Жена или любовница?

На следующий день, когда блондинка проводила подругу на работу, она взяла телефон и набрала неизвестный номер телефона. В трубке послышался щелчок и детский голос: — Алло-о? — Кларк замерла, она была не готова к этому. Но она хотела бороться, хотела показаться сильной. — Привет. Позови пожалуйста маму к телефону, — Кларк отвесила себе большой мысленный подзатыльник. Ведь у мальчика были две мамы. — Мама-а-а! — послышался громкий крик, что девушке пришлось резко отодвинуть трубку от уха, иначе она бы оглохла. — Ну зачем ты трогаешь телефон мамы Лексы? Я тебе сколько раз говорила этого не делать, — кто-то ворчал на ребенка. — Да? Я вас слушаю. Голубоглазая сглотнула, к этому она точно была не готова... Поэтому, просто-напросто почувствовав свое поражение, отключилась. Да, она была слаба. Да, она не умела бороться даже за свое счастье. Больше попыток девушка не делала, смирившись со своей судьбой, взгромоздила на себя мольберт и ушла в парк. Ей нужно было забыться, перестать перемалывать эту историю... Этот мимолетный роман, который не успел начаться, как уже закончился. Об утреннем звонке брюнетке никто не рассказал. Мальчик в свои два года еще плохо разговаривал, и даже маме Костии не мог объяснить, тетя звонила или дядя. Кос не придала этому звонку значение, кому нужно, позвонят еще раз. Странное чувство терзало Вудс второй день. Неужели обаяние не сработало? Нет, секс точно был хорош. Она видела, как у той закатывались глаза во время очередного оргазма. Может, Кларк не устроила роль второго плана? Все похоже на то. Ибо от нее вестей так и не было. Хотя, предложи любой другой девушке стать любовницей богатой женщины, та согласилась бы. Что не так было с этой Гриффин? Не сказать, что она купалась в деньгах при такой комнатушке. А может, у нее были богатые родители и она сбежала от них? Одним словом, зеленоглазая передумала много вариантов развития событий. Ну что ж, на то воля Бога. Хоть ей было и жалко терять такую юную девушку с великолепными буферами. В обед она решила не идти в ресторан, а прогуляться по парку. На улице была теплая июньская погодка, так что грех было не погреть личико на солнышке в перерывах между рабочими совещаниями. Мимо Гриффин невозможно было пройти. Она сидела на маленьком стульчике, прям в центре парка, возле небольшого фонтана. — Кларк?! — подошла брюнетка и удивленно спросила. Да, в последний раз они говорили только о жизни Вудс, но как жила девушка, она не знала. И что та делает в свободное время? И когда у нее есть свободное время? В личном деле было написано немного о ней. Фамилия, имя, дата рождения, место рождения, сведения об учебе, о родителях. Блондинка медленно подняла свою голову от рисунка, услышав до боли знакомый бархатный голос. — Лекса, — проговорила негромко она, встречаясь с этим изумрудным взглядом. Она сразу терялась в этих зеленых лесах. Вудс же было интересно, почему ее продинамили. Быстро смекнув, что именно тут делает девушка, она произнесла хитрым голосом: — Нарисуешь меня? Кажется, голубоглазая не умела отказывать той. — Я беру сто баксов, — озвучила она цену, ровно наполовину увеличив ее. В надежде, что та уйдет. — Я дам двести, — ответила девушка, присаживаясь на стул напротив нее. — Или триста, если ты объяснишь мне, почему грубо разговариваешь со мной? — Какая щедрость! Не стоит, — выдавила из себя та, опуская свой взгляд, она быстро заменила рисунок чистым листком бумаги. — Кларк?! — брюнетка придвинулась чуть ближе, положив свою руку на голое колено девушки, и та вздрогнула и вновь обратилась к глазам брюнетки. Они смотрели на нее выжидающе и даже угнетающе, подчиняюще... Блондинка сглотнула, громко выдыхая. — Почему ты не позвонила? — напрямую спросила брюнетка. Гриффин скинула чужую руку, показывая, что ей неудобно так рисовать, взяла в руки карандаш и начала делать наброски, параллельно отвечая. — Я звонила. Но сначала трубку взял твой сын, затем жена... — Черт! — разозлилась девушка, сразу все понимая. Если бы она только сама до этого додумалась, то давно бы уже перезвонила. Или хотя бы взглянула на входящие звонки. — Не двигайся, — спокойно попросила голубоглазая, увидев смятение на лице женщины. — И какое решение ты приняла, Кларк? — больше зеленоглазая не двигалась, а сидела, как положено натурщику. Для чего был задан вопрос, если ответ она итак знала? Художница не стала бы звонить, если отклонила предложение. Но ей нужен был четкий ответ на поставленный ею ранее вопрос. — Я согласна, — ответила девушка под упорным давлением. Может, давления не было видно, но воздух вокруг девушек был напряжен. — Согласна на что, Кларк? — продолжала Лекса напирать. — Быть твоей любовницей, — вынесла как приговор себе блондинка, но не отвлекаясь от полотна. Ей так было проще. Она только изредка посматривала в сторону девушки, кажется, помня каждую черточку ее лица. — Ты такая красивая, Кларк, — лицо голубоглазой вспыхивает и начинает гореть огнем. Ну почему эта девушка не может просто сидеть тихо и спокойно? – пронеслась в голове мысль у блондинки, а по ее телу начало разливаться приятное тепло. Почему во всех словах Вудс она слышит некий подтекст к сексу. Ее слова действуют на голубоглазую как афродизиак... Машинально белокурая заерзала на стуле. — Кларк, прекрати кусать губу. Я знаю, она вкусная, но если ты не перестанешь это делать, я трахну тебя прям здесь, в парке. Карандаш вылетает из рук Гриффин и тонким звуком ударяется об асфальт. — Умница, — приподнимает Лекса инструмент художницы, поблагодарив за послушание. Дальше они сидят в тишине и девушка спокойно дорисовывает. Правда Лекса все же отвлекается на телефонный разговор. — Ань, передай моей секретарше, что меня сегодня больше не будет на работе. Да. Буду уже завтра. Спасибо. Пока. Так проходит целый час в тишине. По напряженному виду Командующей кажется, что ей неприятна эта тишина, или она просто устала так сидеть? Но никогда не признается? — Кларк, ты скоро? — Может, еще полчаса. — Хорошо, — согласилась та. — Тогда расскажи о себе? А то скучно... — Спроси? Я расскажу, — Вудс вздохнула, не могла же она выдать себя, что половину инфы знает. — Ты работаешь? Почему в будничный день ты сидишь в парке? — Да, я работаю. Это и есть моя работа, Лекса, — брюнетка нахмурилась. Рисование в парке трудно назвать работой. Сегодня она есть, а завтра дождь, неделю дождь, и работы нет, а также денег. — Нет, Кларк. Я имею в виду обычную работу, каждый день... Как у меня, барменов... — пыталась привести примеры девушка. — Нет, такой нет. Без образования никуда не берут. Барменом я работать не смогу, не умею, — пожала плечами блонди, отметая все другие профессии, в которых образование не требовалось. — Как ты смотришь на то, чтобы работать на меня? Место секретаря или те же эскизы на уличные баннеры? — Кларк удивилась, широко раскрыв рот. Ей что, сейчас предложили работу? — Нет, — коротко ответила художница. — Почему? — вопросительно спросила Лекса, склонив голову и совсем забывая, что ей двигаться нельзя. — Думаю, ответ очевиден. — Мне – нет, — брюнетка опять подвигается ближе. Кларк убирает карандаш, тихо вздыхая и отклоняясь на спинку стула. Даже у нее в такой позе уже затекло все тело. — Ты будешь моей начальницей, и это уже будет служебный роман. Я не хочу, чтобы меня трахали еще и на работе. Вудс нахмурилась, понимая, что оплошала. Хотя идея была идеальной. — Жаль... — томно протянула она, потягиваясь. — Ты закончила? Девушка кивнула, показывая рисунок. — Это так похоже на меня, — брюнетка совсем говорила не о внешности, а о чертах характера в рисунке, ни намека на улыбку. — Я его заберу? — Да, он твой. — ответила девушка, начиная складываться. Время подходило к вечеру, и больше тут нечего было ловить. Лекса протянула две или три стодолларовых купюры, чем оскорбила художницу. — Не надо, — отвернулась она от зеленоглазой. Вудс, не понимая причины, убрала деньги и обняла девушку со спины, нашептывая опять разные нежности на ухо. — Я так соскучилась, Кларк, — ну после этих слов, грех было не растаять. Получив поцелуй в синяк на шее, девушки двинулись в сторону дома Гриффин. Лекса несла мольберт.