Дневник. Запись №1. Начало начал.
Тогда нам казалось, что гибели избежать почти невозможно. Что заменой смерти является рабство. Могли бы мы знать когда-то, что жизнь и смерть приведёт нас к этому? Что бы мы тогда выбрали? Нам дано лишь бежать и скрываться; вздрагивать от каждого шороха, как заяц, учуявший лису. Как бы мы не пытались убедить, угрожать, обманывать, умолять, манипулировать — всё имело лишь два конца. Смерть или вечное рабство — это ужасный выбор, который мы никогда не соглашались принимать, но и избежать его было нельзя. Это была бесконечная бездна, в которую нас никто не толкал, но и мы туда сами не шагали. И так было бы вечно, в каждом из бесконечного множества миров, если бы однажды я не решила взять всё в свои руки. Если бы однажды нам не открылась возможность сделать хоть что-то, что привело бы нас к третьему варианту.Победе.
***
«Светлая» Тьма. Момент вне времени и пространства.
— Почему шахматы? — Проводник внимательно осматривает фигуры, будто они могут дать ответ не только на этот вопрос. Фигуры, верно, могли бы, но понять их немые знаки возможным не представлялось. — Мы ведь никогда особо не любили в них играть. Даже азартные игры были ближе нам по духу, чем это. Я бы лучше в покер или, может, дурака?.. — Потому что стратегию и тактику легко показывать на ходах в этой игре, — Девочка берёт в обе руки по пешке, показательно крутит. — Смотришь и сразу понимаешь, к чему приведёт новый план. Только шахматы так могут. Они не основаны на удаче, как азартные игры; но подвержены человеческим думам. То, что Доктор прописал. Кот мяукнул, запрыгнул на дубовый стол. Чуть не сшиб пару фигур, но довольным уселся прямо на шахматную доску. Почти экранизация старого анекдота про голубя. — Это вне правил, — Проводник подавил в себе улыбку. Всё в этом месте приобретало символизм столь же широкий, сколь и в самых замысловатых письменах реального мира. — Но нам не впервой. — Правила устанавливаем мы, — Девочка потягивается, разминая мышцы. Конечно, физическое тело в пространстве «Светлой» Тьмы — это всего лишь данность. Стоит ей пожелать, и она примет образ призрака, а не человека из плоти и крови, — по крайней мере сейчас. Чёрт, как мне надоело говорить здесь так… Я забываю, каково это — быть живой. — Не обманывайся. Ты уже давно не живая, — Проводник произнёс это с тенью понятной скорби. Никто не хотел умирать. Смерть — это не то, к чему стоит стремиться. Впрочем, они даже умереть нормально не смогли. Быть не мёртвым, и не живым — это хуже, чем быть просто мёртвым. Простая логика. — Но и не мёртвая. Будь мы мёртвые, то проблем бы не было, не так ли? — Девочка знала, что это вопрос, ответ на которого не существует. Может, да. Истинная смерть — это то, что могло бы стать достойной заменой жизни. Но бесконечные параллельные реальности и временные петли — это… Это не то послесмертие, которое описывалось в Библии. Тишина молчала вместе с обитателями «Светлой» Тьмы. Она подстраивалась под них, может, даже была ими. Была ли?.. О, никто не знал. Догадывался, может. Может, нет. Девочка никогда не определяла «Светлую» Тьму, как живой объект, ещё одну личность Евы. Но факт был прост: не было бы их, то не было бы и этого места. И пока они существуют на плоскости мультивселенной, в одной из точек этой плоскости будет и это место. По-другому и быть не могло. — Оптимус Прайм… — Не называй это имя здесь! — Девочка ударяет кулаком по столу и на несколько мгновений всё затихает. Орион в испуге прижимает ушки к голове, а шерсть встаёт дыбом. Он испугался вовсе не вспышки гнева сущности, а имени. Имени, что было столь пропитано собственным страхом и усталостью, что вызывало их тут же, стоило зазвучать заветным буквам. Проводник скептически смотрит на Девочку. Он, как и Доктор, не любил вспышек гнева Девочки. Кот же, будучи животным, трясся от иррационального животного страха перед сверххищником. — Ты всё ещё боишься. Мы все боимся. Но его здесь нет — и никогда не будет. Это невозможно, мы все об этом знаем. Мы сделали слишком много, чтобы позволить ему быть здесь, — Проводник говорил таким тоном, которым часто говорят с пациентами психушек. Успокаивающим, примирительным и немного снисходительным. — Да, помню, — Девочка дышит шумно и глубоко, хотя ей уже очень много лет не нужен воздух, — Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит. Так говорит Доктор. Я знаю. Но я его уже очень давно не боюсь. Ясно? Я не боюсь. Я ненавижу. Это другое. — Конечно. Нас всех объединяет ненависть, — Проводник невидящим взором смотрит вдаль. В какой-то момент ему кажется, что среди клубящегося тумана проступает знакомый огромный силуэт, но стоит лишь моргнуть, как морок рассеивается. Силуэт оказывается ложью, как и всё вокруг. — Придёт время, и мы покончим с этим раз и навсегда. Ничто… Никто не бессмертен. Даже в пределах мультивселенной. Всё имеет свой конец. Всё. И все. Девочка ничего не ответила. Сомнения давно стали одолевать её. Бесконечные попытки решить проблему, применяя всё более и более безумные методы, ни к чему не привели. Однажды методы кончатся. Хотя, казалось бы, в бесконечной реальности это было невозможно. Какое бесчисленное количество Ев сгинуло самым ужасающим способом? А сколько осталось жить, навсегда пленённые? А какое количество бесславно сошло с ума, так и не выбравшись из кошмара длинною в бесконечность циклов? И только четверо осталось в относительной свободе. Но в каком состоянии? Сущность из дневника? Животное? Старик, увлечённый магией? Она — Девочка — полубог, полураб? И самое это место, которое даже личностью не назвать? Никто из них уже давно не носил ни имя Евы, ни прошлых её ипостасей. Они отреклись от него, чтобы стать кем-то другим. Тем, кто разорвёт порочный круг связи Оптимуса Прайма с человеком. Пока что не выходило. — Я порой думаю о том, что он может прийти. За каждым из нас. Они ведь всё ещё есть, ищут, — Девочка сцепила пальцы в замок. — Я не выдержу встречи со своим. Боюсь опять превратиться в жертву. Кот мяукнул, принимая откровенность. Он… Тоже боялся. Оптимуса Прайма не остановит ни изменение пола, ни даже видовой принадлежности. Прайм всегда шёл до конца. Часто чужого. — Аргумент, — Проводник кивнул. — Мы вне времени и той мультивселенной. Даже если он догадывается о нашем местоположении, то ему не хватит ни знаний, ни ресурсов, чтобы наведаться в гости. — В гости? Когда он идёт к нам, он идёт домой. И ведёт себя соответствующе, как хозяин! — из клубящейся тьмы выступил старик в очках-половинках. Поправил ворот белоснежного халата. — Извиняюсь за задержку. — Мультивселенские пробки, м? — Хуже. Он идёт. Молчание тут же было разбавлено дружным хохотом. Даже усы кота, кажется, приподнялись, выражая улыбку. — Правда? — Девочка не поддержала смех Проводника, пиля внимательным взглядом старческое лицо. — Почему? — История с этой Евой, — Доктор взял одну из пешек. — Она породила слишком много альтернативных вселенных. Это привело к тому, что нас нашли. Он зол. Он понял, что мы хотели сбежать. — Это та, которая продержалась дольше всего? — Проводник всмотрелся в фигуру. — Она сожгла меня. Помню. Было больно исчезать из её мира окончательно. Никогда не думал, что это возможно. Я порой забываюсь о законах мультивселенных. Девочка никак не отреагировала на слова Проводника. Лицо её закрыла скорбная тень. И откуда падал этот чёртов мёртвенно-бледный свет? — Это должно было произойти рано или поздно, не так ли? — Нас нашли, но не отыскали, — Доктор берёт в руку ладью. — Я думаю, что у нас будет возможность решить эти ситуации. Но не сейчас. — Опять сидеть и ждать? — Девочка почти рычала. — Ты же помнишь, что в прошлый раз нас спасло лишь действие, а не бездействие. Я всегда пыталась вам вбить в голову, что только беспрерывная борьба может помочь! Но меня никто не слушал, а теперь… — А теперь ничего страшного не случилось. Пока что, — Проводник улыбается, — хватит устраивать истерики раньше времени. Я предлагаю подумать и придумать план. Доктор поправил очки-половинки. — Я знаю, что нужно сделать. — И что же? — Девочка сложила руки на груди. — Вернуть всё, как было. — Это вздор! Невозможно! — Девочка рассмеялась. — Одной части целого нет. Она распалась на сотни других версий. Мы их никогда не соберём. Мультивселенная стала слишком разнообразна. Наш пузырь миров слился с другим. От этого стало ещё хуже. — Ты про ту девушку… Лило? — Проводник задумчиво постучал по столу. — Это интересно. Может, впутав как можно больше других вероятностей, победа будет за нами? — Попробовать можно, — Девочка резко повернулась к Доктору, — но то, что просишь сделать ты — это уже невозможно. — Это верно, — Доктор осмотрел пространство, что окружало стол, — но мы можем попробовать вернуть всё назад. Хотя бы на большую часть. — Повернуть время вспять?.. Мы можем. Но, очевидно, чем это чревато, — Проводник погладил кота, задумчиво глядя в пустоту. — Это просто создаст ещё одну вселенную. Ещё один сюжет. Старый не исправит. — Нам терять нечего, — Доктор произнёс это излишне радостно. — Ни мне, ни вам, ни им. Всем остальным, впрочем, тоже. Девочка молча махнула рукой. Проводник едва-едва приподнял брови. Кот вильнул хвостом. «Светлая» Тьма осталась безмолвной. — Решено. Начнём новую партию.***
Бесконечная мультивселенная. Неизвестный мир. Неизвестное время.
— А я-то что сделать могу?.. Это не в моей компетенции! Так и передайте вашим начальникам, — глава морга №5 Алёхин сбросил трубку телефона, пребывая в крайней степени раздражения. От него требовали… Невозможного! Начальство начальства часто так делало, но сейчас они перешли все грани. — Что, Сашка, следаки штурмуют? — заместитель вошёл в кабинет, неловко улыбнувшись. — Это по делу того парня?.. — Да какого парня! К нам тут недавно девка попала. Бытовуха та ещё. Машина сбила насмерть… — И? — Что «и»? Требуется перевозка трупа в другую страну. В Штаты, — Алёхин место назначения выплюнул с нескрываемым презрением. — В чём проблема-то? Забальзамируйте, в цинковый гроб киньте, да оплаты от родственников дождитесь — и всё, это уже не наши проблемы, а грузчиков и пилотов, — зам плюхнулся на стул, стоящий напротив стола с Алёхиным. — Ты меня учить будешь?.. Не в этом проблема, — Алёхин закашлялся, — родственников у неё там нет. Кто требует перевозки — непонятно, но кто-то очень высокопоставленный. А родственники-то не согласны на это будут, ёк-макарёк. Мне придётся уговаривать родственничков усопшей, чтобы они её труп отпустили к чёртовой матери… Штатам. — Звучит незаконно, — молодой мужчина неловко улыбнулся, — может, ну его? Пусть кто-то другой под этим подписывается, а наше дело простое: приняли, вскрыли, с Богом отпустили. — Нас к Богу отправят, если мы не разберёмся с этим телом… Чёрт, что за идиотизм? — Алёхин уставился на документы, а после, плюнув, широким мазком поставил свою подпись. — Родственников этой девки в морг не пускай. Нет тела — нет дела. Вызовут бравую полицию, ссылайся на посольство. Я в отпуск. Алёхин встал из-за стола, довольно потянулся, размяв затёкшие мышцы, и вышел прочь из кабинета.