***
Клаус недовольно передвинул стопку бумаг на столе - предстояли скучные отчетности для налоговой, но последние полчаса его мысли были где угодно, кроме нужных колонок цифр. Два года болезненной пустоты и тянущей тоски сменились не менее негативными эмоциями. Он получил Лину, но ожидаемого удовлетворения это ему не принесло. Они вернулись к тому, с чего все и начиналось - ее упрямое нежелание принадлежать ему и его разрушающее желание взять, подчинить, задушить любое сопротивление. Остервенелая ярость по-прежнему вибрирует в венах, вызывая желание посильнее сжать ее горло, особенно когда она смотрит на него с ледяным презрением, встряхивая ее тело. Легкое, гибкое, отзывчивое. Мерзкое, запятнанное русским ублюдком, его спермой, его ребенком. Мысли как у разъяренного животного, но ему плевать. Не прикасаться к ней останавливает только запланированная месть, львиная доля которой связана с тем отродьем, что она сейчас носит. - Прошу вас, помогите мне вернуть ребенка. Я заплачу сколько потребуется, мне больше не к кому обратиться. Клаус оценивающе разглядывал сидящую перед ним молодую женщину. Высокая негритянка с аппетитными формами, роскошной гривой волос и огромными глазами цвета расплавленного шоколада. Женщина нервно теребила край яркого платья и явно много чего не договаривала. Клаус вспомнил откуда ему знакомо ее лицо - пару раз приходилось посещать один милый бордель, где любили скрываться те, кому есть что скрывать. Эта красотка, кажется Льюрин, была мадам, заправляющей заведением. - Почему ты не обратилась в полицию? - резонно спросил Клаус. - Потому что Стивена украл мой брат,- женщина взволнованно смотрела на него, похоже он действительно был для нее последней надеждой. - Джейк бродяжничал в Калифорнии, недавно вернулся. Когда-то он привел меня на панель и сейчас решил, что я ему что-то должна. Я отказалась делиться своими заработками и он похитил моего Стивена. Охмурил его няньку и украл ребенка среди бела дня. Он предупредил, что свернет мальчику шею, если я натравлю на него копов. - Наверное теперь требует деньги? - полуутвердительно спросил Клаус. - Может тебе проще заплатить? - Я уже отнесла ему пять тысяч,- заплакала женщина,- теперь он требует еще. И вряд ли на этом остановится. Пожалуйста, мистер Янг, помогите мне. Мой мальчик еще такой маленький. Я боюсь что с ним сделает Джейк, когда я больше не смогу платить ему. Клаус задумался. Этот Джейк торговал в свое время телом сестры - значит ему придется иметь дело с сутенером. А они все одинаковые - могут корчить из себя кого-то среди шлюх, но как только сталкиваются с кем-то более сильным, сразу поджимают хвост. Клаус был готов поспорить, что легко справится с чернокожим ублюдком, не привлекая полицию. - Куда ты должна отнести деньги? - Завтра в час дня, на верхушке Эмпайра,- Льюрин всхлипнула и снова умоляюще посмотрела ему в глаза, ожидая помощи. - Постарайся увести его в какой-нибудь переулок. Что хочешь придумай, мне нужно взять его, не привлекая внимания, поняла? Клаус осторожно выглянул из-за мусорных баков, наблюдая за чернокожей парочкой, которая сейчас вышла из здания небоскреба. Льюрин четко выполнила его указания - позволила мерзавцу чувствовать себя хозяином положения. - Детка, ты можешь меня уговорить вернуть тебе мелкого засранца,- мужчина уверенно тянул ее за руку, увлекая в безлюдный переулок. - Отсосешь мне по старой памяти, это у тебя отменно получается. Клаус про себя отметил, что без проблем справится с черномазым - невысокий, щуплый на вид, скорее всего этот кусок дерьма не продержится против него и пяти минут. Он неслышно вышел из тени и, оставаясь незамеченным, приблизился к парочке. Быстрым движением обхватил мужчину за шею и приставил лезвие ножа к его боку: - Не советую дергаться, иначе я размажу твои кишки по асфальту. Джейк бросил на женщину полный ненависти взгляд и сплюнул: - Сука! Мальчишка заплатит за это! - Льюрин, возвращайся пока к себе,- ровным голосом ответил Клаус. Как он и ожидал, сутенер не продержался и пяти минут. Как только первые капли крови из разбитого носа упали на его пиджак, он, стуча зубами, начал всхлипывать как ребенок. Дальше пошло проще. Гарлем. Маленькая душная комнатка. Маленькая взвинченная шлюшка, которую Клаус звонко шлепнул по ляжке. - И как же интересно такая блондиночка умудрилась связаться с черномазым куском дерьма, а? Собирай вещички и выметайся отсюда. Даю пять минут. Девчонка посмотрела на обоих мужчин и грубо сказала: - Пошли вы оба! Ноги моей здесь больше не будет! Клаус огляделся в поисках ребенка - наверняка черномазый держал его здесь, заставляя свою подружку присматривать. Тем более еще на лестнице Клаус слышал детский плач "хочу к маме..." и злобный вопль девицы " заткнись, дрянь!". Трехлетний малыш обнаружился в крошечном сортире. Ребенок запуганно смотрел на них, сжавшись в углу. Клаус бегло осмотре его - вроде бы мальчишка в порядке. Обделавшийся от страха, весь покрытый царапинами, но в основном в порядке. С тех пор как он сам стал отцом, Клаус не мог равнодушно реагировать, сталкиваясь с жестокостью к маленьким детям. Клаус перевел тяжелый взгляд на хныкавшего рядом Джейка и от души приложил его кулаком в солнечное сплетение. Тот взвизгнул, как свинья, и повалился на пол. - Ты больше не приблизишься ни к Льюрин, ни к ребенку. Это понятно? - наклонился, хватая его за волосы, - Повтори что я сказал, а то как-то неясно все ли ты правильно понял. Джейк испуганно проскулил: - Я понял... я больше не побеспокою ее. Квартира куда Клаус отвез мальчишку выглядела, как типичный бордель. В коридоре белокурая девушка провожала очередного клиента, из дальней комнаты доносилось протяжные стоны. Льюрин торопливо вышла, не обращая внимания на то, что на ней был всего лишь короткий прозрачный халатик и подхватила сына, покрывая поцелуями заплаканное личико ребенка. - Джейк больше не побеспокоит тебя,- коротко сообщил Клаус. Он чувствовал почему-то злость - ребенку не место в таких условиях, чем думает эта шлюха, воспитывая его среди такой грязи? - Мистер Янг, я никогда не забуду то, что вы для меня сделали,- в глазах Льюрин стояли слезы.- Пройдите на кухню, я отнесу Стивена в спальню и подойду. Клаус прошел на небольшую кухню, столкнувшись с полуголой девицей, достававшей из холодильника банку пива. - О, красавчик, тебя обделили вниманием? Если что, я свободна,- проворковала она. - В другой раз, сладкая,- ухмыльнулся Клаус. - Вот, возьмите,- Льюрин протягивала ему пачку купюр, перетянутых резинкой.- И конечно, любая из девочек для вас бесплатно. -Твой сын все время проводит здесь? - не обращая внимания на заманчивое предложение, спросил Клаус. - Да,- слегка растерянно ответила женщина.- Днем приходит няня, они много гуляют. Он в основном сидит в моей комнате, конечно же я не допускаю, чтобы он разгуливал и видел... неподобающие вещи. - Ты понимаешь, что бордель не место для ребенка? А если вас накроет полиция? Кто о нем позаботится? А если он случайно попадется под руку пьяному клиенту? - сердито спрашивал Клаус. - Что ты скажешь сыну, когда он вырастет? - Знаете мистер, я воспитываю моего ребенка одна,- резко ответила женщина.- Я не раз пыталась уйти с панели. Сначала вернулась, потому что очередной любовник оказался мразью и сутенером и не спрашивал меня, хочу ли я снова этим заниматься. Второй раз Стивену требовались лекарства и мои заработки посудомойки даже на треть не покрывали счетов от доктора. Вы можете сказать, что я мало даю ему, но это все, что я могу. Когда он подрастет, я расскажу ему правду. Скажу, что оставила его, заботилась как могла и что ему некого благодарить кроме меня. Потому что если бы не я, он бы рос в каком-нибудь дурацком детском доме где никому бы не было до него дела! Клаус тихо спустился в подвал, машинально ища взглядом Лину. Что-то слишком плохо она выглядела последнее время, практически не вылезает из кресла или спит, бледная, с потухшим взглядом. Если ее апатия и безразличие ко всему не наиграны, выходит она сдалась. Он уже видел ее такой тогда, в Берлине, но сейчас не собирался жалеть. Возможно чинить сломанные игрушки и не стоит. Пусть страдает, он больше не купится на ее слабость и образ потерянной во тьме девочки. В конце концов для этого он ее и запер - чтобы от ее жизни не осталось ничего, кроме того, что он решит ей дать. А прогулки - это всего лишь необходимая мера, ему не нужно чтобы она загнулась в своей клетке. Клаус обнаружил ее, как всегда, в кресле - и сразу же почувствовал, как неприятно резануло по сердцу. Эта мягкая улыбка, нежный взгляд, осторожное движение рук на животе предназначались для маленького существа внутри нее. Такой он ее помнил, когда она носила Кристофа, теперь же ее любовь достается отродью Ивушкина. Возможно он бы не реагировал так остро, ведь как показывала жизнь, даже шлюхи любят своих детей, материнский инстинкт - одно из самых сильных чувств. Возможно он бы даже поверил, что она любила и Кристофа. Но как можно оправдать, что она осталась с Ивушкиным, простила его после всего,что он сделал? Клаус заметил, что Лина увидела его и сразу же сменила выражение лица. Улыбка и мягкость ушли, в глазах читалось расчетливое ожидание. Ну, это понятно, ей теперь приходится постоянно гадать, каким будет его следующий шаг. - Одевайся, - коротко кивнул он, отмечая что напряжение постепенно уходит из ее глаз, сменяется знакомым ироничным выражением. - Ничего не забыл? - Лина демонстративно вытянула ногу, звякнув цепью. Это уже было больше похоже на ее привычный стиль общения. Где же твоя беспомощность, ангелочек? Опять что-то задумала? - Клаус хищно усмехнулся. Ну давай, замахнись хитростью на одержимость. Он медленно подошел, наклонился, притягивая ее за щиколотку к себе. Лина спокойно наблюдала как он достает ключ, размыкает замок и продолжает удерживать ее, глядя ей в глаза. Она не спешила дергаться, позволяя его пальцам снимать кожаный браслет, затем скользнуть по теплой коже, поглаживая натертые места от цепи. Словно проверяя ее реакцию, Клаус провел пальцами выше по лодыжке. Надо же не дергается, спокойно сидит, не отрывая взгляда от его глаз, видимо тоже выжидая как далеко он зайдет. Черт с ней, даже если она играет с ним, даже если опять задумала очередную глупость, он тоже не железный. Не может он игнорировать сейчас ее близость, забытое ощущение нежной шелковистой кожи под пальцами, этот взгляд, снова такой растерянный, словно она готова сдаться ему. Клаус подался еще ближе, вдыхая знакомый запах, чувствуя тепло ее тела. - Ник, ты здесь? - они оба вздрогнули от резкого голоса Энжи, распахнувшей двери. - Ей необходимо хотя бы иногда выходить на улицу,- скрывая досаду, ответил Клаус, нехотя отстраняясь от Лины. Энжи уже спустилась в подвал, цепко окидывая взглядом обстановку. Клаус сразу подметил подозрительность, с которой она переводила взгляд с него на Лину. - Я, пожалуй, тоже прогуляюсь с вами,- невинно улыбнулась Энжи.- Мало ли что пойдет не так. Ты слишком добр к этой хитрой сучке. - Я думаю у тебя хватит дел и здесь, милая,- лениво ответил Клаус, чувствуя закипающую злость. Еще не хватало, чтобы эта девица крутила им, как ей вздумается. - Но я не хочу сидеть здесь одна, Ник! - капризно заныла Энжи. - Может вы решите свои дела в другом месте? - неожиданно вмешалась Лина. Ее в свою очередь взбесило, что им приспичило ругаться буквально у нее над головой. - Заткнись! - взвизгнула Энжи. - Это мой дом, где хочу там и буду выяснять отношения со своим мужчиной! Брови Лины насмешливо приподнялись, она выжидательно посмотрела на Клауса. - Одевайся,- бросил он ей, и схватив Энжи за руку, бесцеремонно потащил ее к лестнице. Одеваясь, Лина услышала с кухни яростное: "Никогда больше не смей вмешиваться в мои дела! И я запрещаю тебе вообще спускаться в подвал, кроме тех случаев когда я в отъезде!" Несмотря на мрачность ситуации, Лина невольно улыбалась. Утром она проснулась от мягких, осторожных движений внутри нее, ее маленький боец, несмотря на все, жив. И это сразу же придало ей сил бороться. Но, конечно, она больше не будет действовать напролом. Как ни крути, нужно наладить хотя бы нормальное общение с Клаусом. Она перестанет огрызаться. Научится смирять порывы злости, когда хочется высказать все, что думаешь о нем и его жизненных принципах. Совсем уж стелиться перед ним она не собирается, но помягче быть сможет. Недавно он смотрел на нее совсем как раньше. Вместо ледяной бесстрастности или яростных молний во взгляде был знакомый голод. Что бы он там ни говорил, этот темнеющий страстью взгляд она не забудет никогда. Глядя в его глаза, она тоже почему-то ощутила забытое ощущение, когда стоишь на краю, в опасной близости от бурлящего омута, готового затянуть в глубины. Но сейчас не время анализировать реакции своего тела и насколько это уместно в данной ситуации. Сейчас ей пригодится все, что поможет выбраться из проклятого подвала. - Клаус, я понимаю твою злость, но прошу, скажи с Кристофом все хорошо? - решилась спросить она, пользуясь расслабленной обстановкой прогулки по осеннему солнышку. Энжи осталась в доме и это тоже придавало ей уверенности в себе. Клаус на удивление спокойно ответил: - Он полностью поправился. Конечно с ним все хорошо, Марта заботится о нем как о родном. Лина приняла ответ, не став дальше развивать тему. Любые разговоры о сыне - словно открытая рана для обоих. Сейчас в поисках подхода к Клаусу она словно идет по тонкому льду. - Как ты вообще оказалась в Союзе? - неожиданно спросил Клаус.- Ведь вас с Ивушкиным должны были заклеймить как предателей. - Я и не хотела возвращаться в Союз,- честно ответила Лина.- Я собиралась вернуться в Англию. - И что же случилось? - требовательно продолжал спрашивать он.- Учитывая, что чекисты уничтожили твою семью как получилось, что ты работаешь в их лаборатории? - Николай сообщил в посольстве Швеции, что мы русские,- тихо ответила она. Ей не хотелось рассказывать про этот период своей жизни, но что-либо соврать с ходу не получится.- За нами пришли и особо не спрашивали хотим ли мы вернуться на Родину или нет. Все что я смогла - это добиться, чтобы нас не отправили по лагерям. Взамен пришлось добровольно-принудительно сотрудничать с НКВД. Она замолчала, вспоминая все, что не скажет сейчас - практически принудительный брак с Колей для поддержки легендарной истории, оскорбления Волкова, черная трясина тоски по сыну, потерянному для нее, неудачная попытка суицида и больница. - Я, конечно, давно подозревал, что русские - нация идиотов, но чтоб так? Вы, можно сказать, сами сдались в руки чекистам, которые естественно взялись за вас обоих. Вот неожиданность, правда? - Если тебе от этого легче, я сотни раз пожалела, что все так сложилось,- с горечью ответила Лина.- Я никак не могла выкрутиться, тогда бы они заставили Колю ответить за нас обоих. По его лицу она поняла, что не стоило ей вообще как-то упоминать о Николае. Взгляд Клауса снова заледенел и он презрительно сказал: - Ну и скажи мне: оно того стоило, бежать от такого чудовища как я, чтобы попасть в лапы ваших чекистов? Ты так любила Ивушкина? И что это за любовь такая, что он вместо того, чтобы защитить свою женщину, из-за своей прихоти поставил ее под удар? Он же полностью переиграл твою жизнь - разлучил с Кристофом, вынудил вернуться с ним в Союз и прикрывать его задницу. И при всем этом ты простила его, преспокойно вышла замуж, собираешься родить ему ребенка. Ты просто жалкая слабовольная дура!***
Лина ворочалась в постели, пытаясь уснуть, вспоминала свою прошлую беременность. Похоже ей суждено вынашивать своих детей в негативных эмоциях. Страх, слезы, отчаяние, неопределенность будущего - повторилось буквально все. Но в тот раз Клаус по-своему все же поддерживал ее, а сейчас они с малышом одни против враждебного мира. Увидит ли ее сын или дочь своего отца? Ее мысли невольно вернулись к сегодняшнему разговору. Ответить Ягеру в ответ на справедливые обвинения ей было, увы, нечего. Со стороны вся ситуация действительно смотрелась неприглядно. Объяснять как оно вышло на самом деле Лина считала ненужным. Это были ее личные переживания и копаться в тайнах души она бы никому не позволила. Но сейчас, мучаясь от бессонницы она невольно вспоминала, почему все же вернулась в свое время к Николаю.flashback
После их разрыва Коля не прекращал попыток завоевать ее. Они часто пересекались на работе, он ждал ее возле подъезда с огромными букетами, постоянно звал куда-нибудь. Лина мягко уклонялась от сближения, но и не могла окончательно поставить между ними точку. Как ни крути, их роднили пережитые дни войны, такое невозможно ни забыть, ни перечеркнуть. Наступил великий день - День Победы . Третий рейх пал, по всей стране теплым майским вечером люди вышли на улицы, радостно празднуя победу. Коля перехватил ее у служебного выхода, радостно подхватил на руки, закружил: - Лина, мы победили! Никто и не сомневался, что так будет! Пойдем посидим где-нибудь. Отказаться она не смогла - слишком много для них обоих значил этот день. Оба молчаливо вспоминали тех, кого больше нет - бесчисленные узники лагеря, экипаж отважных танкистов, пациенты Отто Штрауса. -Давай за тех, кто не дожил до этого дня,- Коля не чокаясь поднял стопку, Лина молча выпила свою. - Победа далась нам всем слишком дорогой ценой,- задумчиво сказала девушка, - Пройдя войну никто не остался прежним. - Я все понимаю, но мы выжили, у нас все впереди и я считаю мы должны быть вместе, Лина,- Коля серьезно смотрел ей в глаза. Она сейчас видела перед собой все того же бесшабашного, уверенного в себе парня, рядом с которым любая проблема казалась мелочью. И тем не менее именно он предал ее, не посчитался с ее желаниями и планами. Что она чувствовала сейчас - жалкие остатки того светлого чувства, что поддерживало ее в Германии и вязкую жалость от того, как жизнь поступила с ними обоими. Этого было слишком мало для того, чтобы продолжать строить семью. Но было еще кое-что, от чего ей не отмахнуться. Волков. Прожженный чекист каким-то образом прознал про их с Колей разрыв и беспощадно терроризировал ее. Преследовал на работе, глумливо интересуясь, что, мол, муж не смог жить с бывшей шлюхой? Она молча игнорировала оскорбления, стараясь не попадаться на глаза комиссару. Неожиданно он сменил тактику - стал подвозить ее домой после работы и повадился рассуждать, что раз уж она не посчиталась с общественными порядками и рушит их легенду, ему придется взять под контроль ее личную жизнь. Намекал, что сотрудницы под его покровительством получают быстрое продвижение по карьерной лестнице и вообще имеют кучу бонусов и поблажек. Лина вежливо отказалась, заявив, что ее все устраивает и так. Волков еще раз сменил тактику - ее стали заваливать дополнительной работой, порой Лина уходила домой глубокой ночью. Она презрительно думала, если этот козел думает что сможет заставить ее лечь с ним, то он очень заблуждается. Она больше ни под кого не прогнется. Тем вечером Волков подстерег ее в пустом коридоре. - Уже поздно, Ангелина, я отвезу вас. - Спасибо, но не стоит,- пробормотала девушка, пытаясь его обойти. - Я настаиваю,- он чуть ближе шагнул к ней, вынуждая отступить к стене. Лина мужественно возразила: - Пожалуйста дайте мне пройти. - Я смотрю ты сильно высокого о себе мнения, дрянь? - Волков неожиданно с силой вжал ее в стену, наваливаясь, грубо лапая ее грудь.- Хорош ломаться, мы же знаем что ты из себя представляешь. С немцем валяться в постели могла, а сейчас ломаешься тут, как девочка? - Пустите,- яростно толкнула его в грудь Лина.- Я не обязана с вами спать и вообще-то я до сих пор замужем, не забыли? - Ну и где же сейчас твой муж? - криво усмехнулся Волков. Грубо схватив Лину за шею, он врезался губами в ее рот, насильно размыкая губы, проталкивая внутрь язык. Лина рванулась, и высвободив руку, влепила комиссару пощечину. Он отпрянул, тяжело дыша. Затем размахнулся и с силой ударил ее по щеке. - Значит так, тварь, я тебе устрою здесь такую жизнь, что сама приползешь и дашь мне . И в зад, и в рот дашь, я тебя как следует отымею. Лина выскользнула из-под его руки и почти бегом бросилась к лестнице. Жизнь уготовила ей очередную ловушку и ей либо придется снова терпеть насилие, либо трусливо воспользоваться когда-то близким человеком. Лина задумчиво смотрела на Николая, понимая, что без него ей не выстоять против сволочи, который вот-вот окончательно испортит ей жизнь. - Мы можем попробовать начать все сначала,- тихо решилась она, чувствуя укол совести при виде вспыхнувших радостью глаз Коли. - Ты никогда не пожалеешь, Лина. Я обещаю,- он прижал к губам ее пальцы. Она приняла верное решение - Волкову пришлось оставить ее в покое. Конечно, она не решилась рассказать Коле о его домогательствах. Она снова пошла своим путем - вежливо сообщила комиссару, что их брак с Колей самый что ни на есть настоящий и если она еще раз услышит в свой адрес то, что имело место быть недавно, она придаст огласке его домогательства. И как, интересно, отреагирует общественность на подобный скандал - уважаемый комиссар НКВД притесняет трогательную пару несчастных влюбленных, которым и так пришлось пережить много чего за годы войны? Волков, скрепя сердцем, признал поражение, пообещав при малейшей оплошности с ее стороны взять реванш. Но Лина лишь отмахнулась от его угроз - они с Колей были на хорошем счету в конторе, что он им сейчас сделает, когда стране не хватает людей? Времена, когда репрессия жрала людей, не задумываясь о последствиях, слава Богу понемногу отступали. Проблема была в другом - Лина понимала, что нельзя начинать совместную жизнь, накопив столько обид. Она не хотела нести этот груз на душе, каждый день просыпаться вместе с Колей, улыбаться ему и чувствовать горечь прошлого. И пусть пока что Коля сам уверял ее, что не будет торопить с супружеским долгом, рано или поздно этот вопрос вновь станет актуальным. Человек не может полюбить другого по щелчку пальцев, но она попробует как-то вернуть былые чувства. Ей придется задвинуть в самый дальний угол памяти события последних месяцев. Она должна найти в себе силы простить его, иначе их опять будет ждать ад. Возможно ли вообще отпустить прошлое и начать с нуля отношения, которые должны были оборваться навсегда? Лина не знала увидит ли еще Николая. Она вообще боялась далеко загадывать, что будет дальше. Но она постарается сделать для них с малышом все, что возможно. Для начала - всего лишь выйти из подвала. Если Ягеру так нравится видеть ее сломленной, смирившийся со всем овечкой - она даст ему это. Если он все еще желает с ней близости - она даст и это. Думать над тем правильны ли ее решения она будет как-нибудь потом. Сейчас нужны все средства чтобы правильно повести игру против Клауса и получить свободу. Должен же он со временем хотя бы немного ослабить поводок на котором ее удерживает и потерять бдительность? А уж потом она разберется как ей быть дальше. Лина знала наверняка только одно - больше она не откажется ни от одного из своих детей.