо мной не было двух хищников, а я не была жертвой. — Я просто вышла, чтобы посидеть на диване и поздороваться. Правила приличия, все дела. Разве я совершаю что-то неблагоразумное? — я неопределённо махнула головой, будто бы саму себе ругая. — И правда, — Мегатрон хохотнул, наконец, переведя взгляд с меня на Прайма. — Это ведь твой человек, Оптимус? Достойно. Под стать тебе. Такое же бессмысленное благородство и беспечность. На секунду я удивилась, слыша, как Мегатрон называет меня не питомцем, а человеком. Видно, мой ранг несколько возрос с нашей последней встречи. А радоваться этому или нет — вопрос времени. — Но… — когда было Оптимус хотел что-то сказать, Мегатрон его прервал. — Не только благородство и беспечность я вижу в этом маленьком белковом существе, Оптимус. Всё могло бы обойтись меньшей кровью, но вы так похожи… Удивительно. Теперь я не понимала Мегатрона, а вот Оптимус, казалось, понимал. И отчего-то удовлетворённо кивал, соглашаясь с речью лорда Десептиконов. Разговор затих. Мегатрон безмолвно внёс координаты в главный компьютер и ожидающе глянул на автоботов. Прайм едва заметно кивнул, и все трансформеры дружным строем покинули базу. Один за другим. Даже Рэтчет не остался, кинув на меня прощальный нечитаемый взгляд голубых окуляров. После непродолжительной тишины раздались возгласы. — И что это было за представление? — Джун смотрела на меня взглядом матери, которая вот-вот потеряет своего ребёнка. Красные глаза и маленькая капелька крови, стекающая по её подбородку, ясно говорили о том, насколько сильно она переживала за меня. — Не беспокойся, Джун. Он бы не рискнул тут что-то делать, а тем более нападать на меня. Нет времени. Нет сил. Нет мотива, — я подавила внутреннюю дрожь. — И вам тоже не стоило прятаться. Пусть видит, что тут его никто не боится. Не те, кто ему ровня, и не те, кто нет. — Иногда мне кажется, — женщина села по правую руку от меня. — Что тебе много десятков лет, Ева. Иногда ты говоришь и делаешь очень мудрые вещи, будто знаешь нас всех и события вдоль и поперёк. Но иногда, что намного чаще, ты показываешь себя с другой стороны. Не со стороны ребёнка или подростка, нет. Со стороны малодушного человека. Я удивлённо вскинулась и хотела перебить её, но меня прервали взмахом руки. — Каждое действие или слово в этом мире несёт за собой последствия. Нельзя вот так, необдуманно лезть туда, где тебя не ждут, и где тебя быть не должно, понимаешь, Ева? Ты совершаешь проступки, а платят за них другие. И порой цена бывает излишне высока. По левую сторону от меня упала на диван Мико. — Извините, что лезу в ваш разговор, мэм, но вы не правы, — японка скучающе болтала ногами в воздухе. — Вы пытаетесь обвинить Еву в том, в чём её вины никогда не было. А, поверьте, виновата она во многих вещах. Моё удивление достигло пика. Я редко видела девушку в таком серьёзном состоянии, как сейчас. — Вы можете мне не верить, но поверьте Оптимусу Прайму, который доверил Еве ключ от знаний самой Матрицы Лидерства, — Мико гордо выпятила грудь, будто ей досталась такая честь, а не мне. Мы были удивлены. Обе. Джун, потому что она не понимала, о какой Матрице Лидерства и о каком ключе идёт речь, а я, потому что не понимала, как Мико могла узнать. Точнее, была одна догадка. Оптимус сам ей всё рассказал. Но зачем? И почему именно Мико? Ответ пришёл быстро. Мико не умеет долго держать язык за зубами и, конечно, разболтает об этом всем, рано или поздно. Двум уже рассказала. А зачем… Не для перестраховки ли? Неужели Оптимус подумал о том, что я откажусь лететь на Кибертрон, если у меня будет возможность всё скрыть? А он ведь оказался прав. Эта мысль была в моей голове. Чёрт, неужели меня так легко прочесть? Или мотивом к такому поступку послужил наш последний разговор по душам? Чёрт. Я закрыла лицо ладонями. Нет, я не плакала и даже не грустила. Меня разбирало мрачное веселье. Хотелось рассмеяться, но что-то подсказывало мне, что лучше не стоит привлекать к себе лишнее внимание. Мико и Джун вступили в активный диалог, где одна поясняла, с огромным количеством эпитетов и жестикуляций, а вторая, от удивления зажав рот рукой, силилась что-то ответить. — Он не мог так поступить, — едва шевеля губами, прошептала Джун. — Это огромная честь! — в который раз повторила Мико. — Ева — первая женщина в другой галактике, которая спасёт предводителя инопланетной расы. Это достойно первых мест во всех учебниках истории во все времена! Да, Ева? Японка больно ткнула меня локтем в бок, от чего я ойкнула и подскочила. — Знаешь, ты права, но я отправлюсь на Кибертрон не ради славы, чести или расположения Прайма, — я поймала на себе удивлённый взгляд женщины, в котором читался немой вопрос: «Всё таки отправишься?» — Я сделаю это ради нашего с вами мира. Ведь без Оптимуса мы все умрём. И… моя жизнь ничего не стоит по сравнению с его, так что, если я даже и погибну там, на Кибертроне, то попытаюсь сделать всё возможное, чтобы получить знания Матрицы или что там надо сделать… — под конец моя эпичная речь сдулась. Стала больше похожа на скулёж раненого щенка. — Но… — женщина хотела было ещё что-то добавить, но осеклась. — Это так не делается, Ева. Если… Даже если Оптимус Прайм и поручил тебе это задание, то… Ты не справишься без снаряжения. И сопровождения. Это долгий процесс… По крайней мере первая его часть. Мне надо переговорить с агентом Фоулером. Он знает? — вопрошающий взгляд остановился на Мико. Та отрицательно мотнула головой. — Только я, вы, Ева и Оптимус, мэм. Тяжело вздохнув, женщина поднялась с дивана и направилась прочь. — Когда Оптимус успел тебе всё рассказать? — задала я до сей поры терзавший меня вопрос. — Когда, когда! — передразнила меня Мико. — Он довольно часто обращается ко мне по вопросам тебя. В какой-то момент я стала чувствовать себя несостоявшейся свахой. Нет, серьёзно, ладно бы разного рода поручения, но вопросы… Вот какой цвет твой любимый? — У меня его нет… — сипло ответила я, пытаясь понять, к чему она клонит. — Вот и я не знала до этого момента, что у тебя нет любимого цвета. А Оптимусу надо было знать. И спрашивал он это у меня. А я что? А я ничего. Мы же с тобой не так много знакомы… Ну, любовь, что тут ещё сказать? Любовь! — она несколько раз хлопнула меня по плечу и тоже отправилась восвояси, оставив меня на съедение моим же мыслям. Тем не менее долго скучать мне не дали. Послышалось пиликанье телефона, и я увидела уведомление об сообщении от Сэма. — Господь всемогущий, Ева, как ты? В городе полный аврал! Это просто безумие! — гласили бесстрастные ровные строчки текста, которые никак не могли передать всего ужаса ситуации. — Ты в убежище? Не ранена? Как твоя семья? — Здравствуй, Сэм, — я почесала затылок, думая, что ответить. Вновь приходилось лгать, и это начинало явственно раздражать. — Всё в порядке. Все живы, здоровы и целы. — Я сейчас не в Нью-Йорке, но даже тут, где я, творится полный пиздец, прости за мат. Не знаю, что и думать. СМИ несут полную околесицу… А что думаешь ты? — Я ничего уже не думаю, Сэм. Я просто пытаюсь выжить. А насчёт окружающей обстановки и событий… Всё рано или поздно закончится. И мы узнаем правду. Что сейчас гадать? — Что же, ты права. Сейчас не время для домыслов. Я буду на связи. Если что — пиши. Абонент вышел из сети, а я лишь удивилась: как в таком Армагеддоне могла работать связь? Это могло иметь место лишь при одном условии: оба абонента находились в месте, где были особые каналы, что могли передавать информацию, несмотря на Ад снаружи. Цокнув языком, я оглядела помещение. Агент обсуждал что-то с Джун и Мико. Раф и Джек вели переговоры с автоботами. К ним я и направилась. — Как они? — спросила я, надеясь услышать добрые вести, но хмурые лица ребят говорили об обратном. — Все живы, но, — мальчик запнулся. — Они находятся в ядре нашей планеты. И им приходится туго. Юникрон пытается вытравить их. Пока ему это не удаётся, но главный бой только впереди. Я кивнула невпопад. — Хорошо, — и направилась прочь из главного отсека, — когда они вернутся — найдите меня. И направилась туда, где никогда не была одна. В отсек Оптимуса. Он оказался не заперт. Возможно, Прайм так спешил, что не удосужился даже закрыть свой отсек? А, может, он его вообще никогда не запирает? С третьего прыжка створки механических дверей открылись, пропуская меня внутрь. Я принюхалась. У каждого человека и его жилища есть свой запах. Особенный и неповторимый. Не знаю, можно ли это описать как-то с научной точки зрения, но это факт. У трансформеров не было такого. Они пахли металлом, казалось, самым обычным. Но Оптимус и тут удивлял. Его запах всегда был чуть сладковатый. Возможно, я просто сходила с ума, и в реальности этого не было. Возможно. А, может, и было и не сходила я ни с какого ума. Я огляделась. В отсеке царил полумрак и только от датападов да главного монитора исходило едва различимое голубое сияние. Интерес в какой-то момент пересилил здравый смысл, и я решила забраться на стол с датападами. Это было сложно. Ровные ножки стола, благо, не скользкие, давались мне тяжело. Я никогда не была сильна в лазании по канату, да ещё чёртова нога давала о себе знать, но… Но когда дыхание в конец сбилось, а боль в руках и ноге стала почти что невыносимой, я всё же залезла на стол. Всего датападов на столе было более семи штук, но светились лишь три, если не считать главный монитор. Последний и привлёк моё внимание. На мониторе были изображены чертежи непонятной вещицы, чем-то похожей на треугольник. Один из углов был выдвинут вперёд, открывая своё содержимое, а внутри было что-то, что напоминало иглу. По крайней мере так показывал чертёж. В центре треугольника изображалось что-то вроде сферы, которая, ввиду простой логики, наполняла и питала его. Всё это имело подписи на кибертронском с маленькими заметками в скобочках. Я досадливо поморщилась. Никакого знакомого символа я увидеть так и не смогла. Но тут голову прострелила одна тревожная мысль, которая за день. А что, если Оптимус не может найти артефакт, который превратит меня из человека в кибертронца, и решил сам его создать? Я начала лихорадочно водить взглядом от одного символа к другому. Может, я смогу удалить к чёрту это? Но не увидев ничего знакомого, что хоть как-то помогло бы мне удалить чертежи, я обратила своё внимание на датапады. Но они тоже ничего мне не дали. Сплошь шёл текст на кибертронском, да и только. — А ты в курсе, что входить в чужие комнаты без спроса — это не есть хорошо? — раздался за моей спиной чей-то слишком уж насмешливый голос, — не припомню, чтобы я когда-то славилась той, кто шастает по чужим комнатам и суёт свой длинный нос туда, куда не надо. Я резко обернулась, но увидела вместо человека или трансформера лишь тень. Явно человеческую, женскую… Но тень. — Ты… — я сглотнула слюну, что вмиг стала вязкой, — ты кто? — Я? — она задумчиво намотала локон своих чёрных волос на такой же чёрный палец. — Я — это ты. А ты — это тот человек, который дал тебе всё это, — она обвела руками пространство. — Смекаешь? — голос стал писклявым. Знакомым. — Нет, не смекаю, — уже смелее начала я. — Что за шутки, а? Это ты галлюцинации мне в больнице устраивала? Это… Это ты дала мне тут переродиться? — Ну наконец… — она хлопнула в ладоши, и эти хлопки раздались в тишине, словно моя новая знакомая не состояла из тени, а была из плоти и крови, осязаема, как я. — Пазл начал складываться хоть как-то, но… Время тик-так, понимаешь? Оно идёт, его ход не остановить, а ты всё топчешься на месте, словно дороги вперёд нет. Тебе был дан шанс не для того, чтобы ты сидела, смирно сложив ручки на коленях, как пристыженная ученица. Делай что-то, крути колесо сюжета, меняй судьбы! — тень расхаживала туда-сюда по широкому столу, всё больше и больше распаляясь. — Ну разве не классно, а? Такой шанс и так безбожно его проёбывать! — Стой, остановись, о чём ты? Никакого уговора не было! Я переродилась тут, так как не хотела умирать, вот и всё! Я не нанималась быть мессией и брать на себя ношу главного героя бульварного романа! — чертыхаясь, отвечала я. — Верно. И то верно, — тень важно закачала головой. — Ей, видите ли, всё дают. И бессмертие предлагают, и власть чуть ли не на коленях приносят… Ей даже пальцем шевелить не надо, а она всё нос ворочает! А знаешь что? Будешь так себя вести и дальше, то устрою тут такое, что ты сама за верёвкой, табуреткой и мылом побежишь. И, учти, это не угроза — я самой себе не угрожаю. Мне просто очень жаль наблюдать за тем, как я же прозябаю свой гениальный ум и знания. Давай, Ева, вспоминай, к чему ты стремилась в своей прошлой жизни, а от этой бери в трёхкратном размере. — Но… — я пропустила часть с угрозами, всматриваясь в тень. — Но почему? Зачем ты всё это делаешь? Зачем помогла переродиться? — Вот умрёшь — тогда и узнаешь, — она нахально сверкнула взглядом янтарных глаз. — А если не умру? Если соглашусь на бессмертие? — не отступала я. — Ну и чёрт с тобой, не узнаешь тогда. Или сама догадаешься. Или мне наскучит, и я всё тебе расскажу. Когда-нибудь, — раздался хлопок, и тень стала растворяться. Перед тем, как потерять сознание, я услышала отголоски тихого смеха и слова: — Твой кот жив и скоро к тебе вернётся. Не теряй его больше…***
Вновь тронный зал. Опять эти стены без дверей и окон, опять эта чернота, что, казалось, заползает в саму душу. И только он — Оптимус Прайм — тот, перед кем я сейчас и лежу, распластавшись на ледяном полу, — даёт маленький кусочек рубинового света. — Моя Искра, ты осталась без защиты. Так… жаль, — он кривит металлические губы в презрительной усмешке. — Оптимус Прайм мёртв, моя Искра. Его больше нет. — Как… нет? — я опешила, пытаясь понять, к чему он клонит. — Отдав силу Матрицы, дабы справиться с Юникроном, Оптимус Прайм погиб. Остался лишь… Как там его? Ах, да. Орион Пакс. Архивист из Иакона. — Но ты… Ты ведь о себе говоришь… Пусть он и из другого измерения, но… И он жив. Просто не помнит, но жив. — Живо лишь его прошлое, — говорит, как режет Лорд автоботов. — Жалкий и немощный. Вот кто теперь будет стоять во главе автоботов. Орион Пакс… Даже я, в бытность свою Оптрониксом, не был таким ничтожеством. — Я верну ему память, — уверенно говорю я, поднимаясь с пола. — Так что можешь не переживать. Вновь канет в прошлое Пакс, но вернётся Оптимус Прайм. — Зачем? — просто спрашивает фиолетовый мех, а я и не знаю, что и ответить. — Ты боишься его. Ты боишься нас. От одного ты уже избавилась. Орион Пакс слаб, он не сможет тебе ничего сделать, ведь не будет помнить тебя. Зачем тебе возвращать ему память? — трансформер прищурился. Красного света стало меньше. — Это… Это чтобы спасти ту Землю. И себя. Прайм — защита. Гарант безопасности от всех… — От всех, кроме самого себя, — заключил Оптимус. — Искра моя, ты не хочешь слушать голос чувств, так прислушайся же к разуму. Я дам тебе куда больше, чем он. Намного больше. — Меня нельзя купить, — я отрицательно качаю головой. — Купить? Нет, Ева. Не купить. Преподнести дар, как Богине, как Верховной Жрице. Ты этого всегда была достойна. — Откуда ты знаешь? — перебила я его, — про потерю памяти, про всё? Ответа получить я уже не успела. Мир вновь стал рассыпаться, таять прямо на глазах. Сознание возвращалось.***
Когда я пробудилась, то первое, что отметила, не открывая глаза, это чей-то пристальный взгляд. Кто-то и правда смотрел на меня, я это явственно ощущала. Но кто мог на меня смотреть в отсеке Оптимуса? Никто, кроме… Я открыла глаза и резко села, встречаясь взглядом… Встречаясь взглядом с Оптимусом Праймом. Нет. То был не Оптимус Прайм. Передо мной на платформе, едва сузив ярко-голубую оптику, со смешанными эмоциями на фейсплейте сидел Орион Пакс. И в его глазах я не видела того жадного огня, что преследовал меня вот уже многие месяцы. Решение было принято окончательно и бесповоротно.