Три в одном

      Костюмы были весьма провокационные. Киммону достался ещё более-менее приличный (майка с глубокими проймами и шорты чуть выше колена), а вот Коптер с Басом были скорее раздеты, чем одеты, и девочке-костюмерше пришлось выдать им по халату, чтобы не мёрзли под кондиционером и не светили юными прелестями на весь павильон. Старших тоже одели своеобразно: пуританину (или, скорее, ханже, ядовито подумал Ким) Тэ явно было очень не по себе в обтягивающих штанах и расстёгнутой до пупа рубашке. Его откровенный наряд вызвал неконтролируемое слюноотделение у Ти, который постоянно тянулся расстегнуть две оставшиеся рубашечные пуговицы и периодически игриво поглаживал Тэ по бёдрам, обтянутым тонкими кожаными штанами. Сам Ти был в настолько узких футболке и джинсах, что, казалось, прямо в них и родился, ибо других способов попасть в эту одежду, не разорвав её, просто не существовало.       Пи’Джейн окинула их придирчивым взглядом и осталась совершенно довольна увиденным — в отличие от Пи’Ронк, которая, узрев, что скрывалось (точнее, открывалось) под халатом её единственного наследника, разразилась громогласной тирадой по поводу художественной ценности грядущих фотографий («безобразное уродство!»), моральных устоев автора костюмов («звезда порноиндустрии!») и неадекватно низкого гонорара, предложенного за фотосессию («эдакий разврат, да за такие гроши?!»). Но все условия сессии были изложены в договоре, который Коптер в своё время подписал с её полного одобрения, о чём Пи’Джейн ей дипломатично тут же и напомнила.       Киммона отсняли первым. Потом к нему присоединились Тэ с Ти. Для Кима это было целым испытанием — учитывая то, что буквально пару часов назад произошло между ними. Он старался не дотрагиваться ни до одного из них, но фотограф тут же взвился и, остановив съёмку, гаркнул на ассистентов, чтобы они выставили моделей в нужные ему позы. Киммону казалось, что стул под ним горит, он беспокойно на нём крутился и ёрзал, пытаясь хоть как-то увеличить количество жалких сантиметров между собой и коллегами. Ти с Тэ вели себя сдержанно. Ти сменил Киммона на пыточном стуле (явно не ощущая при этом ровным счётом никаких неудобств) и оказался посередине, а Тэ, чуть зайдя за Ти, положил ладонь ему на плечо, встав полубоком. Другая его ладонь легла на талию Ти сзади. Киммон точно также расположился с другой стороны от Ти, только руку ему на пояс класть не стал. Эта композиция оказалась самой целомудренной из всего, что происходило на подиуме.       Фотограф требовал страсти и открытости. Киммон в какой-то момент внезапно догадался, что обещанного в договоре знаменитого маэстро из известного журнала неведомо как подменили на оголтелого порнографа, но вякать не посмел —это, в конце концов, была их работа: заставить трепетать сердца фанатов, жаждущих всё больше и больше ЛЮБВИ и ПРИВЯЗАННОСТИ.Понимая это, молодые люди без возражений принимали самые страстные позы, какие только могли прийти в голову изобретательного фотохудожника (пару раз покраснела даже Пи’Джейн).       Полностью сконцентрировавшись на процессе, Киммон не сразу заметил Коптера, безотрывно наблюдавшего за их трио, игнорируя при этом Баса, который так и вился вокруг него. Пи’Ронк что-то обсуждала с Пи’Джейн и даже не смотрела в сторону съёмочной площадки — ведь пока в центре внимания фотографа был Кошмарный Ким, окружённый и нейтрализованный двумя другими участниками группы, её любимый цыплёночек временно находился в безопасности.       Наконец Пи’Джейн заметила, что улыбки Ти сделались натянутыми, Тэ устало ссутулился, а Ким периодически жмурится, пытаясь дать отдых полуослепшим от вспышек глазам, и предложила сделать перерыв. Парни тут же расхватали бутылки с водой и отправились расслабляться: Ти и Тэ утонули в больших креслах-мешках, а Ким развалился на маленьком диванчике рядом с Басом. Коптер тоже направился было к этому диванчику, но по дороге его перехватила маман. Она что-то быстро сказала ему и, кивнув Пи’Джейн, вышла из зала.       — Куда это она? — задумчиво поинтересовался Киммон у Баса, но тот лишь пожал плечами.       Едва за мадам Наседкой захлопнулась дверь, Коптер, как самонаводящаяся ракета, снова нацелился на место дислокации Кима с Басом, но на этот раз попался опытному перехватчику Ти, который без лишних церемоний цапнул его за руку и со смехом уронил к себе на колени. Коптер тут же вскочил, поджав губы, но Ти не отпустил его руку и с вкрадчивой улыбкой что-то тихо сказал ему, а потом встал и, дружески приобняв за плечи, принялся нашёптывать на ухо. Коп заметно расслабился, зарделся, закивал в ответ и, судя по всему, вообще забыл, куда шёл. Киммон незаметно покосился на вальяжно раскинувшегося в кресле Тэ. Его не обманули спокойное лицо и свободная поза некогда безгранично уважаемого им Пи’: Тэ, как хищник в засаде, внимательно наблюдал за Ти и Коптером. Ким, на своей шкуре испытавший тяжкое бремя сексуального интереса со стороны отмороженной парочки, мгновенно заморочился очередной проблемой: какую новую гадость затевают эти поганцы, и каким боком в ней участвует Коп?..       Фотограф возвестил о продолжении работы. Киммона снова взгромоздили на стул: теперь маэстро решил откреативить их с Коптером дуэт. Ким уже слегка подзабыл незабываемую фотосессию на природе, поэтому, когда полураздетый Коптер подошёл к нему и приник, уткнувшись носом в его шею, Киммон замер, округлив глаза. Фотограф запричитал, что наконец-то хотя бы одна модель из четырёх умеет пользоваться мозгом и понимает, чего требует художник, и бешено защёлкал камерой. Обе руки Коп положил на колени Киммона, сидевшего на высоком стуле с расставленными ногами, а сам Коп вписался как раз между этих ног: стоял, прижавшись к Киму всем телом и положив голову ему на плечо. Киммон, наплевав на условности, запустил пятерню в шевелюру Копа и, вцепившись в волосы, оттянул его голову назад, заглядывая в лицо. Коп послушно подставил мордашку, и Ким наклонился к нему так близко, что их губы почти соприкоснулись. Фотограф взвыл от восторга, вереща, что у этой пары прекрасная «химия», и от них так и прёт ДРУЖЕСКОЙ СИМПАТИЕЙ.       — Великолепно! Отлично! — то и дело восклицал мастер. — Ну вот, Нонг’Ким, совсем другое дело! Наконец-то ты убрал с лица это затравленное выражение. Нонг’Коп, ещё ближе к Нонг’Киму!       Пи’Джейн одобрительно похлопала в ладоши.       Никто не заметил, как в зал вошла Пи’Ронк. Она медленно приблизилась к подиуму, не отрывая глаз от происходящего. Пи’Джейн, вздрогнув, обернулась на странный звук — треск пластиковой бутылки с минералкой, которую сжала в руке мадам Наседка. Она уставилась на Пи’Джейн, молча поставила помятую бутылку на столик, и резко развернувшись, быстрым шагом вышла из зала. Пи’Джейн крикнула, чтобы фотосессию прервали, и бегом бросилась за Пи’Ронк.       Коптер, видимо, не услышал, что фотограф снова объявил перерыв, и теснее прижался к Киммону.       — Нонг', дай мне слезть со стула, — Ким осторожно отодвинул от себя цепляющегося за него полуобнажённого партнёра.— Мне нужно выйти, — быстро сказал он и под непонимающими взглядами коллег ретировался следом за Пи’Ронк и Пи’Джейн. Ему было крайне любопытно, что же такого ужасного случилось, что мамаша Коптера, глядя на них, приняла оттенок благородной зелени и вылетела из зала, как медузой ужаленная, да ещё Пи’Джейн побежала её успокаивать. Шалости наседкиного птенчика на крамолу вроде не тянули, а сам Ким, между прочим, Коптера даже пальцем не тронул, и потому не понимал, какого, собственно, хрена.       Далеко идти не пришлось — из-за соседней двери, где располагалась комната отдыха, доносились женские голоса. Коридор был зловещ, пуст и прохладен, как взор Ти при виде заигрывающих с Тэ фанаток. Ким тихо подошёл и осторожно приоткрыл дверь, заглядывая в щель.       —Ты закрываешь глаза на очевидное, Джейн, — холодно произнесла Пи’Ронк, игнорируя вежливое «нонг’».— Мне было достаточно один раз увидеть, как развязно они себя ведут.       — Пи’Ронк, мне кажется, ты сильно преувеличиваешь…— неуверенно начала Пи’Джейн.       — Преувеличиваю? — тут же взвилась Пи’Ронк. — Преувеличиваю?! Это всё ты виновата, это ТЫ не уследила! Беспечная, безответственная, равнодушная… менеджер ты или кто!?!       Джейн молчала, постукивая носком туфли по ножке стула, и массировала пальцами виски. Задохнувшаяся от гнева Пи’Ронк наконец справилась с одышкой и маленьким сердитым колобком с новой силой накатила на свою пристыжённую собеседницу:       — Никакого толку от тебя! Всё приходится делать самой! Хорошо, что я менеджер от Бога и успеваю за всем уследить. Но я же не просто менеджер, я ещё и мать! — она королевским жестом поправила причёску. — Мне очень сложно! Мне приходится каждый божий день заботиться о безопасности бедного ребёнка! Ты-то вообще не видишь, что у тебя под носом творится! Стоило мне один раз заболеть… Один раз!.. Проклятый дуриан. Ладно у меня кишечник расстроился, но ты, ТЫ почему всё проср… продолбала?       — Пи'… — снова начала Джейн, слегка отступая под эдаким напором. — Ты драматизируешь, они взрослые люди…       — Драматизирую?! — мелодраматично вопросила Пи’Ронк, воздев очи и длани к потолку, исполняющему в этой трагикомедии роль небес. — Ты что, слепая?! Ты не видишь, ЧТО между ними происходит? Не замечаешь, КАК они смотрят, как прикасаются?.. Да их же оттащить друг от друга невозможно! Это же невооружённым глазом видно, что у них уже ВСЁ БЫЛО!!!       Киммон под этот крик души аж слегка отшатнулся от двери, а Пи’Джейн, открывшая было рот, но не рискнувшая вставить свою реплику, слегка покраснела и потупилась.       — Я столько сил положила на то, чтобы это предотвратить… Я вся измучилась, удерживая это кошмарное избалованное чудовище подальше от несчастного мальчика, и что в итоге?! — с горечью сказала Пи’Ронк и отвернулась от Джейн. Тайный наблюдатель усмехнулся — ага, вот и Кошмарного Кима вытащили на свет божий. В это время Пи’Джейн, видимо, собралась с мыслями и сделала ещё одну попытку успокоить несчастную мать.       — Пи', ну они сами как-нибудь разберутся… — начала она, заглядывая в лицо Пи’Ронк. — Ещё раз говорю тебе, они оба взрослые люди, сложившиеся личности. Мы не можем вечно считать их детьми, помыкать ими или, тем более, приказывать. Они сами сделали свой выбор. И почему ты так предубеждена против их отношений?.. Мы просто объясним им, что надо вести себя разумно и осторожно, они поймут, не идиоты ведь. Ну не переживай ты так. Это для сердца вредно…       — «Разумно и осторожно»? — передразнила её Пи’Ронк. — Ты как себе это представляешь? Ты их видела сейчас на сессии? Разумнее и осторожнее некуда!       Пи’Джейн, кусая губы, прошлась взад-вперёд по комнате. Внезапно озарившись идеей, она всплеснула рукам и даже слегка подпрыгнула.       — Слу-у-ушай, Пи’. А может, разделить их на время? Отправить на фанмиты по одиночке: скажем, Киммона в Китай, а Коптера во Вьетнам?..       Ким навострил уши.       — Пи’Джейн, — устало вздохнула Пи’Ронк, опускаясь на стоящий в комнате диван. — Ну, разделим мы их, и что? Ты и сама прекрасно знаешь, что будет. Этот засранец потом бедного мальчика совсем замучает. Разлука и расстояние только усугубят его одержимость!       Пи’Джейн села подле мадам на диван и взяла её за руку, бормоча что-то утешительное.       Киммон не стал слушать дальше. Он отошёл и опёрся спиной о стену рядом с дверью в репетиционный зал, где проходила съёмка.       Одержимый, значит. Нихрена себе поворот…       Теперь ему стали понятны многие моменты. Мадам Наседка, оказывается, прямо-таки героически, изо всех своих слабых сил, каждый божий день сдерживает Кошмарного Кима, чтобы он, маньяк сексуальный, не трахнул девственную жопку её бедненького невинного мальчика! Менеджер от Бога, она неустанно блюдёт сынкину неприкосновенность, в чём ей в меру отсутствующих способностей помогает (мешает) бездарный менеджер Пи’Джейн. Киммон почувствовал, как в душе его поднимается волна возмущения.Ладно эта дура от своей слепой материнской любви совсем с катушек съехала, но Пи’Джейн?!..       Ким потащился обратно в зал, по дороге переваривая услышанное и непроизвольно морщась, будто вступил в слоновье дерьмо. Тихо проскользнув в двери, он незаметно вошёл, сел на длинную скамью, стоящую у зеркальной стены, и отвернулся от всех.       Фотосессия уже закончилась, народ потихоньку рассасывался. Рассматривая в отражении огромное помещение, Киммон задержался взглядом на непринуждённо беседующих Коптере и Ти. Показалось или эти двое флиртуют?.. Так проникновенно заглядывают друг другу в глаза, так соблазнительно близко наклоняются, а Ти, по ходу, слишком много себе позволяет: тискает, тормошит и обнимает Коптера так, как обычно не обнимают друзей, а уж тем более, коллег по работе. Где носит эту гадскую мадам Наседку, когда творится НАСТОЯЩЕЕ безобразие?!       Однако Киммон не успел подробно обдумать, почему его так бесит разворачивающийся в зазеркалье спектакль «Соврати девственника», поскольку к нему (как и положено, незаметно) подкрался его собственный личный пиздец.       — Эй, Нонг’, — вздрогнув, Ким обернулся на оклик: слегка наклонив голову набок и доброжелательно улыбаясь, на него внимательно смотрел Тэ, — ты чего такой взъерошенный вернулся? Еле вырвался от поклонниц?       Киммон не отреагировал на подначку, встал и запихнул руки в карманы штанов.       — Нет, — максимально нейтральным тоном ответил он.— Просто подустал за сегодня.       — Подустал?..— Тэ хитро прищурился и предложил, интимно понизив голос. — Если хочешь, поехали с нами… мы с Нонг’Ти поможем тебе отдохнуть.       Киммон бросил ещё один взгляд в сторону Коптера и повернулся к Тэ.       Одержимый, говорите? Ну что ж.       — Почему бы и нет, — медленно сказал он, глядя в тёмные блестящие глаза напротив. — Почему бы и нет.       Он встал со скамьи и пошёл переодеваться.       Киммон «Кошмарный Ким» Вародом во всём любил точность и терпеть не мог неопределённости. Его «да» всегда было твёрдым согласием, а «нет» —жёстким отказом. Никаких «может быть», «возможно» и уж тем более «не знаю». Кошмарного Киммона Вародома озадачивали неоднозначные решения, раздражали двусмысленные речи и огорчали непонятные ситуации. Только что прямой и простой, как пад тай*, Киммон Вародом принял первое, использовал второе и (закономерно) оказался в третьем.       Проводив его взглядом, Тэ уставился на любезничающего с Копом Ти и сдвинул брови.Неслышно подойдя к молодым людям, он встал прямо у Ти за спиной. Коптер хмыкнул, и Ти, проследив взгляд собеседника, резко повернулся. Уткнувшись носом в Тэ, он от неожиданности подпрыгнул на месте и схватился за сердце:       — Пи', ты охренел так подкрадываться!       — Извини, я не хотел тебя пугать, — без тени раскаяния повинился Тэ. — И отвлекать от интересной беседы, — он перевёл взгляд с Ти на Коптера, который непроизвольно отступил на полшага. Тэ прохладно улыбнулся ему и показал глазами на дверь.       — Всё-всё, Пи', — быстро сориентировался умненький Коп и сделал «вай». — Я уже ухожу. У меня… э-э-э… дела, и вообще, мне уже пора. Пойду… э-э-э… маму поищу.       И он моментально ретировался с места предполагаемых разборок.       — Ну? — спросил Ти, нетерпеливо глядя на Тэ.       — Поехали, — лаконично ответил тот. Ти вопросительно поднял брови. — Ким согласился.       — ОН в курсе? — тут же тихо спросил Ти.       Тэ покачал головой.       — Хорошо, — Ти довольно усмехнулся. — Значит, мы успели первые.       Всем своим существом Киммон ощущал, что надвигается какая-то херня. Он жутко устал, ему хотелось одновременно есть и спать; переодеваясь, он с таким остервенением сдирал с себя это блядское тряпьё, что чуть не порвал казённую майку, потом куда-то задевал свой телефон и с трудом его нашёл; теперь, сидя на широком подоконнике гримёрной, никак не мог запихнуть в рюкзак бутылку минералки. Наконец, взбешённый, он с размаху швырнул её на пол. С глухим «пум» пластик и ламинат встретились, и оба с честью выдержали это суровое испытание.       — Пи’, что это? — вошедший Коптер поднял с пола строптивую минералку и протянул её Киму.       — Ничего, — процедил тот сквозь зубы и рывком выхватил бутылку из рук Копа.       — Что-то случилось? — не унимался Коптер.       — Слушай, — Киммон резко встал и угрожающе навис над парнем. — Тебе чего от меня надо? — Коптер округлил глаза. — Вали к мамаше своей!       — Пи’, ты выражения-то выбирай! — обиженно вскинулся Коп. — Какого хрена ты постоянно поминаешь мою мать?!       — Я твою мать…— начал было Ким, но зарождающийся скандал, к счастью, пресёк заглянувший в гримёрку Тэ:       — Нонг’, ну тебя долго ещё ждать? — нетерпеливо спросил он.       Единственный наследник и верный рыцарь мадам Наседки — менеджера от Бога и Королевы — тут же подобрался и с подозрением поинтересовался у старших товарищей, куда это они собрались.       — Мы, Нонг’Коп, тусоваться, а ты… а тебя, знаешь, Пи’Ронк искала… с Пи’Джейн, — усмехнулся Тэ и кивнул Киммону, который, схватив рюкзак, обогнул растерянного Коптера и вышел из гримёрки вслед за Тэ.       Такси поймали быстро. Киммон сидел на переднем сиденье, Ти и Тэ сзади. Каждый смотрел в своё окно.       Просто коллеги. Просто едут вместе. Просто отдохнуть.       Ким пару раз заходил в квартиру Ти, но у Тэ ему бывать не доводилось. Поэтому, увидев утопающий в зелени красивый дом, окружённый похожей на крепостную стену оградой, он не сразу понял, что это и есть место обитания самого старшего, самого сдержанного, самого серьёзного и, как выяснилось, самого богатого из их сумасшедшей пятёрки. Тэ приложил ладонь к сканеру замка, калитка гостеприимно отъехала в сторону, и они оказались в усыпанном цветами внутреннем дворике с симпатичным миниатюрным прудиком.       — Нихрена себе… — восхищённо пробормотал Ким, и Тэ, улыбаясь его детскому восторгу, хлопком в ладоши включил иллюминацию на первом этаже.       У Ти зазвонил телефон и он, заглянув в экран, поднял глаза на Тэ, отправившегося разорять свой огромный бар, разделявший гостиную и кухонную зону.       — Слушаю. Да. Гуляем, — по коротким отрывистым ответам было неясно, кто звонит, но вполне понятно, что Ти не настроен на долгую беседу и намерен как можно скорее отделаться от собеседника. — Да, нормально. Всё, мне некогда, потом созвонимся.       Нажав отбой, он снова многозначительно зыркнул на Тэ.       Тот уже выудил откуда-то низкие широкие стаканы с толстым дном, колотый лёд в пластиковой ванночке и литровую бутылку виски. В ответ на его вопросительный взгляд Киммон кивнул, и Тэ, закинув по паре кусочков льда в бокалы себе и Ти, налил на два пальца минералки и плеснул сверху по сто грамм «Белой лошади».       Киммону жидкий огонь достался неразбавленным. Он сделал большой глоток, от которого в желудке образовался атомный взрыв, прогнавший по всему телу волну приятного тепла и вызвавший парадоксальное ощущение прилива энергии и сонливости одновременно.       — Пи’Ким, — позвал его Ти, махнув рукой со стаканом и едва не заляпав молочного цвета ковёр на тёмно-бордовом полу. — Пошли наверх. На втором этаже тако-о-ой экран, закачаешься! Прямо как в кинотеатре.       И Киммон пошёл.