flashback
Долгая изматывающая дорога в шведское консульство принесла надежду на спасение. Им оказали помощь - переправили на нейтральную территорию. Красный Крест с сочувствием отнесся к бывшим узникам концлагеря. Через пару дней пребывания в благотворительной больнице, Николая посетил сотрудник шведского посольства. - Я так понимаю, вы граждане Советского союза. Мы можем обратиться к вашему правительству и помочь отправить вас на Родину. Коля напряженно обдумал предложение. Он помнил, что Лина была против возвращения в Союз. Но отказываться от возможности воскреснуть из мертвых он тоже не хотел. В конце концов у них есть материал, достаточный для обличения нацистских преступлений. Совсем наивным он, конечно, не был, но хотелось верить, что все же их заслуги перекрывают прегрешения. Вспомнив о родном доме, о матери, он решился: - Делайте все, что необходимо. Вечером, отправившись навестить Лину, нашел ее в том же состоянии, ни на каплю не изменившееся с злополучного дня их побега. Она меланхолично смотрела в окно, не реагируя на внешние раздражители. Коля подошел к ней, и, помолчав, спросил: - Как ты? Ответом было неопределенное пожатие плечами. - Ты уже думала, что делать дальше? - осторожно спросил Николай.- У нас с тобой нет при себе документов, но мне говорили, что нам могут помочь вернуться домой. Лина молчала бесконечно долго, затем тихо сказала: - Со мной говорил шведский консул. Я решила вернуться в Англию. Последние годы я жила там, это легко подтвердить. - Но ... а как же мы? - растерянно спросил Коля. Лина медленно подняла на него глаза, в которых обжигающе плескались боль и недоверие и спросила: - А ты разве примешь мое решение? Я знаю, ты собрался возвращаться в Союз. Ну а я ни за что не вернусь туда. По-моему, тут все очевидно. - Ты...бросаешь меня? - Коля отказывался верить ушам. Столько было выстрадано, принесено в жертву их любви, и сейчас она малодушно отказывается ехать за ним, между прочим на свою Родину тоже. - Понимай как хочешь. Слишком долго в последнее время за меня решали, как мне жить. Хватит,- с железобетонной твердостью ответила девушка. Через пару дней их отвезли в Посольство. Сопровождающий консула переводчик задержался, чтобы встретить двоих мужчин, неприметного вида, и Коля настороженно смотрел, как они тоже прошли в кабинет. До него стало доходить, что действительно не все так просто с возвращением на Родину. Он тихо склонился к Лине и прошептал: - По-моему, здесь особисты. Она вздрогнула, ничего не отвечая, и ее молчание без всяких обвинений, резануло Колю по сердцу. Он робко коснулся ее пальцев: - Мы прорвемся, Лина, они не посмеют нас тронуть здесь. Тем более у нас на руках козырь. И почувствовал, как Лина высвободила руку, молча проходя к дверям. Майор НКГБ Гречко и комиссар Волков, казалось, уже были осведомлены, кто находится перед ними. Скорее всего изучили записи, которые вели сотрудники Красного Креста, принимая очередных беженцев. Более молодой из них, Гречко, с развязной веселостью обратился к Коле: - Скверная выходит история, младший лейтенант Ивушкин. Вы согласились сотрудничать с врагами. Более того, в течении нескольких лет обучали их армию воевать против своей Родины. За такое светит громкий процесс. Товарищ Сталин сейчас категорично настроен призвать к ответу всех предателей Родины. Коля промолчал, думая от том, насколько права была Лина. Похоже, договориться им будет сложно. Тем временем, особист с гаденькой усмешкой переключил внимание на девушку. - Ну а что касается вас, гражданка Смирнова, тут все еще интереснее. Дочь врага народа, сбежавшая в Англию. Как-то даже не удивляет, что вы раскрыли немцам секрет ценного лекарства. Затем вы работали помощницей одного из самых кровавых докторов. А, кстати, при этом еще согревали койку нацистскому полковнику. Я ничего не забыл? - Все так, - с безразличием подтвердила Лина. - Только я больше не гражданка Советского союза, не забыли? И нахожусь сейчас под защитой Международного Красного Креста. - Ангелина, вы вроде бы неглупая девушка. Неужели не понимаете, насколько просто решить эти вопросы стране, которая вот-вот пройдет танками по всей Европе? Они не посмеют сейчас отказать нам в выдаче сограждан. Придется вам ответить по всей строгости,- с издевкой говорил мужчина.- Кстати, вы знали, что после снятия оккупации во Франции шлюхам, которые валялись в постелях немцев обрили волосы и с позором прогнали по городу? - Сволочь ты гэбэшная,- все безразличное оцепенение моментально слетело с Лины. Она понятия не имела, откуда у этих гадов полное досье на нее. Ведь про ее связь с Ягером ни она, ни тем более Коля, не говорили здесь ни слова.- Тебя бы хоть на недельку в тот ад, где мы оказались! Ты просто не видел того, что творится в концлагерях! И от нашего согласия сотрудничать, между прочим, зависели чужие жизни. Нетрудно умереть, намного хуже знать, что по твоей вине будут мучить других людей. Я делала, все что могла и Николай тоже. Разнести пол-лагеря, будучи отправленным на полигон в качестве мишени, это вам не подвиг? А что касается лекарства, ответьте мне пожалуйста, товарищ Ярцева благополучно добралась в Москву? - О чем ты говоришь, девочка? - невозмутимо возразил комиссар, до этого молча наблюдавший беседу.- Пенициллин в сорок втором году открыла советская ученая Зинаида Ермольева. - Да неважно кому это приписали, вы же знаете правду,- устало возразила Лина.- Я ничем не могла защитить себя от вынужденного сотрудничества. Я не такая бесстрашная, как партизаны. Николая угрожали медленно убивать каждый день. Я просто любила его. - Ну прямо Шекспир в концлагере,- насмешливо протянул майор.- Вот только никого это не впечатлит, факты есть факты. Вы оба предатели своей Родины. - Пусть так,- Лина прищурила глаза, с ненавистью глядя в жесткие цепкие глаза сидящего напротив мужчины,- давайте, делайте что необходимо. Только живыми вы нас не привезете за колючую проволоку. Раскусить вшитую в десну капсулу цианистого калия - дело одной секунды. Коля покосился на девушку, с восхищением отметив, что Лина всегда пытается бороться до конца, пусть и явным блефом. Он решил пока не вмешиваться. - Я смотрю, долгое пребывание в логове фашистов научило вас перенимать их уловки,- с досадой отметил Гречко. - Конечно,- ледяная улыбка скривила губы девушки.- Я не позволю после всего отправить нас в очередной лагерь, отвечать за несуществующие преступления. - Хорошо, давайте, жрите цианид, раз предпочитаете смерть,- невозмутимо кивнул Волков, с давящей по нервам тяжелой выжидательностью, глядя в глаза девушки. Лина какое-то время держала дуэль взглядов, затем жестко сказала: - Если дадите нам уйти, я отдам вам неплохой материал. Фотографии, списки уничтоженных людей, имена тех, кто реально перешел на сторону нацистов. Кроме того, доктор Штраус готовился бежать в Штаты и скорее всего уничтожит весь материал по результатам своих экспериментов. Но эти записи есть у меня. Мужчины напряженно молчали, переглянулись, а затем матерый комиссар с хищной усмешкой спросил: - И конечно ты хорошо спрятала эти бумаги, да? Лина кивнула: - Конечно. Скажу больше, бесполезно выбивать из нас информацию своими методами. - Хочу заметить комиссар, что девушка является свидетелем для обвинительного процесса, тем более если есть обличающие документы. Да и по-человечески, неужели у вас нет ни капли сострадания к перенесенным ими страданиям? - вмешался консул. Волков молчал, что-то просчитывая в уме, затем повернулся к шведу: - Не заговаривайте мне зубы, вы их не получите. Мы забираем своих сограждан с собой. И тут же прошипел сквозь зубы Лине: - Будь по-твоему, хитрая дрянь. Но ты заплатишь мне за этот шантаж. И даже не пробуйте рыпаться в другую страну. Иначе точно придется грызть стекло. Теперь он фальшиво улыбался притихшим Коле и Лине: - Не бойтесь, мои хорошие, вы вернетесь на Родину героями. Стране нужны сопливые истории о подвиге советских людей. А у вас такая роскошная история - пленный танкист и врач-бактериолог, работающая в плену над ценным препаратом. Не сдавались до последнего в тылу врага, и, рискуя жизнью, бежали, прихватив ценные документы. Да вас будут восторженно облизывать во всех советских газетах. Сотни молодых парней и девушек будут мечтать о такой крепкой и чистой любви. Коля удивленно смотрел на комиссара, не веря до конца, что все прошло так удачно. Лина, склонив голову набок, скептически слушала эту речь. Коля незаметно сжал ее ладонь и нежно погладил напряженно сведенные пальцы. Они выиграли это сражение, теперь все будет хорошо. - Но отныне вы полностью поступаете в мое распоряжение. Ты, изворотливая дрянь, отправишься работать в секретную лабораторию НКГБ. Ну а ты, горе-танкист, поступишь в школу разведки, будешь теперь все время под присмотром. И да, я не говорил, что легенду о великой любви придется как-то подтвердить? Я думаю, как только вернемся в Москву, вас будет можно поздравить с созданием крепкой ячейки советского общества - счастливой молодой семьи.***
- Мне так жаль, что я не послушал тебя в свое время,- Коля прошел в спальню, где Лина стояла, доставая из шкафа одежду, приготовленную в дорогу. Он прошел к ней, обнял, по-кошачьи потерся щекой о затылок. Его руки сжались, обвивая тонкие плечи любимой, словно он боялся ее отпустить. - Ничего уже не изменишь,- тихо ответила Лина,- будем жить, как тысячи советских граждан, смиряя себя под существующий режим. Это всего лишь командировка, Коля. Я вернусь через несколько дней. - Теперь, когда мы вместе, каждый день без тебя - это пытка,- Коля стал нежно водить губами по шее жены, проворно расстегивая пуговички ее платья. - Не говори глупостей, конечно у нас еще будут разлуки. Не я, так ты будешь ездить по командировкам, выполняя задания Волкова,- Лина чувственно выгнулась, когда его пальцы проникли в расстегнутый вырез и стали поглаживать ее грудь. - Если бы я мог, я бы больше никогда не отпустил тебя,- Коля неторопливо водил подушечками пальцев по нежной коже, очерчивая ключицы. - Подожди, мне надо собрать вещи,- слабо возразила Лина,- Волков пришлет машину за мной чуть ли не в четыре утра. - Успеешь,- Коля мягко подталкивал ее к постели, закрывая очередной протест чувственным поцелуем,- хватит о работе. Сейчас здесь только ты и я. Он опустился на кровать рядом с ней, зацеловывая каждый сантиметр кожи, открытой ему. Его руки нежными чувственными прикосновениями, оглаживали тонкую талию, бедра, одновременно стягивая с девушки мешающую одежду. Лина прерывисто втянула воздух, почувствовав, как на ее грудь легли его ладони, терзая чувствительные соски грубоватыми касаниями, переминая под подушечками пальцев. Еще несколько движений потребовалось Николаю, чтобы избавиться от своей одежды. Он прижался к Лине всем телом, ощущая ее горячую кожу на своей. Целовал страстно, требовательно, чувствуя как возбуждение стягивает низ живота болезненным узлом. Встретив ее неуверенный взгляд, успокаивающе прошептал: - Я осторожно, не бойся... Он навис над Линой, окутывая теплой тягучей властью, шепча привычно-нежное: ...девочка моя...любимая...я же не могу без тебя.... Начал двигаться, мягко толкаясь в податливое, отвечающее ему тело. Постепенно движения стали глубокими, размеренными, заставляющими сбиваться дыхание. Все слилось в вихрь эмоций, обжигающих его трепетом обладания желанной женщиной, нежностью к ней. Лина словно таяла в его руках, он чувствовал скользящую ласку ее пальцев на своих плечах, спине. Их стоны растворяли жадные нетерпеливые поцелуи, прерывистые вздохи тонули в соприкосновении губ. Коля почувствовал, как дрожь чувственного удовольствия волной прошла по ее телу. И уже не сдерживаясь притянул к себе вплотную, двигаясь жестче. Несколько сильных быстрых движений - и его тело сотрясло от оргазма теплой, струящейся волной. Он сразу сместился с Лины, вспомнив о необходимости соблюдать осторожность. Все еще тяжело дыша, нежно провел руками по изящным изгибам ее тела, шепча: - Я так люблю тебя... Лина прильнула к нему, рассеянно водя пальчиками по его груди: - Ты же знаешь, я тоже... Коля бережно огладил ее пока еще плоский живот и улыбнулся: - Наш маленький танкист в порядке? - Конечно,- тихо ответила Лина. Она с горечью слышала эхо другого голоса: - kleiner tanker...(маленький танкист) Сердце привычно сжало спазмом, она пыталась размеренно дышать и успокоиться. У нее ведь получилось за последние два года преодолеть всю боль, заглушить тяжелые воспоминания. Сейчас их жизнь - практически мечта любой советской семьи. А через несколько месяцев они станут еще счастливее - родится желанный и долгожданный ребенок. Однако восстановленное душевное равновесие все еще походило на хрупкий весенний лед, готовый треснуть от неосторожного слова, словно от удара камня. Вот и сейчас в голову настойчиво проникали, словно холодный туман, привычно-горькие воспоминания...flashback
Она словно бесконечно спускалась в новые круги ада, затягивающие ее со стремительной силой в водоворот самых темных эмоций. Безразличное оцепенение, накрывшее по дороге в шведское посольство и единственную спокойную неделю после, было оказывается благословением по сравнению с предстоящими испытаниями. Немного придя в себя в безопасной обстановке, Лине казалось, что еще можно что-то исправить. Если она вернется в Англию, будет снова работать, появится возможность разыскать Ягера и попробовать вернуть сына. Все ее сомнения по поводу изменившихся чувств к Коле отошли на второй план. Было важно одно - он не желал считаться с ее планами и решениями. И несмотря на чувства, до сих пор их связывающие, больше бесцеремонно распоряжаться своей жизнью она никому не позволит. Так она и считала до того страшного дня, когда за ними пришли гэбэшники. Лина тогда сразу поняла, откуда ветер дует. Николай, не поверив ей, решил пытаться вернуться в Союз. У нее не было сил увернуться от этого нового удара. Все, что оставалось - это защищать их, идти напролом против особистов. Ей удалось сохранить жизнь и свободу для них с Колей. Правда и цена оказалась высока - оба поступили в полное и безоговорочное подчинение НКГБ. Внешне выглядело все достаточно респектабельно - молодой семье выделили хорошую квартиру, да и в денежно-бытовых вопросах они были избавлены от унылого советского убожества. Но Лина чувствовала только бесконечную ярость, словно удавкой душащую ее. Да сколько же можно чувствовать себя загнанной в угол! Она возненавидела свою новую жизнь - навязанная работа, навязанный брак. Она снова пожертвовала своей свободой, чтобы сохранить кому-то жизнь. Естественно, по-другому поступить она не могла. Даже если бы Красный Крест помог ей сбежать, оставить Колю одного держать удар против НКГБ было для нее невозможно. И в то же время теперь она не могла простить ему, что он снова поступил по-своему, поменяв таким образом ее жизнь. Лина поначалу пыталась забыться в новой работе. Однако в лаборатории ей пришлось столкнуться со знакомой уже ситуацией. Государство, наученное горьким опытом бесконечной за последние десятилетия войны, требовало от лучших ученых новых технологий оружия. Сейчас ее коллеги бились над созданием идеальной комбинации вирусов, поражающих человека. Лина, не думая о последствиях для себя, сгоряча заявила, что не приложит руку к подобному. В тот же день Волков, в подчинении которого было несколько отделов, в том числе и лаборатория, вызвал ее на ковер. - Я не буду экспериментировать с такими вещами. Хватит, насмотрелась в немецких клиниках,- Лина бесстрашно смотрела на пока молчащего комиссара.- Лучше бы развивали разработки прививок. Столько болезней, калечащих население, а вы ... - Ты будешь делать то, что было сказано,- перебил ее Волков. Его взгляд словно припечатывал тяжестью, лишал любых проявлений силы воли. - Наглая дрянь, может уже забыла от какой беды я вас прикрыл? танкиста своего любимого не жаль? Вы в любой момент слетите со своего не самого плохого места. А теперь быстро вернулась на рабочее место. И если я еще раз услышу, что ты раскрываешь рот - пожалеешь. "Сволочи! Хуже нацистов!" - со злостью думала Лина. И ей пришлось работать над секретным проектом, который правда не получил пока применения. Возможно подобные разработки были подстраховкой. Война подходила к концу, и армия Союза была измотана боями и потерями. Если случится еще что-то непредвиденное, нужно проработать различные варианты оружия. Она бы смогла со временем примириться даже с такой работой, но ведь это была далеко не единственная проблема. В ней поселилась практически бесконечная боль. С каждым днем Лина чувствовала, как эта едкая боль разъедает ее душу, сжигает словно огнем. Она не могла не думать о том, где сейчас ее сын, кто заботится о нем? Она не могла перечеркнуть свои воспоминания о его отце - перед глазами вновь и вновь вставало лицо Клауса в их последнюю ночь. А в реальности она каждый вечер возвращалась в квартиру, где ждал когда-то любимый человек. Теперь Лина остро чувствовала, что слишком многое их разделяет. Девушка снова окружила себя стеной молчания, скрывая разрушающие душу эмоции. Она не могла сказать Коле, что не знает как простить ему то, что он сделал с ее жизнью. Что она хочет сейчас только одного - забиться в тихое и безопасное место и дать возможность затянуться душевным ранам. А Коля и не желал ничего понимать - ему казалось, что все устроилось самым лучшим образом, что они выбрались из всех передряг. Свою работу на НКВД он воспринял иначе, чем она - отчасти с удовольствием. Ведь он будет работать на благо Родины, защищать ее. С горящими глазами рассказывал Лине вечерами, что сегодня изучали на лекциях психологии, или хвастался успехами на курсах иностранного. Волков довольно благосклонно относился к бывшему танкисту. Никакого психологического давления - так что Коля безболезненно влился в новую жизнь. Лина не могла, да и не хотела уже рассказывать, насколько тот же Волков прессовал ее, изводил гадкими намеками, не желая прощать шантаж. Она много чего не могла ему сказать - и о своем нежелании делить с ним постель тоже. Возможно со временем, она привыкнет к своей новой жизни, простит его. Все-таки их связывало прочными нитями общее прошлое. А пока Лина старалась лечь спать пораньше, словно не замечая его нежных прикосновений, попыток увлечь ее в любовную игру. Такое положение вещей не могло длиться вечно, и однажды грянул гром. Лина в очередной раз отмалчивалась за ужином, так и не прикоснувшись к еде. Коля внезапно прервал свой рассказ о новых коллегах, и, взяв ее руку в свои, сказал: - Лина, что вообще происходит? Ты похожа на тень. Что не так? Ведь все складывается неплохо. Мы вернулись домой, мы вместе. Ну да, работаем на ГБ, но так это же на благо Родины. Лина даже не стала ничего отвечать, также молча стала убирать со стола. Но Коля не оставил попыток вернуть их близость. В спальне, пока Лина убирала с постели покрывало, он притянул к себе жену, нежно касаясь губами ее шеи. - Моя девочка, я же так скучал, иди ко мне... Лина вывернулась из его рук, пресекая все дальнейшие действия. Коля перехватил ее плечо, не позволяя отвернуться. - Ты не разговариваешь со мной, ты не хочешь меня. Мы женаты, я же должен как-то с тобой общаться. Лина со злостью толкнула его на кровать. Хорошо черт с ним, он ее получит. Что угодно, лишь бы уйти от бесполезных тяжелых разговоров, расспросов, которые могут окончательно поставить между ними точку. Она не слишком нежно опустилась на него сверху, попутно резкими движениями расстегивая на груди мужа рубашку. Злыми поцелуями, прихватывающими кожу до легкой боли, стала покрывать его шею. Коля в растерянности смотрел на нее. - Ты чего? Нет, я не против, но не слишком ты резко начала? Лина рывком стянула с его плеч рубашку и раздраженно бросила: - Что не так? Ты же хотел, вот, общаемся. Ну, как могу, извини. Она вновь обожгла его кожу агрессивным жалящим поцелуем. Коля привстал, перехватывая ее руки и неверяще спросил: - То есть тебе проще со мной трахаться, чем поговорить? Лина, словно очнувшись, с каким-то отчаянием смотрела на него, ничего не отвечая. Коля машинально сжал ее руки, встряхивая девушку: - Ты ответишь мне или нет, что за херня у нас происходит? - Ты даже не понимаешь что натворил! - выкрикнула она, сдаваясь. Чувствуя, как словно нарыв, прорываются эмоции, которые она старательно пыталась в себе подавить.- Ты разрушил мою жизнь! Ты, как и Ягер, не оставил мне ни в чем выбора! Я не могу делать вид, что счастлива, когда все пошло под откос! Ты ведь даже не даешь мне время прийти в себя! - В чем ты меня обвиняешь? Я не скрывал от тебя, что хотел вернуться на Родину! Мы ведь добились амнистии, получили свое место в обществе,- Коля рывком сбросил ее на постель и вскочил, продолжая бушевать.- Может ты имеешь в виду то, что я не дал тебе еще больше усложнить нашу жизнь? Ты так злишься из-за ребенка, которым тебя наградил Ягер? А ты подумала, что бы здесь тебе устроил тот же Волков? В советском обществе не место таким .. Коля запнулся, удерживаясь все же от грубых эпитетов в адрес ее ребенка. - Тогда не нужно было мне мешать идти своим путем! - Лину накрыла истерика. Она наконец смогла высказать, все что не решалась раньше. - Я бы не пропала! Забрала бы Кристофа и уехала в Англию, раз тебе так противно смотреть на "немецкого выродка"! - А может ты вообще улетела бы вместе с его отцом? - со злостью прищурился Коля, вспоминая сразу все подозрения на этот счет. Посмотрел в ее глаза, отметил, как она дернулась, словно от удара и уже уверенно продолжил: - Ну конечно, вы же прожили вместе больше двух лет. Неужели я прав и ты его любишь? Смогла забыть то, что он сделал с нами, с тобой?! Да ты...ты просто... - Замолчи! - выкрикнула Лина. По ее щекам текли слезы. - Ты просто не знаешь, что говоришь! - Да? А это тогда что? - Николай шагнул к ней и рванул с шеи тонкую цепочку с кольцом Ягера, которое Лина по-прежнему носила. Но это была для нее скорее память о Кристофе, единственная вещь, напоминающая, что где-то в этом мире есть ее сын. - Эту дрянь ведь он тебе подарил? И ты осмеливаешься носить это, живя со мной под одной крышей? Коля со злостью отшвырнул украшение куда-то в угол спальни. Он присел, устало проводя руками по лицу и пытаясь выровнять дыхание. Затем он глухо сказал: - Если ты не знаешь, чего хочешь, я тоже теперь не знаю, как нам с тобой дальше жить. Я уже не уверен в том, что ты меня вообще когда-то любила. Он подошел к шкафу, бросил в сумку пару рубашек, еще какие-то вещи. В дверях остановился, глядя на Лину, так и не остановившую его, и сказал: - Я поживу пока на служебной квартире. Не могу после всего оставаться с тобой. Когда наступает кризис, обычно человеку требуется достигнуть дна, предела страданий, чтобы оттолкнуться и выкарабкаться наверх. Но Лина чувствовала, что из этой тьмы для нее больше нет выхода. Все, что имело значение, все ее планы и надежды были сметены беспощадным вихрем. Она любила, пусть каждого по-своему, двоих мужчин. И потеряла обоих. Оказалась лишена какой-либо возможности все забыть и начать новую жизнь где-нибудь в свободной стране. Откуда взяться этой жизни, если теперь ее действия и поступки диктует организация, против которой больше нечего противопоставить? Она уже не могла ничего исправить - вырваться из страны в военное время, отправившись на поиски Кристофа, было просто нереально. Теперь в пустой квартире остро ощущалось одиночество и призраки прошлого. Лина не могла не думать смог ли Клаус добраться без помех в Штаты. Ведь они с Колей сами летели под шквалом огня над водами Балтики буквально через несколько дней после. Что если немецкий самолет в тот день оказался сбит? Лина не могла больше спать - преследовали кошмары, где снова видит, как улетает самолет с маленьким пассажиром, а она бежит, крича в пустоту. Детский плач казалось все время теперь звучит в ее ушах. Однажды ночью, так и не уснув, она не выдержала. Прошла в ванную, нашла в шкафчике оставленную Колей бритву. Сейчас она желала только одного - спасительного забвения. Боль обожгла ее запястья, но это ничто по сравнению с тем, что она ощущала последние недели. Совсем скоро все страдания померкнут перед дыханием вечности. Лина, прежде никогда даже не думавшая о самоубийстве, с каким-то отстраненным любопытством прислушивалась к изменениям в своем организме. Мягко, словно вуаль, ее накрывала сонное оцепенение, боль потихоньку теряла остроту. Кровь медленно вытекала из глубоких порезов, теперь Лина чувствовала накатывающую слабость и ждала, пока тихо отключится. Девушка сжала в пальцах злосчастное изумрудное кольцо, вспоминая мужчину подарившего его. Возможно ей стоило остаться с ним, отбросив свои принципы. Ведь именно Клаус никогда не бросал ее, даже в самой безвыходной ситуации. Пусть собственник, но готов был горло перегрызть любому, лишь не потерять ее. А Коля отказался так легко, он даже не сказал что ему жаль, что переиграл за нее всю жизнь. Лина погладила пальцем ограненный камешек и прошептала: - Мой маленький сынок, невинный ангелочек, я не знаю как вернуться к тебе. Ты ни в чем не виноват, но уже отвечаешь за грехи родителей. Поручаю тебя Всевышнему, я не смогу быть рядом с тобой. Прости меня Кристоф, мама очень любила тебя....***
Лина толком не спала в ту ночь. Нужно было все же уложить вещи. Потом лежала, смотря в темноту перед собой, готовясь пережить боль других воспоминаний. Ее предстоящая командировка заставляла окунуться с головой в прошлое. Вспомнить снова холод бараков концлагеря, пропитанный пеплом крематория воздух, грязь, кровь, крики боли. И поверх этого - знание, что она будет находиться в одной стране, где предположительно ее сын. И ничего не сможет предпринять, чтобы найти его. Ограниченное время командировки, отсутствие нужных связей и ... страх перед его отцом. Она достаточно реально смотрела на вещи, чтобы понимать - после такого расставания, если они еще встретятся, Ягер голыми руками, хорошо если сразу, задушит ее. Силу его гнева она помнила так же хорошо, как и все остальное. Лина тяжело вздохнула, смиряясь с фатальностью своей судьбы. Прошлое должно оставаться в прошлом. Она приняла в свое время решение жить, оставив боль и ненависть позади. Она больше никогда не покажет слабость ни перед кем, особенно перед мужем. Пусть будет полностью уверен что у них все хорошо и так будет всегда. Он не должен знать, что иногда она снова беззвучно плачет, терзая себя предательскими сожалениями: "А что, если бы я тогда.....?" Лина услышала негромкий писк будильника и поднялась с подушки, настраивая себя на долгий перелет. Коля сонно потянулся к ней, обнимая и притягивая к себе: - Что, уже пора? Все еще сонный, он мазнул губами по ее щеке, ловя губы, словно не готов был отпустить. - Ну все,- прошептала Лина между поцелуями,- мне пора, правда. Коля, все, отпусти. Ты даже не успеешь соскучиться, как я уже вернусь к тебе, слышишь?