Рандеву с Жизнью

      Весь его актив — это нескончаемая борьба. С врагами, с собственными желаниями и даже с теми, кто стал ему дорог. С самых первых бриймов существования Оптимуса Прайма и до этого момента.       Орион Пакс был простым мехом, коих на Кибертроне и в пределах их Империи было множество, но всё же кое-чем он отличался от остальных. Во-первых, он работал в архивах Иакона — столицы Кибертрона. Во-вторых, он работал под началом Альфа Триона — хранителя Сигма-Компьютера. В-третьих, у него был недуг, который многие ворны его не беспокоил, и о котором он не знал.       Это всё (кроме болезни, само собой) давало большие преимущества перед всеми остальными, но Орион Пакс этим никогда не пользовался. Молодому меху на тот момент незачем было пользоваться своим выгодным положением. Он долгие ворны просидел в нескончаемых архивах главной Иаконской Библиарии, впитывая в себя мудрость прошлых поколений и проводя многие джооры в беседах с Альфа Трионом, пока… Пока не появилась она.       Ариэль работала в главном энергохранилище столицы, но ещё с первых секунд их знакомства Орион понял, что эта фемма должна быть не простой рабочей, винтиком в организме Праймуса, а лучшей из лучших. Той, которой должно достаться всё: власть, сила, богатства. А ещё она должна принадлежать лишь ему одному.       Пакс тогда не задавался вопросом, почему такой ураган чувств ослепил его в момент их первой встречи. Почему он был готов целый мир кинуть к сервоприводам малознакомой фемки, которая едва ли обращала на него внимание.       Тогда в Орионе впервые проснулись амбиции. Теперь он не просто сидел в архиве, читая гигабайты информации, а вдумчиво выуживал информацию. О прошлом. О настоящем. И, наконец, о будущем.       И он не просто беседовал с Альфа Трионом, а стал получать от этого не столько и только духовную выгоду, сколько физическую.       Нужные знакомства стали поднимать его по карьерной лестнице, а ненужные знакомые столкнули его фейсплейт к фейсплейту с Мегатронусом.       Идея революции для кибертронского общества была не нова, как и для всего мира в целом. Те, кто были внизу, те, у кого не было власти, всегда желали её заполучить. Было абсолютно не важно, благие ли намерения стояли за этим желанием, но факт оставался фактом: те, кто ниже, будут пытаться попасть наверх, скинув тех, кто там прочно обосновался. Потом цикл повторится ещё ни один раз.       Орион Пакс быстро смог найти общий язык с этим мрачным и устрашающим великаном, хотя, казалось бы, этого произойти было не должно: разные социальные классы прочной стеной стояли между миллиардами жизней.       Но Пакс добился своего. Уже тогда мех знал свою конечную цель: стать Праймом и дать своей фемке всё, как и должно.       Праймом нельзя было стать просто так. Недостаточно было быть лучшим, нужно было стать достойным — именно так писали в многочисленных датападах далёких времён, когда первые тринадцать Праймов ещё ходили по Кибертрону, строя цивилизацию трансформеров, но шли ворны, и уже не нужно было быть достойным. Следовало стать удобным для Совета и хитрым для своего же блага. Кто бы знал, что именно такая расстановка приоритетов облегчит актив Ориону.       — Мне очень жаль, но у вас Дефект, — фейсплейт мнемохирурга-сикера исказило почти что реальное сожаление. — По протоколу нам следует внести эту информацию в ваше личное дело. Вы ознакомлены с теми ограничениями, которое наложит на вас это клеймо? Операцию же можно будет провести через пару-тройку десятков ворн, когда вас выпустят из изолятора. Я предполагаю, что вы долго находились вблизи объекта своей одержимости, так что карантин обязателен. Это важный начальный этап лечения.       Орион Пакс притушил оптику, задумавшись, но отнюдь не над вопросом мнемохирурга. Мех сам пришёл в одну из лучших поликлиник Кибертрона, чтобы удостовериться или опровергнуть природу его чувств к Ариэль. Самые малоприятные предположения подтвердились, и это могло уничтожить весь его план, чего, конечно, Пакс допустить не мог. И тогда он улыбнулся одной из своих самых располагающих улыбок, протягивая мнемохирургу деку с его побочным денежным счётом:       — На этой карте есть символическая сумма, — сумма была отнюдь не символической. — Не подумайте, я не прошу о том, чтобы вы не вносили в моё личное дело эту информацию, вовсе нет. Я лишь прошу отсрочку в три цикла.       Сикер ради приличия посопротивлялся, но взятку всё же принял. В их неспокойные времена шаниксы были нужны всем, даже тем, у кого их скраплеты не жуют.       В тот же цикл, выйдя из клиники, Пакс направился в Каон, претворять в жизнь вторую часть своего плана.       — Я не понимаю, — Мегатронус хмурил свои алые линзы, начищая меч, — ты пришёл просить об услуге или клянёшься в верности делу десептиконов?       Пакс покосился в сторону арены, подавливая неуместный смешок.       — Я прошу у тебя об услуге, а взамен ты получишь компромат на меня. Заказать убийство одного из ведущих мнемохирургов Империи, скрывать Дефект от общественности, работая главой Иаконского Библиария — за такое меня отправят в плавильню, вынеся приговор в тот же джоор, когда всё станет известно. Ты не получишь от меня преданности, Мегатронус, хотя ты, вне всяких сомнений, знаешь, что наши цели едины, а идеи схожи. Но получишь компромат, который в любой момент сможет меня уничтожить.       Гладиатор нахмурился ещё больше.       — Неужели твоё предположение подтвердилось?       — Да, у меня действительно Дефект. И тебе же от этого лучше: ты знаешь, кого нужно забрать, чтобы привязать меня к себе, как киберлису к своей будке, — Орион покрутил в манипуляторе куб со сверхзаряженным энергоном, наблюдая, как синяя жидкость закручивается в таре.       — Хорошо, я помогу тебе, — Мегатронус направил меч в сторону честплейта Пакса, едва касаясь наконечником защитных стёкол, — учти, ржа безпроцессорная, если кинешься спасать свою подружку, подставляя наше общее дело, то сперва ты получишь заряд плазмы в Искру, а следом за тобой — она.       — Договорились, — Орион в несколько глотков допил свой куб с энергоном, правым манипулятором отводя наконечник меча в сторону, — ты не пожалеешь.       На это Мегатронус лишь неопределённо хмыкнул.       В конечном итоге, всё вышло как нельзя лучше. Пакс получил подтверждение своей теории, мнемохирург с их общей тайной стал дезактивом, а революция с каждом джоором разгоралась и каждый цикл приближал Ориона к его цели.       К времени выступления Мегатронуса — на тот момент уже Мегатрона — и Ориона в Совете, Ариэль уже была его Бондмейтом. И всё же, ну что за удача, как же хорошо, что Дефект, шаркова болезнь, отклонение, делало связь Бондмейтов несколько односторонней, не давая второму партнёру понять, что с его бонди что-то не так. Впрочем, не было в этом ничего странного. Дефект поражал Искру, влияя на неё таким образом.       Впрочем, даже при всём том, что у Ориона Пакса было, он не учёл один немаловажный момент: трансформер, становясь Праймом, лишался своей второй личности. Конечно, у нового кибертронца были воспоминания прошлой жизни, но, увы, это были лишь воспоминания, записанные на дальние жёсткие диски, которые никогда не воспринимались как прошлое новоиспечённого Прайма. Только в самый последний момент перед тем, как Матрица Лидерства поместится близ камеры Искры, Орион Пакс осознал свою фатальную ошибку. Но исправить уже ничего не мог.       Между тем, Дефект не пропадал, но новый кибертронец переставал быть одержимым своим прошлым партнёром. Также случилось и тут. Пропал Орион Пакс, на его место пришёл Оптимус Прайм. Ушла Ариэль, вернувшись в облике Элиты-1, любезно подаренная Альфа Трионом новоиспечённому Прайму, но…       Война набирала обороты. У Оптимуса Прайма не было времени на то, чтобы решать проблемы со своим, но уже вынужденным Бондмейтом, и всё же мех понимал, что однажды ему придётся избавиться от Элиты-1, если безумие заставит его стать одержимым кем-то другим. Ему было жаль эту фемку. Имея память Ориона Пакса, он знал, что несчастная жила в клетке, пусть и золотой. Но, с другой стороны, Пакс заставил Ариэль полюбить его, так что несчастная даже не понимала, что находится в принудительно-добровольном заточении. И всё же, Прайм понимал, что вряд ли сможет спасти фемму от самого себя, когда придёт время.       Матрица Лидерства и мудрость прошлых Праймов открыли ему печальную, но очевидную тайну: когда-нибудь Дефект вновь сработает. И пусть Матрица могла глушить эмоции меха, он знал, что даже она не поможет, как иногда не помогала в момент сильного всплеска эмоций. Прайм до сих пор с сожалением вспоминал убитого им меха. Лидер Автоботов до конца так и не смог понять, почему тогда совершил столь необдуманный поступок. Был ли виной тому Дефект, который на мгновение взял над ним вверх, как отголосок прошлого Ориона Пакса? Ответ на этот вопрос так и остался тайной.       Конечно, Прайму надлежало избавиться от Дефекта, пока есть такая возможность, но война не давала спуску. Вскоре все мнемохирурги покинули разорённый Кибертрон, и просить помощи стало уже не у кого.       Шли ворны. Горнило войны поглотило их Империю, оставив лишь покорёженный металл на поверхности планет. Но в один момент случилось чудо: Элита-1 смогла разорвать Бонд-связь, по всей видимости, поняв, что в прошлом была обманута и множественными манипуляциями привязана к Паксу.       Когда Оптимус Прайм ворвался в медотсек к Рэтчету, сжигаемый огнём Плавилен от ужасной боли, которая проникала в самую Искру, он всё же был рад. Несмотря на то, что разрыв связи, которая была заключена с Орионом Паксом, причинял ему, Оптимусу Прайму, ужасную боль, он был в восторге. Элита-1, сама того не зная, спасла свой актив, навсегда в глазах Автоботов став сумасшедшей изменщицей. Больше не нужно было притворяться. Никому из них.       Это было прекрасное стечение обстоятельств.       И, вот, через тысячи ворнов, он, Оптимус Прайм, оказался на маленькой планете, заселённой миллиардами органических существ, называвших себя людьми. К тому моменту, как он ступил на Землю, Прайм успел позабыть про Дефект, поместив информацию о нём в самые дальние платы своего процессора, но, как оказалось, зря.       Однажды, находясь в самом обычном патруле близ базы, он увидел её.       И тогда вселенная вновь взорвалась сверхновой. Ураган чувств заставлял мотор рычать, вырабатывая в окружающую атмосферу тепло, а желание схватить белковую там же застилало оптику. Только с помощью всей своей выдержки Прайм заставил тогда себя отступить. И всё же тогда он понял: всё изменилось. Вновь.       В течение нескольких циклов Оптимус прочёл абсолютно все книги о человеческих взаимоотношениях. Кибертронцы и люди имели много отличий, но, всё же, в социальных вопросах были схожи. Но это не отменяло того, что их физиология и психология станут большим препятствием между ним и ей.       Потом удача благоволила ему. Ева, его Искра, сама пришла к нему. Тогда ему казалось, что это сам Праймус благословляет их союз, не иначе, хотя его рациональная часть говорила ему о том, что это простое совпадение. Матрица предостерегающе молчала. Но пусть так, ему же было лучше.       Именно в начале их знакомства Прайм совершил свою первую и последнюю ошибку. Чувства настолько ослепили его, что он не сразу понял, что взаимность Евы — это всего лишь фикция. Маленький глупый человечек игрался, совершенно не понимая той угрозы, которая над ней нависла, а когда осознала — стало уже слишком поздно.       Когда Ева сказала, что не любит его, он готов был уничтожить этот мир. Это было бы сделать просто, нужно было лишь связаться с другими Автоботами, находящимися вне Земли. Киберформировать планету, девушку превратить в фемму, а после вступить в Бонд-связь — вот о чём думал лидер Автоботов, несясь на огромной скорости по ночной трассе за Джаспером.       Но в какой-то момент, не без помощи воздействия Матрицы, мех успокоил свои нейроцепи. Напряжение спало, и бот смог мыслить критически. Он ничего не добьётся, если продолжит действовать так топорно, но и с помощью пустых манипуляций он не получит желаемого. Опыт Ариэль и Ориона Пакса говорил о том, что однажды даже самая искусная ложь будет разбита, а, значит, партнёрство не будет вечным. И тогда Прайм окончательно решился. Он разобьёт Еву, а после создаст новую. Это будет долгий и болезненный процесс, но самый надёжный, а связь Бондмейтов лишь окончательно закрепит его. Дефект скроет неприглядную правду, а сам Оптимус заставит забыть девушку о том, что было в начале их знакомства.       И, вот, сейчас он лежит в собственном отсеке, а близ его камеры Искры лежит Ева. Его оптокабели оплетают её тело, и мех с трудом сдерживает себя. Ему её мало. Раньше. Сейчас. И в будущем он не сможет ей насытиться, даже когда пройдут миллионы ворн.       А ведь для этого ему пришлось многое сделать.       На её бледной коже виднеются синяки: он даже в полной темноте подмечает это, как и то, как вздрагивает она во сне. Даже сквозь сон она чувствует боль от ран, и вместе с тем эту боль ощущает и Прайм. Он не хотел этого. Правда не хотел, поэтому, когда они станут Бондмейтами, он раз за разом будет переживать все эмоции Евы, пока она не сжалится над ним и не простит его.       Но до прощения далеко. Он знает, что Ева не любит его, как и знает то, что её приход к нему, что всё, что произошло между ними сегодня — это отчаянная мера. Мера, призванная ослабить его внимание, вновь поверить в искренность её чувств к нему. Он знает это и поощряет. Пусть его Искра играется дальше, пытаясь сбежать от него, но сама того не ведая, будет лишь сильнее привязывать себя к нему.       Прайм восхищается Евой, и он знает, что однажды она также восхитится и им. Возжелает его. Полюбит. А пока…       Мех аккуратно переместил девушку на платформу, а сам поднялся, направляясь прочь из отсека. Ему, как лидеру, следовало успокоить свою команду.

***

      «Плох тот половой акт, после которого ты оказываешься в больнице», — подумала я, приподнимаясь на больничной койке. Чёрный юмор едва ли спасал меня из такого незавидного положения.       Проснуться в Джасперской больнице было по меньшей мере удивительно, но логично. В какой-то момент я даже подумала о том, что вчера ничего не было, но сомневаться не приходилось: было. Была свежа память, как и отметины, оставленные на теле оптокабелями Оптимуса. Они смешивались с синяками от истязаний Сэма, создавая причудливую какофонию.       Я со стоном опустилась обратно, прикрывая руками горящее лицо. Тело продолжало болеть, превратившись в один большой комок нескончаемой ноющей боли, которая усиливалась от каждого лишнего движения.       Класс, я гений, просто, мать моя, чёртов гений. Лучший тактик на планете Земля и за её пределами. Что дальше сделать? Прийти к Оптимусу и вообще всё рассказать? И о перерождении, и о тёмном Прайме. Думается мне, он будет просто в блядском восторге. А что, почему нет? Я же хотела быть честной, но что-то как-то эта честность в печени уже сидит. Почему я такая непостоянная в своих мыслях и решениях?       — Ева, ты проснулась? — в палату зашла Джун, окидывая меня внимательным и сострадательным взглядом.       — Да, я в норме, — я, наконец, отняла руки от лица. — Что случилось? То есть, я вчера вернулась на базу и… уснула там.       Джун тяжело вздохнула, опустилась на койку рядом со мной.       — Вчера… Вчера мне позвонил Джек. Он был в очень взвинченном состоянии, рассказал мне всё, что случилось с тобой. Я тут же сорвалась из дома, а когда приехала на базу, то мне сказали, что вы с Оптимусом заперлись в его отсеке и уже продолжительное время оттуда не выходите.       Я повернула голову вправо, с преувеличенным интересом рассматривая пейзаж за окном.       — Потом Оптимус всё же вышел, но без тебя. Он сказал, что ты уснула, но почти вся команда единодушно настаивала на том, чтобы отправить тебя в больницу. В конечном итоге, нам удалось его убедить, и мы смогли оперативно доставить тебя сюда, — Джун рвано выдохнула, резко качнув головой. — Твоей жизни ничего не угрожает. Агент Фоулер уже в курсе всех событий, и он поможет не дать этому делу огласке здесь, — женщина сжала ткань постельного белья, видно, выражая гнев и негодования, — агент обещал, что наш дом безопасен, но не смог подтвердить свои слова действиями.       — Не вини агента. Он не всемогущ, но пытается нам всем изо всех сил помочь. Он хороший мужчина, — я ободряюще улыбнулась женщине, накрыв её кулак своей ладонью. — Да, Джун, вот это, конечно, нас всех занесло. Кто бы мог подумать, что мы, обычные люди, будем в самой гуще таких необычных событий? Но, знаешь, это ведь не так плохо, как кажется на первый взгляд, верно? Жизнь была бы скучна без проблем и преград.       — Ева, я тебя не узнаю, — женщина тепло мне улыбнулась, — моя девочка выросла.       — Да, повзрослела, — я улыбнулась в ответ, — Джун, я могу спросить у тебя совета?       — Конечно, — женщина несколько раз кивнула и ответила улыбкой на улыбку.       — Мне кажется, я совершила ошибку, — медленно начала я, стараясь правильно сформулировать мысль. — Я сделала много… плохого, наверное. Неправильно поступала и как-то всё навалилось и теперь у меня куча проблем. И я не знаю, что с этим всем делать. Будто меня горой придавило, причём я сама эту гору над собой и воздвигла, — и, наконец, я разрыдалась, — я просто дура.       Джун притянула меня к себе в объятья, успокаивающе гладя ладонью по спине.       — Не говори так. Я понимаю, Ева, на вас очень много навалилось за этот год. Вы не должны быть в эпицентре инопланетной войны, не должны знать того, что знаете и не должны так страдать, подвергая свою жизнь смертельной опасности, — конечно, женщина неверно истолковала мои слова, но её речь вселяла надежду, а нежный голос успокаивал. — Если хочешь, то агент Фоулер может добавить тебя в программу по поддержке свидетелей. Ты уедешь, и никто, кроме агента, не узнает, куда.       Я отстранилась, удивлённо вскинув брови.       — Ты сейчас серьёзно?       — Абсолютно, — подтвердила Джун. — Я до сих пор считаю, что пусть автоботы и являются лучшей защитой от десептиконов, но, как показала практика, от людей они не способны спасти. Так что, да, это можно организовать.       — Я… — я прочистила горло, — я подумаю над этим.       Думать было не над чем. Не смог бы агент Фоулер спрятать меня так, чтобы Прайм не нашёл. Да ещё и его тёмная версия маячит на горизонте. А вдруг лорд Автоботов сможет взять контроль над Оптимусом? Никто даже не догадается, что с их лидером что-то не так, а когда поймут, станет уже поздно. Может, нужно поставить в известность команду и самого Оптимуса? Или только кого-то одного? А что это даст в итоге? Остальные ничего сделать не смогут. Можно сказать Рэтчету, но воспримет ли он мои слова всерьёз? Наши с ним отношения не предполагают под собой доверительных бесед. Может, всё-таки попытаться поговорить с доком? Да, точно поговорить с ним нужно. И не только о тёмном Прайме. Впереди маячил конец второго сезона, и я боялась того, что Оптимус, выбирая между Землёй и Кибертроном, выберет второе. Нужно будет сделать так, чтобы у него даже мысли подобной не возникло, а если не получится, то я пойду на крайние меры. Мысль об этих «крайних мерах» страшила меня.       Дни в больнице текли вяло, но тело медленно приходило в норму. Синяки сходили, а общее самочувствие было уже на приемлемом уровне. Больше не хотелось выть раненным волком.       Мне часто звонили ребята с базы и даже пару раз навещали, а вот Оптимус почему-то ни разу даже не написал. Иногда я сама тянулась к телефону, но тут же одёргивала себя. Что я ему скажу? Даже если мне и есть что ему сказать, то это должен быть личный разговор. Как себя вообще ведут влюблённые после первой ночи? Что говорят? Даже в воображении все реплики казались неуместными и неловкими. Но почему же он не звонит мне?..       Медленно, но верно подходил день моей выписки, который был назначен за день до моего дня рождения. Такой себе подарочек к празднику, учитывая тот факт, что после того, как я выйду за пределы защитных стен больницы, меня встретит неприглядная реальность.       Я вышла из палаты, направилась в главный зал, где стояла стойка регистратуры. Нужно было взять справку и прочие документы. Но не успела я подойти к стойке, где сидел врач, в помещение ворвалась группа докторов, везя кого-то на каталке. Атмосфера сразу же поменялась. Стала какой-то вязкой и удушливой.       — Кто это? Что случилось? — я проводила удивлённым взглядом каталку с человеком на ней, накрытым по грудь насквозь промокшей кровью простынёй. Лица несчастного я разглядеть не успела, да и нечего было там разглядывать: сплошное месиво. Неприятный запах палёного мяса и волос заставил меня поморщиться.       — Доктор, — малознакомая медсестра с широко в ужасе распахнутыми глазами уставилась в одну точку перед собой. — Пока точно неизвестно, что случилось. Но недавно в диспетчерскую поступил вызов, сказали, что дом горит. Дом нашего доктора, и, вот, — она дёрнула руками в нервном жесте. — Это просто какой-то кошмар. Такой хороший человек и такое ужасное горе.       По моей спине пробежал холодок. Если этот некто на каталке — это действительно старик, то плохо дело. Чёрт, почему я даже не знаю имя этого человека, спустя столько месяцев с нашего знакомства? Если он умрёт, то я потеряю важную ниточку, которая могла бы привести к разгадке тайны моего попадания сюда.       — Остаётся только надеяться на лучшее, — я приняла из её рук документы. — Он сильный человек. Выкарабкается.       Я спешно вышла из больницы, думая о том, что позже надо будет уточнить состояние доктора у Джун.       На улице мне чуть полегчало. Спустя две недели отпуска в стенах медицинского учреждения, улица казалась спасеньем. День был сегодня не такой засушливый, как обычно и слабый тёплый ветерок бил мне в лицо.       Ну, вот, я вновь пришла к тому, от чего так сильно пыталась убежать. Неопределённость. Вот к чему я стремилась ещё в самом начале? Поразвлечься? Да. Отдохнуть от невзгод прошлой жизни? Вне всяких сомнений. А вместо этого я получила ещё большие проблемы. И кого я могу в них винить? Девочку из «Светлой» Тьмы? Так она ещё в самом начале предлагала выбор между перерождением и смертью. Оптимуса? Его можно, да. Только вот я сама с ним заигрывала. Да, я не знала, что его любовь такая одержимая, но разве незнание освобождает от ответственности? С другой стороны, отвечать за действия других я не могу. Хотя, какая, к чёрту, разница, если всё уже сделано и прошлое не вернуть. Остаётся только разгребать проблемы, да новые не найти на свою голову.       Я не успела далеко отойти от больницы, как заметила знакомый красно-синий грузовик на стоянке близ здания. Я помялась, не зная, что делать. Прайм не сигналил мне вслед, хотя, вне всяких сомнений, видел меня, выходящую из главного холла на улицу. Сердце забилось как бешеное, к горлу подкатил неприятный тошнотворный комок, сбивающий дыхание. Я медленно направилась к Оптимусу.       Мех приветливо открыл передо мной дверь, и я быстро залезла внутрь. На секунду мне почудилось, что я убегаю от кого-то, но, конечно, это было не так. Завёлся мотор, и мы выехали на проезжую часть.       — Ты хотела уйти? — спокойный голос Оптимуса вывел меня из тяжёлых раздумий. Я непонимающе посмотрела на руль, где в такт его голосу мигала инсигния Автоботов.       — Не поверишь, но я просто тебя не заметила. Ты же не написал мне о том, что приедешь за мной, — я отклонилась назад, сильнее вжимаясь в кресло. Сейчас меня обуревали двойственные эмоции. Из-за тёмного Прайма, недо-интима, из-за предательства Оптимуса по отношению ко мне… — Можно узнать ту причину, по которой ты мне не звонил?       — Я был занят расшифровкой координат реликвий Иакона, которые находятся здесь, на Земле, — последовал лаконичный ответ.       — Что-то слабо верится в то, что ты дни напролёт, не отвлекаясь ни на минуту, стоял перед мониторами, — смешок непроизвольно вырвался из горла. Оптимус что, намеренно динамил меня почти две недели? Поматросил и бросил? Эта мысль вызвала у меня уже неприкрытый смех. — Да ладно, не хотел со мной общаться, то просто бы так и сказал, — я не улавливала логики в действиях Прайма, но кто разберёт этого меха?       — Прости, моя Искра, — оптокабель выскользнул откуда-то сверху, обвив моё запястье и вызвав волну приятных и противоречивых воспоминаний, — я действительно был сильно занят и, признаюсь честно, забыл, что для вас, людей, срок в тринадцать дней — это много.       — Рада слышать, — я поднесла штекер к лицу, внимательно его осматривая. Интересно, что вызвало в ту ночь у меня сексуальное возбуждение? Нет, я думаю, даже не так, знаю, что возбуждаться на огромного робота — это какая-то девиация. Может, мне нужно наведаться к психологу? С другой стороны, можно ли считать живой разумный организм, какую бы форму он не носил, чем-то, что можно назвать ненормальным? На эти вопросы, я уверена, человечеству придётся ответить, когда вся планета точно узнает, что в космосе они не одни. Обязательно появятся ксенофильные контакты. Сперва человеческое общество это не примет, а потом, как всегда, смирится. Только вот я первый человек в этом мире, кто прожил такой опыт, и как-то не спешу дать на этот вопрос обнадёживающий ответ. — Я могу уточнить природу наших отношений? — я хотела было добавить про то, что не стану превращаться в трансформера, но меня остановили мысли о Сэме. Сэм так и не связался со мной. Стоит ли мне действовать, согласно его плану? Какую выгоду я получу от этого? Чёрт, я даже не знаю, жив ли он? Промежуток между моим усыплением и пробуждением в могиле так и остался для меня загадкой. И всё же я думала о том, что Сэм, скорей всего, жив. Такие люди так просто не умирают.       — Я не отступался ни от своих слов, ни от своих намерений, — Оптимус плавно повернул влево, и мы поехали по направлению к базе, — поэтому ты для меня всё ещё та, кому я предложил стать своим Бондмейтом и та, кому принадлежит моя Искра.       Ответ Прайма был прост и понятен. Я и не думала о том, что он скажет нечто иное, хотя, признаюсь, обратное сильно бы удивило меня. Единственный островок спокойствия во всём мире. Неизменчивый и радушно принимающий меня. Стоит ли мне дать полное согласие? Стоит ли открыть все карты, или ещё слишком рано?       — Рада слышать это от тебя. Я тоже теперь… с тобой, — предложение выдалось каким-то скомканным и сухим. Если я так пыталась сейчас признаться в любви, то вышло отвратительно, но лгать отчего-то не хотелось. Влюблённость была подпорчена предательством и страхом за свою шкуру. И неопределённостью. Она страшила больше всего. Наверное, во мне говорила совесть, хоть она и была тут совсем не к месту. — Но имей в виду, что я не смогу дать тебе больше того, что имею. Я… не прыгну выше своей головы, — играть в игру Оптимуса «без конкретики» было на редкость приятно. Мы будто бы поменялись местами, и теперь уже я была той, кто много знал, но мало говорил. Или мне так только казалось.       Вскоре мы въехали под своды базы. Там нас встретила тишина, в главном отсеке никого не было, даже Рэтчета. Я вышла, внимательно огляделась. Да, что-то в этом мире никогда не меняется.       — Полагаю, все остальные заняты друг другом? — спросила я, а после смутилась, поняв, насколько двусмысленно прозвучал этот вопрос.       Оптимус отчего-то решил не отвечать мне, аккуратно посадив меня к себе на плечевой сегмент. Мех подошёл к мониторам и принялся за расшифровку данных. Всё это он делал в полном молчании, почему-то совсем не поясняя свои действия, будто бы думая, что мне эти разъяснения и вовсе не нужны.       — Не сочти за резкость, — стала аккуратно подбирать я слова. — Но как ты себя чувствуешь? — я не надеялась получить честный ответ. Даже, если Оптимуса и беспокоил тёмный Прайм, то он вряд ли сказал бы об этом мне.       — Мои показатели в норме, — Оптимус едва заметно склонил голову в мою сторону, — что-то случилось?       — Я… Помнишь тёмного Прайма? Вот он меня беспокоит, — начала аккуратно я, подбирая слова.       — Он дезактив, — безапелляционно ответил Оптимус.       — Тебя не так просто убить.       Теперь Оптимус смотрел на меня открыто и внимательно.       — Пойми, со всеми этими путешествиями между мирами, стёртой памятью, сменой сущности… я, наверное, схожу немного с ума. И, не скрою, боюсь сама не знаю чего. Точнее… Господи, помоги мне, — я прикрыла рукой глаза, готовая вновь заплакать. Чёрт, я за этот месяц плачу больше, чем за все остальные вместе взятые. Эта откровенность могла мне многого стоить, но держать всё в себе с каждой минутой становилось всё труднее.       — Продолжай.       — Сегодня мне больше нечего сказать. С твоего позволения я загляну к… Рэтчету. Он ведь в своём отсеке, да? — я поспешила слезть с плечевого сегмента Оптимуса до того, как он подставит ладонь.       — Ева, — Прайм окликнул меня, и я послушно замерла, так и не посмотрев в его сторону, — я — не он.       Я уходила из главного отсека быстро, почти что бегом, и постоянно чувствовала на себе пристальный взгляд голубых окуляров. В этот момент я готова была молиться Праймусу, чтобы он что-то сделал, хоть как-то вмешался.       Я аккуратно постучала в двери, ведущие в отсек Рэтчета. Сперва долго ничего не происходило, и я уж подумала, что мех спит, но вскоре автоматические двери разъехались в стороны, и я медленно вошла внутрь.       — Что тебе? — Рэтчет едва ли посмотрел на меня, продолжая работать над каким-то неизвестным мне механизмом.       — Я хочу поговорить.       — Говори, — мех махнул манипулятором, призывая к началу монолога.       — Я хочу поговорить без лишних ушей и смотря тебе в фейсплейт, а не на спину. Разговор важный и касается, вот неожиданность, Оптимуса.       Рэтчет резко развернулся, в его оптике мелькнула неприкрытая неприязнь.       — Ну надо же. Неужели всё-таки решила уточнить о нюансах отношений между человеком и кибертронцем, как я и предлагал как-то? Но зачем, ты ведь и так уже всё знаешь. Когда Прайм вышел из отсека, его ЭМ-поле так фонило, что только дезактив не понял бы, чем вы в его отсеке занимались.       — У меня не было выбора…       — Хочешь сказать, что это был акт насилия? — из голоса дока можно было сцеживать яд, — или кто-то просто слаб на передок и разум, так ведь говорят на Земле?       — Да как ты смеешь! — я поперхнулась воздухом. — Я всё делала для того, чтобы выжить в этом чёртовом мире с самого начала. Мои планы были идеальны, и если бы не Оптимус и его одержимость, то всё бы у меня сложилось как нельзя лучше. А теперь я в таком дерьме, что хоть прям сейчас иди да вешайся, — я не узнавала свой голос. Вспышка гнева была такой яркой и неожиданной, что я неожиданно для себя смутилась.       — Может, в том и есть твоя беда? — Рэтчет смотрел сверху вниз и взгляд его не потеплел ни на градус. Наоборот. Он стал ещё пристальнее. — На Кибертроне ты бы не ужилась, — зачем-то добавил бело-оранжевый мех, — говори, что хотела насчёт Оптимуса и уходи.       — Хорошо, — я сглотнула слюну, которая чуть не встала мне поперёк горла, — тёмный Прайм находится в голове у Оптимуса.       — Это невозможно, — тут же вынес свой вердикт мех. — Если между ними никогда не было психо-кортикального соединения. А между ними не могло его быть.       — Я что, лгу по-твоему? Я общалась с ним, понимаешь? Он находится у него в голове. Живой и здоровый, и готовый, как мне показалось, в любой момент перехватить управление корпусом. Я не знаю, как, но это факт.       Рэтчет ещё немного посмотрел на меня, а после отвернулся.       — Уходи. Я услышал тебя и посмотрю, что можно сделать.       — Может, я могу как-то помочь? — я аккуратно подступилась ближе, но была прервана взмахом манипулятора.       — Нет. Ты помочь не можешь, но… — было видно, что вторая часть предложения далась Рэтчету нелегко, — если узнаешь что-то ещё, то приходи ко мне.       Я помялась, не зная, что сделать или сказать, а потом всё же решилась. Пусть это и было не совсем искренне и вообще было подспорьем для другого плана, но…       — Извини меня, Рэтчет. За всё. За проблемы, которые доставила своими словами и действиями. Я не хотела всего того, во что вылилось наше, кхм, знакомство. Я не могу исправить всё, что натворила, сам понимаешь, но я готова трудиться для того, чтобы не совершить ещё больше ошибок. И мне в этом нужна помощь. Твоя. Только ты с самого начала поступал правильно и рационально, и, очевидно, знаешь многим больше остальных. Мне не хочется воевать с тобой. Я не прошу ответа здесь и сейчас, но если ты примешь мою попытку наладить наши отношения, то, клянусь, не пожалеешь, — я закончила монолог и быстро выскользнула из отсека меха.       Ложь давалась как никогда легко.

***

      — С Днём Рожденья меня, с Днём Рожденья меня… — тихо напевала я, сидя за кухонным столом. Прошёл целый год с моего попадания в этот мир. Год, полный страхов и надежд, удивления и радости, боли и… Впрочем, список этот можно было продолжать долго. Я не хотела отмечать праздник, о чём сказала ещё вчера Джеку и Джун. Они были удивлены, но смирились: желание именинника — закон.       Идти никуда не хотелось, как и заниматься хоть какими-нибудь делами. На это не было сил: ни моральных, ни физических. Мысли были всё так же мрачны, как и вчера, и позавчера, и неделю назад.       С другой стороны, мои самые главные страхи не оправдались. Я теперь в отношениях с Оптимусом, и он не поволок меня силком менять свою сущность в третий раз. И либо это было долгоиграющим планом, либо доброй волей. И я пока склонялась к первому.       — Ну чего ты сидишь мрачнее тучи? — Джун положила руки мне на плечи, чмокнув в щёку, — разве можно во время праздника быть такой хмурой?       — Да это у меня просто лицо такое, — я слабо похлопала Джун по руке, — я рада.       — Ну-ну, — женщина улыбнулась, вставая передо мной, — посмотри, даже у Ориона морда веселее, чем у тебя лицо.       Я перевела взгляд на кота, который важно развалился на подоконнике, вылизывая себя. В какой-то момент наши взгляды пересеклись, и я передёрнула плечами. Либо это паранойя, либо мне стоит начинать опасаться собственного кота. Не просто же так он такой умный.       — А чего ему жаловаться? Он спит и жрёт за наш счёт. Проблем у него нет, только если выбор между тем, в какие сегодня тапочки нассать. Не жизнь, а сказка.       Кот будто бы понял мою речь, и его усы приподнялись. Уши навострились, и он грациозно спрыгнул на пол, направляясь прочь с кухни.       — Ты его обидела, — Джун уже неприкрыто смеялась, — ладно, праздника ты не хочешь, но подарки ведь примешь?       — Надеюсь это ружьё? — я слабо улыбнулась, вспоминая отрывок из сериала.       Джун удивлённо вскинула брови.       — Почти, — она поставила на стол коробку, — открывай.       Я неуверенно потянула за ленточку, развязывая бант. Открыла коробку, заглянула внутрь и увидела там… пистолет.       — Это шутка? — я с неверием смотрела на оружие.       — Нет, это мой подарок. Для самозащиты, — пояснила женщина.       — Но у меня нет лицензии, и…       — Не беспокойся, всё законно. В штате допускается дарение огнестрельного оружия человеку, у которого нет документов. То есть, конечно, купить ты бы его не смогла, но принять как подарок и носить с собой — да.       — Ты смогла меня удивить, — я с трепетом достала пистолет, рассматривая его. Красивый и тяжёлый. Смертоносный. — А пули?       Женщина достала ещё одну коробку, ставя передо мной её.       — Но прошу, Ева, будь аккуратна. Используй его только в самом крайнем случае.       — С моей-то жизнью аккуратность — это моё второе имя. Джун, клянусь Богом, этот пистолет однажды спасёт мою шкуру.       И отнимет чью-то жизнь, — добавила я про себя.       Настроение сразу поднялось. Мир перестал быть таким грустным, и я даже вышла прогуляться за пределы города и опробовать мой подарок. Перед этим я зашла в магазин. Около мусорных баков посапывал бездомный и я подошла к нему.       — Эй, — я слабо пихнула спящего в плечо. Тот повозился, но проснулся быстро.       — Чё надо? — грубо спросил меня мужчина непонятного возраста. От него несло нечистотами, и я поморщилась.       — На, — я протянула ему зелёные купюры. — Купи мне пива. Самого дешёвого, которое найдёшь, баночки три. Сдачу себе за работу оставь.       Я, конечно, могла бы и сама купить, но боялась, что в день совершеннолетия не продадут. Да и продавали ли тут алкоголь до двадцати одного года? Я не знала.       Бездомный моё поручение выполнил, и вскоре я вышла за пределы города, направляясь вдоль главного шоссе.       Найдя на обочине дороги с десяток банок, начиная от стеклянных, заканчивая состоящими из пластика, я выставила их всех в один ряд. Огляделась по сторонам. Никого. Пусть я и отошла вглубь пустыни подальше от дороги, мне вовсе не хотелось привлекать к себе ненужное внимание.       — Так, сперва мы должны тебя заправить, — я задумчиво осмотрела пистолет, прикидывая, куда именно нужно положить пули. После чего плюнула: не стоит ломать голову, когда можно зайти в Интернет.       Всемирная паутина дала исчерпывающие ответы на все мои вопросы, и вот уже через двадцать минут я спокойно стреляла по банкам. Правда, стреляла плохо и почти всегда — мимо. Ну, ничего. Пистолет пусть и используют на дальних дистанциях, выстрел в упор куда более травматичен и надёжен. Мне не нужно иметь навыки снайпера, когда можно просто в удобный момент нажать на курок.       Алкоголь меня не разморил, но заставил немного расслабиться. Мысли стали ленивее и проще. Конечно, использовать алкоголь как панацею от всех проблем — было плохо, но раз в год под расход можно было и выпить. Особенно когда был такой повод. Даже несколько.       Очередная пуля пролетела мимо, так и не задев банки. Я недовольно цокнула. Подошла поближе и пнула несчастную жестянку ногой. Улыбнулась, получив моральное удовлетворение от такого незатейливого действа.       Так я и провела в пустыне несколько часов, а когда время перевалило за четыре — решила возвращаться, но не знала, куда пойти. Домой отчего-то не хотелось, там, наверняка, Джун готовится к ночной смене, да Орион занимается своими кошачьими делами. На базе… На базе были все. И именно поэтому туда идти и не хотелось.       В голову пришла сумасшедшая мысль: найти неведомым образом Немезиду и прийти туда. А что, почему нет? Десептиконов я давно не видела, да и были там два меха, которые задолжали мне объяснения своих странных речей. Нокаут и Мегатрон. И если второй меня просто раздавит, то первому можно будет попробовать развязать глоссу.       Но, конечно, все эти мысли так и оставались мыслями. Найти Немезиду было невозможно, а выловить на очередных уличных гонках Нокаута было делом кропотливым и долгим. Да и не факт, что он стал бы со мной разговаривать. Этот красный мех, как и другие десептиконы, доверия не вызывали даже в качестве временных союзников.       В кармане зазвонил телефон. Я вытащила его, смотря на дисплей. Звонили с базы.       — Алло? — я поднесла к уху телефон.       — Ева, сейчас я открою тебе Мост. Ты нужна на базе, — поставил меня перед фактом Рэтчет.       — Хорошо, — я кивнула в пустоту. Вскоре передо мной открылся портал, и я поспешила войти в него.       — Итак? — я внимательно посмотрела на всех собравшихся. Сейчас в главном отсеке собрались все трансформеры. — Что-то случилось?       — Десептиконы, — коротко пояснил за всех Прайм. — Мы вынуждены разделиться. Я прошу тебя остаться на базе и следить за Мостом.       — Да, конечно, без проблем, — я поднялась к главной консоли, — можете отправляться.       Не прошло и нескольких десятков минут, как кибертронцы покинули своды базы, я увидела на мониторе сигнал. В атмосферу Земли что-то вошло.       — Корабль, что ли? — я задумчиво прикусила губу. Наша консоль распознала сигнал, как автоботский маяк. Это не корабль, это… спасательная капсула! Но кого сюда могло принести? Для Смоукскрина слишком рано, а других и быть не могло. Или, может, если только та фемка, мастер Мегатрона? Как же её звали? Она ведь чуть ли не единственный новый, да ещё и оригинальный персонаж для событий сериала.       Чёрт, почему сюжет так кардинально меняется? Сама-то я никак не могла повлиять на события вне Земли и привлечь сюда ещё кибертронцев. Значит ли это, что тут есть что-то ещё, что-то такое, что идёт совсем не по сюжету? И значит ли это, что кто-то за этим стоит?       Я уже было потянулась к микрофону, чтобы связаться с Оптимусом, но отчего-то передумала. Вдруг Прайм призвал сюда автоботов? По сериалу он действительно отправлял сигнал, на которой вышли Арси и Клиффджампер. Значит, он мог недавно выслать повторный. И это было логично, но мне совершенно такой расклад не нравился. Совсем не хотелось, чтобы сюда пришла армия автоботов. За ней обязательно приедут и десептиконы, и тогда открытой войны не избежать. А это значит, что Земля будет подвергнута ещё большему риску, чем сейчас.       Нет, нужно сперва разведать обстановку самой. На миссии команда пробудет ещё долго, но, а вдруг им срочно понадобится Мост? Разумно ли отлучаться с базы сейчас? Но если я не уйду, то тогда так и не смогу первой узнать, кто же прибыл. А прилететь мог кто угодно, хоть сам Праймус, хоть ещё кто.       Я решилась. Быстро вбив координаты падения капсулы, я вошла в портал. Это будет быстрая разведка — я в этом была железно уверена. Одна нога здесь, другая — там. Только узнаю, кто же прибыл и смогу действовать, исходя из этой информации. А если прибыл кто-то нежелательный, то… Что ж, крайние меры могут начаться чуть раньше, чем я предполагала.       Я вдохнула полной грудью свежий лесной воздух. Здесь точно недавно был дождь, и влажная трава немного утихомиривали начинавшийся лесной пожар. Спасательная капсула пропахала огромную борозду и сломала множество деревьев. Я аккуратно стала подбираться ближе.       На дверях капсулы с внешней стороны виднелась огромная инсигния автоботов, нанесённая наверняка для того, чтобы свои не прибили же, как только увидели. Или же наоборот, чтобы отвести подозренья от врагов. С чего я вообще решила, что тут находится автобот?       Кто в этой капсуле? Там мог находиться буквально кто угодно, и это пугало меня. Может, всё же стоит уйти и позвать на помощь? Но я не успела додумать. Автоматические двери нехотя отворились, изнутри повалил пар, который заставил меня отбежать подальше. Сквозь пелену я видела чей-то силуэт. Конечно, это был трансформер, по-другому и быть не могло, но кто именно?       С каждой секундой корпус неизвестного становился всё чётче и чётче. И, вот, я уже могу сказать, что это фемма. Корпус нежно-розового цвета, рослый, красиво слаженный… и знакомый.       Сомнений не оставалось — передо мной была Элита-1.