Вишневые пироги, Шекспир и крысы

      Дождь лил весь день. К счастью, к вечеру ливень проредился до мелкой мороси. Холодный ветер изо всех сил швырял ее в лицо, но Нэдзуми только плотнее кутался в плащ из спецволокна.       Окна пекарни светились теплым желтым светом, отражающимся от луж золотистой рябью. Нэдзуми стоял на другой стороне дороги, в тени, и смотрел, как там, внутри, худенький мальчишка убирает со столов тарелки. Кажется, на одной из них были остатки пирога.       Нэдзуми сглотнул слюну. Он все еще вспоминал вкус того, другого, которым Сион угощал его когда-то в своем доме в Кроносе. Ему вдруг мучительно сильно захотелось зайти. Просто сделать несколько шагов через узкую улочку, залитую водой, толкнуть дверь и сбросить капюшон плаща. Интересно, что сказал бы Сион.       Узнал бы?       Наверное, да. Сложно забыть того, кто разрушил всю твою прежнюю жизнь.       Нэдзуми отбросил нелепую мысль. Жалеть о сделанном было поздно и нерационально. Если бы ему представился второй шанс, он поступил бы точно так же. В конце концов, Сиона с его матерью не убили, не бросили в исправительное учреждение и не отправили на опыты.       Нэдзуми старался не думать о том, что все это вполне могло с ними случиться.       За прошедшее время Сион заметно вытянулся, но при том будто бы нисколько не прибавил в весе, стал совсем тонким и хрупким. Нэдзуми представился шанс рассмотреть его как следует, когда тот поднялся наверх и даже не подумал задернуть шторы, переодеваясь. Все такой же нелепый балбес, что ты будешь делать… Благословенное дитя святого города — бестолковый заморыш.       Нэдзуми прикусил ноготь мизинца, отвернулся на мгновение, почувствовав вдруг глупую неловкость за то, что делал. Напомнил себе, что он пришел не просто подсматривать за Сионом — ему нужно было убедиться, что после случившегося они с матерью в порядке. Живы, хотя бы.       Убедился. Можно было уходить. Но Нэдзуми стоял, стоял и смотрел, как Сион сидит за ноутбуком, читая что-то, как улыбается, разговаривая с кем-то по сети, как быстро перебирает пальцами по клавиатуре.       Дождь снова усилился. Тучи сгустились, еще отдаленно, но уже угрожающе заворчали раскаты грома. Сион развернулся к окну вместе с креслом, а потом подошел и распахнул створки. Высунулся по пояс, схватившись за подоконник.       Нэдзуми замер. Они были так близко — окликни он, и Сион услышит. Он видел каждую каплю, скатывающуюся по его лицу, видел, как липнут ко лбу намокшие волосы, как тот кусает губы, будто сдерживая рвущийся наружу крик.       Если бы он только взглянул вниз… Но Сион смотрел на затянутое тучами небо, на терзающие облака молнии. Нэдзуми почувствовал, как спазмом сдавливает горло, а особенно чистый, пахнущий дождем воздух застревает в горле. Сион был совсем рядом — и при этом чудовищно далеко, за стенами шестой зоны, за пропастью разницы между их мирами, огороженный своим относительным покоем и безопасностью, которые Нэдзуми больше не решился бы нарушить.       Он отвернулся и скользнул за угол. Обернулся: крыса задержалась на тротуаре, оглядываясь, и шмыгнула следом.       Сион посмотрел вниз, услышав всплеск, словно кто-то прошел по лужам под окнами. Кто мог бы выйти из дома в такую погоду?       Но по тротуару пробежала одна только мокрая насквозь крыса.