Обреченно жизни радуюсь

Всё утро ушло на сборы. И чем ближе было время отъезда, тем мрачнее становился наш отряд. Даже мне, знающей, что ждёт впереди каждого из нас (ну разве что кроме себя самой) было немного боязно. Не радовал цветущий сад Беорна, не веселил вид гномов на курчавых пони. Я буквально до мурашек на коже ощущала нависшую угрозу. Такое же чувство я давным-давно испытывала в детстве. Когда находишься где-нибудь в парке или в лесу, и вдруг видишь, что собирается гроза, и тяжёлые темно-синие тучи погружают мир в полумрак. Глупо бояться грозы, правда? Но в детстве ты такой маленький против такой мощной стихии. И сейчас ощущение неотвратимой угрозы было столь же близким и сильным. После полудня мы наконец выехали и двигались в полном молчании на северо- восток. Вообще, не так я себе представляла эти приключения. В приключениях должно быть много отваги, смелости, верной дружбы. Сложных ситуациях, которые сближают спутников и к концу истории, обязательно счастливому, они становятся чуть ли не братьями. А тут уныние и суровая решительность на лицах. Впрочем, мне было не досуг рассуждать о кинесике гномов, магов и хоббитов. Меня занимала мысль, как удержаться на лошади, поскольку ехали мы в достаточно быстром темпе, чтобы оторваться от преследования орков. На лошадях я каталась от силы пару раз. Именно что каталась, а не училась ездить. И теперь судорожно сжимала поводья, пытаясь удержать баланс в седле. Путь явно обещал быть долгим и нудным. Пятую точку я отбила себе до совершенно плоского состояния, ноги зателки, и я чуть ли не валилась с седла. Но оно и к лучшему, физические страдания заглушали мои попытки зациклиться на страданиях душевных. Так что всякие размышления на счет узбада планомерно выбивались из меня с каждым новым лошадиным скачком. Когда объявили привал, я вымоталась до безобразия и просто сползла на траву. Спину ломило немилосердно. Некоторое время я просто лежала на траве и слушала как переговариваются гномы. Надо было встать и расседлать животное. Или что они там делают со своими пони. -Что, совсем худо? Первый раз в седле?- ко мне подошёл Бифур и сочувственно посмотрел на мое распростертое тело. -Да...- протяжно выдохнула я. Встать при всем желании было выше моих сил. -Ничего, многие годами учатся, а ты вон, для новичка не так уж и плохо держалась. И никаких дополнительных тренировок не нужно, а- гном весело мне улыбнулся и снял поклажу и седло с моей лошади. Святой человек. В смысле гном. -Все в порядке, нормально, сейчас немного полежу и встану- адресовала я эти слова вроде как Бифуру, но убедить пыталась саму себя. -Давай- давай, там уже костёр развели. Я перекатилась со спины на живот и глухо застонала в землю. Вашу ж мать, и почему это так сложно. Вскоре ко мне подошёл хоббит. -Саквенд, а почему ты в первый раз на лошадь села только сейчас? Неужели земли, откуда ты родом, так бедны, что вы не можете позволить себе лошадей? Или это только ты не умеешь на лошадях ездить? Почему то этот вполне невинный вопрос хоббита вызвал во мне шквал негодования. Смотрите-ка какой опытный путешественник и наездник выискался. Сам еле с пони слез и туда же. Мою слабость как рукой сняло. -Дорогой мой великий наездник пони, а почему ты сейчас ходишь так, как будто все жизненно важные органы тебе отбили? Может довершить благое дело и отбить оставшееся?- я медленно поднялась и многообещающее улыбнулась. -Дд-да нет, я же просто спросил, ничего не имея ввиду- пошел на попятную полурослик- Пойдем лучше, там уже ужинать собираются. -Смотрите у меня, мистер Бэггинс. Аккуратнее с высказываниями. А на счет лошадей- в нашей стране это лишь увлечение некоторых, а не жизненная необходимость многих. Хоббит не стал уточнять мой ответ, просто немного нервно кивнул, и мы двинулись к отряду. Гномы были заняты разогреванием медовых лепёшек над огнём, хорошее настроение к ним таки вернулось и сейчас они смеясь, перебрасывались шутками. Я замерла над своей сумкой с провизией. Не знаю как там распределялась еда между членами отряда, но мне Беорн выделил отдельный мешочек. Ну да, в отряде то я не состою. Так, мимо проходила. Итак, у меня есть всего пять больших медовых лепешек, пара баклажек с водой и четыре яблока. Учитывая то что лембас у меня наконец закончился, еда была очень кстати. Но ее было критически мало, принимая во внимание дальность и трудность пути. Ну ладно, допустим при таких нагрузках в день нужно съедать как минимум тысячу килокалорий. И сколько калорий в этой лепешке? Весит она прилично, грамм триста, не меньше. Итого полторы тысячи грамм на пять лепешек. В ста граммах этой лепёшки примерно пятьсот ккал. Значит нужно съедать двести грамм лепёшки за один день. Следовательно запаса провизии хватит на неделю. Вот как я могу! Пригодилась таки математика! Но расклад не очень, как не крути. Захватив пару яблок, двинулась в сторону гномов. Лучше бы оставалась рядом с седельными сумками и поклажей. Ничтоже сумняшеся гномы попросили меня спеть. Ну да, я и пение, три раза ха. Мне медведь наступил на все что мог, и потоптался сверху. Признаваться, что я не только на лошади не умею ездить, но и петь не могу, было как-то неловко. Решила попытаться сменить тему и заодно прояснить для себя некоторые моменты об этом мире. -Кстати о пении, Бильбо. Расскажи мне, о знаток местных увлечений, у вас тут каждый поголовно сладкоголосый певец с недюжим талантом? -Да нет, у нас есть барды, странствующие певцы. Для них это работа и они как раз очень талантливы. -Как интересно. А барды это мужчины? — Ну да, женщины то особо не странствуют. -И что же делают женщины?- задала я наконец живо интересующий меня вопрос, на этот раз повернувшись к гномам. В конце концов, о быте хоббитов женского пола я более или менее догадывалась. -Странный вопрос...- ответил мне Балин, с удивлением уставившись на меня- Женщины ухаживают за детьми, готовят, убирают, хранят домашний очаг и поддерживают уют. Ну вот, так я и думала. Здравствуй, дремучее средневековье. Мне было не с руки двигать здесь идеи феминизма, мир не мой- правила не мои, что мне напрягаться. Что хотела- я узнала, можно сворачивать тему. -Понятно. Просто у нас женщины работают наравне с мужчинами... Мой ответ неожиданно вызвал шквал негодования. -У нас тут всё с этим нормально! Никто не заставит тебя трудиться как мужчину!- Бомбур возмущенно потряс куском медовой лепёшки. -Будешь просто готовить и растить детей, и всё будет у тебя хорошо. Мужа то найти точно сможешь. Ты трудолюбивая, хозяйственная, старательная. Вон как с оружием упорно учишься обращаться. А как избавишься от проклятия, так же упорно будешь заниматься семейными делами- поддержал меня Бифур. -Ты больше не на своей жестокой земле!- подытожил Фили. О, ну теперь то я абсолютно спокойна. Ура, счастью нет предела. -А петь ты будешь разве что для детей, ну или за готовкой. Не придется тебе этим зарабатывать, не бойся!- утешил меня Кили, а заодно и вернул меня к теме, от которой я так упорно хотела уйти. Гэндальф, видимо, просек мои попытки отбрыкаться и сидел тихонько посмеиваясь. Как и всегда. -Верно-верно! - поддержали его другие гномы. -Через пение говорит душа. Это не про талант, а про энергию внутри нас- добавил Балин. Ну и что мне спеть? Позориться не хотелось. Как бы они не решили, что душа моя говорит только нецензурно, а энергия во мне сугубо отрицательная. Я отчаянно перебирала в голове исполнителей фолк музыки. Канцлер ги, Мельница, Хелависа. Все не то, если возьмусь за какую-нибудь из их песен- сто процентов не вывезу. Не такой у меня мелодичный голос. Есть у меня идея, вроде и песня, а вроде и прочитать-пропеть можно, просто как стих. И никто в неправильном произношении не упрекнет, вряд ли тут найдутся знатоки украинского. В своих силах я была абсолютно неуверена. Я и на русском то прилюдно пела в сознательном возрасте всего раз, да и то по глубокой пьяни… Старательно игнорируя заинтересованные взгляды и откашлялась. -"Там де для когось тільки лютий за вікном На моїй вулиці давно уже весна І дух захоплює немов від висоти Бо так живу немов літаю я Так немов літаю я Кожну мить коли зі мною ти І я на небі, мила моя, на небі Зоре моя, на небі, від коли тебе знайшов. І я на небі мов на земною небі Мила, коли з тобою літаю і знов, і знов І я не знаю, як світанок настає І як закінчився улюблений альбом Бо не бажаю ні хвилини самоти І там живу немов літаю я Так немов літаю я Кожну мить коли зі мною ти І я на небі, мила моя, на небі Зоре моя, на небі, від коли тебе знайшов. І я на небі мов на земною небі Мила, коли з тобою літаю і знов, і знов А часом коли я сам не свій І в голові дивні думки І на душі сумно, згадаю я Очі твої і все стає мов навпаки Теплим таким І я на небі, мила моя, на небі Зоре моя, на небі, від коли тебе знайшов. І я на небі мов на земною небі Мила, коли з тобою літаю і знов, і знов І я на небі, мила моя, на небі Зоре моя, на небі, від коли тебе знайшов. І я на небі мов на земною небі Мила, коли з тобою літаю і знов, і знов Літаю і знов,і знов Літаю і знов,і знов" Допев последнюю строчку я перевела дыхание. Обошлось. Пока пела, упорно смотрела на огонь, и даже не заметила как к моему голосу присоединилась тонкая мелодия арфы. Подняв глаза увидела инструмент в руках у Торина. Дальше смотреть не стала, опустила глаза вниз. Очень надеюсь, что это не выглядело как смущение. Слушатели же явно были удовлетворены моими скромными талантами, я даже удостоилась похвалы за хорошее исполнение. Господи, и как это работает? Страха публичных выступлений у меня никогда не было, а вот как спеть- так пожалуйста. И руки мокрые, и глаз дёргается, и страшно до жопы. Наконец я успокоила свою бедную и расшатанную нервную систему и огляделась. Торин задержал на мне долгий взгляд. Опять думает, что это персонально для него? Как же я не люблю вот такие вот сложные межличностные отношеньица, которые всегда и перманентно возникают в любой группе. Ох уж этот местечковый накал страстей. Особенно это гнусно, когда ты и человека то (в данном случае гнома) особо не знаешь, и в итоге сидишь как дурак, в душе не чая, что предпринять, с какой стороны подойти и что сказать. Я из под ресниц неодрбрительно зыркнула на Торина. Слышь, недокороль, не надо, улови мой мысленный посыл. Но его взгляд всё еще сверлил меня, мысленный посыл явно не дошел. Что я ему, экспонат на выставке, что ли... Вот он так смотрит-смотрит, а потом кто-нибудь из этого славного отряда сдаст меня его девушке/невесте/жене, нужное подчеркнуть. Так и скажет, мол идет с нами девка одна, влюблена в твоего хахаля до одури, аж жизнью пожертвовать готова, да и твой ненаглядный с неё глаз не сводит. И всё, возжелает ревнивица дать мне леща за попытку охмурить её бедного и несчастного мужчинку. Явится за мной бородатая красавица, и до битвы я не доживу. Бррр. Хотя вроде отряду на пути к горе другие гномы не попадались. Но как известно, лучше перебдеть, чем недобдеть. Первое правило в отношении любого мужика, который может к тебе пристать- всегда будь с кем-то, хорошо тебе знакомым, при котором мужик не решится на что-то двусмысленное. Еще одних жарких объятий в пылу тренировочного сражения я не переживу. Второе правило- все должны знать обо всем. С самого начала. Так что... -Кхе-кхе, — я будто невзначай выразительно прокашлялась- а что это Торин так на меня смотрит?- тихо, ага, так что весь отряд слышит, спрашиваю Балина- Ему песня не понравилась, да?- И невинно глазками так хлоп-хлоп. Все гномы кто украдкой, кто открыто глянули в сторону узбада, который аж поперхнулся от такого пристального внимания. Ха, один ноль в мою пользу, нечего гляделки распускать. Лососни тунца, так сказать. Но недолго я радовалась. -Как ты пела понравилось,- с какой-то неуловимой хитринкой в глазах ответил Торин- а вот на счет песни сказать сложно, я же не знаю перевода. Впрочем, это решаемо, Балин, дай ей бумагу, пусть запишет текст на всеобщем. Вот это удар ниже пояса, конечно. Заметив мой ошарашенный взгляд, предводитель гномов повеселел настолько, что даже улыбнулся. Воистину, сделал гадость- сердцу радость. Ну и что мне с ним делать… Я приняла из рук Балина лист пергамента, пёрышко и бутылочку с чернилами. Писать перевод песни о любви не хотелось категорически, врать и перекраивать перевод не хотелось тоже. Но написать что-то было нужно. На меня поглядывали с ожиданием. Я патетично взмахнула рукой с пером. -Бумага и перо в моих руках вдохновили меня записать одну песню! Песню о вас, о храбрые потомки рода Дурина- сказала я минут через десять. Я честно надеялась, что песня в честь гномов затмит по интересности любовную лирику. Так же, я честно надеялась, что могла во время путешествия хоть краем уха услышать из какого рода происходят эти славные ребята, а то лишних вопросов не миновать. Да и простит меня Эд Ширан, потому что авторство "I see fire" принадлежит ему полностью и целиком, хотя я и сказала "записала", а не "написала". Точность формулировки решает, ха-ха. Я отдала лист Балину и начала петь. Вот уж выбрала из двух зол, терпеть не могу прилюдное пение! Но я видела, как в листок с накарябанным мною переводом, заинтересованно заглядывали гномы, как в их глазах вспыхивает целая гамма чувств. И мне бы радоваться, что я так ловко отвлекла их от темы любовной лирики. Но черт побери, эта песня вызвала во мне слишком много чувств. И пусть не было сейчас в песне этих переливчатых интонаций Ширана, пусть я пела почти шёпотом, каждое слово откликалось в моей душе бурей эмоций. Когда поешь песню о каких-то легендарных событиях, и участники этих самых событий вот так вот запросто сидят напротив тебя и внимательно слушают каждое слово... Это приносит невероятные по силе эмоции. А еще я знаю, что они умрут, должны были умереть. Вот Кили откинул волосы с лица и хмурится, как будто бы понял ход моих мыслей. Фили и Торин не отрываясь глядят на пергамент. Когда песня закончилась, я с удивлением обнаружила, что по моим щекам катятся слезы, а тишина стоит ну просто гробовая. Я поднялась и слегка поклонилась своим слушателям. Мне срочно надо было побыть одной и привести в порядок эмоции. Если я прямо сейчас пойду и проверю свою лошадь, это ведь не будет смотреться странно, правда?