***
Клаус с интересом окинул взглядом сидящего перед ним мужчину. Не совсем обычный типаж его клиента. От его взгляда не ускользнула ни одна деталь — хорошо сшитый костюм, золотые запонки, дорогие часы. И тем не менее весь вид этого благополучного на первый взгляд мужчины буквально кричал о том, что он встрял по уши в какое-то дерьмо. — Я вас слушаю, мистер Голден, — располагающе улыбнулся Клаус, устав ждать пока тот изложит наконец свою проблему.- Начинать всегда трудно, но вы здесь затем чтобы я вам помог. Представьте что вы на приеме у доктора. Говорите все как есть. — Я, управляющий ювелирного магазина братьев Паркер. Угол пятой авеню. — мужчина явно нервничал и изъяснялся путаными фразами, но Клаус терпеливо слушал его.- Неделю назад ко мне обратилась одна женщина. Ее муж нефтяной магнат из Техаса, хотел сделать особенный подарок на день рождения. Миссис Брит пожелала изумрудную брошь и мы подобрали чудный камень — «колумбиец» десять каратов. Уникальная расцветка и она удивительно сочеталась с цветом ее глаз. Клаус скептически улыбнулся, подозревая как именно ювелир стал жертвой мошенницы — пока она хлопала глазками, он проморгал камень. — И вас ничего в ней не насторожило? — Нет, — покраснел собеседник, — Понимаете, я работаю в ювелирном магазине не один год. Я знаю, как выглядят богатые люди, манеру их разговора. Она выглядела богачкой — соболиное манто, приехала на роскошной машине. Я даже проверил ее счет, позвонил одному знакомому и он подтвердил, что на ее счете достаточно денег, чтобы расплатиться за брошь. — Но…- Клаус выразительно поднял бровь. Прямо интересно как же облапошили этого осторожного типчика. — Миссис Брит явилась через пару дней с требованием найти такой же камень. Она трещала без умолку, что ее старикашка-муж готов выложить любые деньги, чтобы к броши она могла носить комплектом серьги. Называла астрономические суммы, которые он готов был выложить за ее каприз. Клаус понимающе усмехнулся — а ювелир-то наверное тоже собирался нагреть ручки на капризах богатой сучки. — У нас не было в коллекциях подобного камня. Я обращался к знакомым ювелирам, позвонил в Кристи и Сотби, разместил объявления в «Таймс». Вчера мне позвонила некая дама, уверяя что у нее есть то, что я ищу. Мы встретились в приличном отеле, она англичанка, приехала сюда, по делам мужа. Чтобы поправить пошатнувшийся семейный бизнес она и решилась продать семейную реликвию — десятикаратный «колумбиец». Он был просто копией того, что я продал даме из Техаса. Клаус внезапно кое-что сопоставил и мягко спросил: — И вы конечно втридорога купили у старой леди этот камешек, заплатив цену которую она назвала? — Да…- смущенно пробормотал ювелир. — Понимаете наш камень я продал за сто тысяч, и эта женушка нефтянника утверждала, что муж готов выложить за ее серьги чуть ли не четыреста тысяч. А дама из отеля не соглашалась расстаться с камнем меньше чем за двести пятьдесят. Я прикинул что все равно был бы в плюсе и заплатил деньгами, взяв из сейфа в магазине. — Дайте угадаю, когда вы позвонили даме из Техаса чтобы обрадовать ее находкой оказалось что она выехала из отеля, да? Так же, как и пожилая английская леди? Ювелир лишь кивнул, понуро рассматривая носки своих туфель. — Поздравляю, вы продали изумруд за сто тысяч и его же купили за двести пятьдесят. Плюс вам предстоят объяснения с владельцами магазина, — Клаус почему-то развеселился. В череде довольно однообразных, зачастую с примесью грязи дел, это продуманное мошенничество вызвало его улыбку и сдержанное одобрение. — Вы… поможете мне? — поднял голову ювелир, с надеждой смотря на Клауса. — Вряд ли, — он небрежно откинулся в кресле, поясняя, — Во-первых ваша мошенница скорее всего действовала не одна и уже смылась подальше. Моя лицензия ограничена нашим штатом. Во-вторых такой камень она естественно не может продать на ближайшем рынке, наверняка есть человек который грамотно пристраивает краденое. Такие дела обычно расследует Итнерпол. Мужчина понуро пошел к дверям и Клаус подумал что несладко ему придется — объясняться с деловыми партнерами, но с другой стороны нельзя быть таким жадным. Он конечно смог бы выследить мошенницу, но принципиально не брался за дела в двух случаях. Если хотя бы каким-то боком были замешаны мафиозные разборки. И вот в таком, как сейчас, где похоже действовала целая организованная команда, сбывая краденые драгоценности и возможно занимаясь контрабандой. Влезать одному в подобное дерьмо — это чистой воды самоубийство. А у него немного другие планы. Как только до упрямого ангелочка дойдет, чего он хочет от нее и она признает свое место и смирится, он заберет ее и Кристофа и увезет подальше. Еще раз замести следы и начать жизнь с чистого листа, и на этот раз делать то, что хочешь сам, а не выполнять чьи-то приказы. Но до этого еще ой как далеко.***
Лина раздраженно поправила сползающий с плеч, свободный свитер. Роскошные шелковые халаты были не самой подходящей одеждой, учитывая увеличившийся живот и небольшую сырость в подвале. Так что удобные пижамные штаны и огромный теплый свитер стали уже ее униформой. Лина присела на стул возле комода, придирчиво бросив взгляд в зеркало. Естественно то, что она видела не могло радовать. Бледная, с напряженным взглядом, растрепанные в беспорядке волосы, хмуро сведенные брови. Надо хотя бы расчесаться, — вздохнула девушка. Размеренные движения щеткой как ни странно успокаивали. Лина с некоторым злорадством подумала, что если Клаус и хотел вернуть ей статус постельной игрушки, его ждет разочарование. Вряд ли она сейчас так уж привлекательна для плотских утех. Раньше их связывал горячий секс, и возможно она бы и смогла соблазнив его изменить свое положение пленницы. Но во-первых, болезненный вид и растущий живот не самый удачный арсенал для обольщения. Во-вторых, рядом постоянно крутилась Энжи. И у Лины было устойчивое ощущение, что она давно заподозрила, что их с Клаусом связывает что-то более существенное чем та легенда, которую он ей преподнес. Энжи изводила ее злобными выходками: зачастую вытаскивала из ванной, не дав толком смыть мыльную пену, обожала внезапно будить ее утром какой-нибудь идиотской песенкой, распеваемой над ухом. А еще постоянно умудрялась изощренно испортить ей аппетит: — Лиина, посмотри какую вкуснятину я приготовила сегодня. Нежная телятина тушеная в сливках. Дождавшись пока она начнет есть безобидное и в общем-то вкусное жаркое, Энжи вкрадчиво продолжала: — А ты знаешь, что такое телятина? Это ребенок коровы, маленький такой, который еще питается молоком. Это все равно как если бы мы с тобой приготовили мясо ребеночка, который у тебя внутри. После такой выходки Лина едва удержалась от того, чтобы не вывернуть съеденное обратно, а Энжи, невинно хлопая глазками, обдумывала свою следующую историю. Снова посмотрев на свое отражение, Лина заметила в зеркале Клауса. Он стоял, опираясь плечом о дверной косяк и не сводил с нее глаз. Девушка машинально отметила, что он как всегда выглядит безупречно в идеально сидевшем на нем костюме, что еще больше подчеркивало ее затрапезный вид. Когда их взгляды скрестились, Клаус выпрямился и стал спускаться вниз. Замерев за ее спиной, Клаус смотрел в глаза ее отражению. Лине захотелось спрятаться от этих голубых пронизывающих глаз, ее пробирала нервная дрожь от такого пристального внимания. Клаус чуть сжал ее плечо, разворачивая к себе. — Каждый раз, — тихо начал Клаус, легкими движениями касаясь ее шеи, отводя волосы назад, — мне кажется, что ты не можешь быть красивее… а потом выясняется что я ошибался. Лина немного опешила от такого признания, но заставила себя сидеть смирно, борясь с желанием отшатнуться. Скрыться, бежать куда угодно от этих глаз, загорающихся знакомым огнем, от чуть хриплого голоса, властно подчиняющего, от пальцев касающихся ее так по-собственнически. — Тебя всегда привлекало это, да? — не смогла удержаться от едкого ответа Лина.- Красивая игрушка, трофей. — Не только, милая.- Клаус тоже вернулся к холодно-ироничному тону.- Еще твой сволочной, невозможный, упрямый характер. Его рука тяжестью ощущалась на шее — пальцы из легких ласкающих предупреждающе напряглись, готовые сжать. Лина крепко вцепилась в края столика, но не сбросила его руку. Она устала от постоянного давления, чем больше она пытается убегать, тем сильнее его хватка. — Какой есть, — пробормотала она. Клаус не встречая ее сопротивления, чуть разжал пальцы, напряженно глядя в ее глаза. Лина отвела взгляд — в холоде его глаз снова промелькнуло то знакомое, жаркое, словно огненный всполох. Что-то, что отзывалось ответным огнем где-то глубоко внутри нее. Клаус медленно наклонился, проводя губами по ее шее чуть вниз, остановился, чувствуя ее участившийся пульс. — Сердце у тебя стучит, словно у пойманного в капкан зайца, — хрипло пробормотал он.- Это ненависть заставляет его биться чаще? Лина напряглась, хотя он сейчас не держал ее, не способная даже ответить. Ей уже давно знакома эта предательская реакция своего тела на проклятого немца, разгорающийся в крови пожар властно нашептывал, что не нужно больше убегать, что нужно позволить его рукам, губам все то чувственное безумие, что предательски сохранила ее память. — Ник, ты где? — где-то наверху хлопнула дверь, и в этот хрупкий миг их близости рассеялся словно иллюзия от резкого голоса Энжи. Лина сразу же отстранилась, насмешливо бросив: — Кажется любимая потеряла тебя. — Плевать, — Клаус снова обвил рукой ее шею, притягивая ближе. — Тебе может плевать, мне нет, — к Лине вернулась привычная резкость. — Если ты собрался завести себе гарем, это без меня. — Знаешь, не думал что меня еще можно чем-то удивить, но тебе до сих пор это удается, — усмехнулся Клаус.- То есть после всего, что натворила ты же еще и ревнуешь меня? — Ничего подобного, — Лина, вывернулась из его рук.- Мне плевать с кем ты спишь. Просто не смей больше трогать меня. — Должна бы уже понять, что от тебя больше ничего не зависит, — Клаус жестко притянул ее снова, — Когда захочу, я возьму тебя и мы оба знаем, что ты не сможешь помешать мне. — Иди кувыркайся с этой чокнутой, вы идеально подходите друг другу, — прошипела Лина, уязвленная его словами. — Мне нравилось ее трахать, — Клаус хищно усмехнулся, словно издеваясь. Его пальцы неспешно скользнули по шее девушки на плечи, грубо дергая вниз свитер, обнажая кожу.-Это, как ты всегда говорила, всплеск гормонов, потребность, необходимая разрядка. Не более того. А с тобой иначе, — рывком притянул ее ближе, потерся подбородком о плечо, вдыхая забытый нежный запах ее кожи. Несильно прикусил, тут же проводя языком по следу зубов. Снова чувствуя животный порыв подчинить, никогда не отпускать, заклеймить ее навечно, привязать к себе намертво. — Ник! Ты здесь? Клаус с досадой отстранился, подумав, что надо в самое ближайшее время что-то решать насчет их переезда из этого дома. Он временно оставит свои дела и сам присмотрит за Линой. Энжи больше не нужна ему, и возможно она действительно, несмотря на явное скудоумие. что-то подозревает. Но даже если и нет, пока они здесь он вынужден постоянно сдерживать себя. А им с ангелочком давно пора уже остаться наедине.***
И снова давящие воспоминания отзываются тоскливой пустотой внутри. И ему вместо того, чтобы хладнокровно следовать плану, наказать рыжую дрянь хочется вытравить из сердца всю горечь. Утащить ее от всего и всех, засыпать и просыпаться вместе, глядя в затуманенные страстью зеленые глаза. Снова и снова подчинять такое притягивающее тело. И ничему ведь жизнь не учит, ведь знает, что она сейчас готова на все чтобы вновь обставить его. Но когда видит в ее глазах то самое выражение, то готов послать все к черту. Когда колючая холодность постепенно сменяется смутной покорностью. Когда постепенно от каждого его прикосновения темнеет радужка ее глаз. Каждый раз теряясь в этом взгляде, он хочет наплевать на все доводы разума и оставить ее там, глубоко в сердце, привязать к себе ее душу, стать для нее всем. Но конечно он будет умнее и не размякнет, как масло на солнце. Ангелочку придется очень постараться, чтобы заслужить его доверие, если она все же начнет наконец думать в правильном направлении и смирится. — Папа вернулся! — Клаус не смог удержать улыбку, глядя как сын бежит ему навстречу. — Тебя так долго не было, я скучал. Клаус подхватил ребенка, чувствуя как маленькие ручки обвивают его шею. Он не помнил, чтобы его собственный отец проявлял ласку или баловал его, но Кристоф еще такой маленький. Возможно под влиянием бессонных ночей, когда ему приходилось укачивать сына не меньше чем Марте, он пересмотрел консервативно-строгие правила воспитания детей, принятые в его семье. — Зато ты успел вырасти, малыш, — Клаус не стал ссаживать его, — по виду сантиметра на три. — Это много? — наивно спросил Кристоф. — Конечно. — Папа, а куда ты уезжал? — Кристфо крепче прижался к нему.- Джон говорит, что часто уезжают из дома разведчики. Их же могут убить. Ты не разведчик? — Уверяю тебя, нет.- Клаус искренне посмеялся детским фантазиям, но тут же почувствовал укол совести. Он намного хуже разведчика и эту правду никогда не должен узнать его сын. А ведь дети должны гордиться своими родителями. Ему придется пересмотреть свои планы на будущее в первую очередь ради сына. — Добрый вечер, Клаус, — сдержанно поприветствовала его Марта. Увидев повисшего на нем, словно обезьянка, Кристофа, строгая немка решительно заявила. — Вы, конечно, вправе возвращаться когда вздумаете, но у ребенка должен быть режим. Никаких игр, знаю я вас. Быстро оба мыть руки и ужинать. Клаус опустил сына на пол и кивнул в сторону ванной: — Слышал? Няню надо всегда слушаться. Даже я не смею возражать Марте. Фрау Лизер сдержанно улыбнулась — слава богу никаких разногласий по поводу воспитания ребенка у нее с герром Ягером не было. Он старался компенсировать свое длительное отсутствие — играл с Кристофом в его любимых солдатиков, запускал железную дорогу. Попробовал представить в детской Лину, но почему-то не мог. Не может он так быстро ее простить. Ведь она видит только свои страдания. Эгоистичная сучка похоже ни разу не задумалась, что чувствовал он, когда она его предала. Ну хоть бы раз сказала, что ей жаль. Правильно, и не скажет. Потому что ей плевать, что он чувствовал потеряв ее. Ничего, времени у нее сейчас полно, вот и пусть думает. Читая перед сном сыну сказку, Клаус вздрогнул от неожиданности, когда ребенок потянул его за рукав, привлекая внимание. — Что такое, малыш? Разве ты не хочешь узнать удастся ли сбежать от злой ведьмы глупым детишкам? — Нет, мне нравится сказка, но я уже хочу спать, а завтра ты можешь опять уехать. Поэтому я хочу спросить тебя сейчас. — Ну, во-первых я завтра не уеду, а во-вторых, что ты так срочно хочешь мне сказать? - Клаус потрепал его по голове, ожидая очередного наивного вопроса. — Помнишь ты говорил когда я вырасту, мы будем искать маму? Клаус осторожно кивнул. — Ты сказал я немного вырос. Давай уедем вместе и попробуем найти ее. Клаус вздохнул — оказалось его легенды прочно зацепились в памяти ребенка и он явно не успокоится, добиваясь в общем-то понятного желания вернуть свою маму. Хотя даже не помнит ее. — Все равно, ты пока еще маленький, Кристоф, - мягко ответил Клаус, — я попробую найти ее сам. — Правда? Ты обещаешь? — глаза малыша пытливо смотрели ему в лицо, не позволяя солгать. Клаус обнял его, серьезно ответив: — Конечно сынок. Я уже работаю над этим.