Обреченно жизни радуюсь

Через несколько дней мы наконец достигли Лихолесья. Гэндальф оставил нас, снабдив лишь парой напутствий, и сейчас мы стояли на границе этого славного лесочка, совсем непохожего на благословленные эльфийские кущи. Я глубоко вдохнула пахнущий сыростью воздух. Так раньше пахло в метро, на глубоко заложенных станциях. Пристроившись в конец отряда, я последней шагнула на тропу. Она вилась тоннелем между узловатыми деревьями и исчезала далеко во мраке. Даже орочьим зрением я не могла различить, что скрывается дальше пары десятков метров. По мере продвижения вглубь леса запах начал меняться. Перепрелая листва, сырая земля- тяжелые запахи били в нос, туманили сознание, навевали новые ассоциации. Теперь уже с кладбищем. Антураж создавал ощущение, что ты заживо похоронен. И кажется, если закрыть глаза, то можно услышать как стучат комья земли по крышке твоего гроба. Тропинка была старой, поросшей травой и мхом. Она то и дело исчезала, старалась спрятаться от глаз путников. Тени от веток рождали причудливые фигуры. И чем дальше мы заходили в лес, тем мрачнее он становился. Шли молча, гнетущая атмосфера захватывала каждого, осмелившегося прийти сюда. Не было слышно зверей и птиц. Только кружащая тут и там летучая членистоногая мелочь, в пару раз крупнее обычного, да бесшумные черные белки, которых смогла различить не только я, но и зоркий глаз нашего хоббита. Спустя день хода начала появляться паутина. Много липких белых нитей на ветвях...Я поежилась, зная с какой хреномордью тут можно столкнуться. Воистину, меньше знаешь- крепче спишь. Я знала много, так что хороший и здоровый сон мне явно не грозил. Передвигаться ночью по Лихолесью, не сбившись при этом с тропы, получалось разве что у меня. Остальные же не могли различить и своих рук, поднесенных к самому носу- такая тут царила непроглядная тьма. В этой тьме выделялись глаза, то и дело светящиеся в подлеске. Красные, зелёные, белесые. Они принадлежали разным представителям местной фауны, которые сбегались на свет костра, разведенного неосторожными гномами. Мне удалось разглядеть обладателей красных глаз. Странные существа, больше всего походили на огромных крыс. Они шевелили вибриссами, перемигивались своими красными глазёнками, шуршали и копошились, боясь подойти поближе, но нежелая выпускать возможную добычу из поля своего зрения. Для меня ночь прошла как в тумане. Было душно, но очень холодно. Я сидела обхватив себя руками и размышляла над тем, что я заработаю раньше- воспаление лёгких, цистит или нервный срыв на пару с прогрессирующей депрессией. Наверное, воспаление. Учитывая то, что я до сих пор ни разу не сорвалась в истерику, оставалось только подивиться на устойчивость моей нервной системы. Воспринимаем тяготы судьбы с философским стоицизмом и стоим против хаоса окружающего мира. Сенека на пару с Марком Аврелием могли бы мною гордиться. Дни шли за днями, запасы провизии кончались, как и запасы терпения. Единственное, что меня радовало- будучи орком не надо было особо заморачиваться со справлением естественных нужд. Будь я 24/7 девушкой- это было бы проблематично. С тропы сходить нельзя, далеко от отряда отходить тоже нельзя. В общем, оставалось только возблагодарить небеса за такое неординарное решение. С каждым шагом нарастало ощущение тревоги и какого-то непонятного раздражения. Тропа защищала путников неизвестной магией, но ощущение, что за нами следят не отпускало меня ни на секунду. Когда мы дошли до заколдованной реки мне сразу вспомнились сказки о живой и мёртвой воде. Тёмную воду реки, что пересекала нашу тропинку, вряд ли можно было назвать живой. Если вода и впрямь могла "запоминать" и заряжаться недоброй силой, то на эту водичку я бы даже смотреть лишний раз не хотела. Да разве был у меня выбор? Река текла очень медленно, но дна не было видно. Оно как будто резко уходило вглубь. Чуть оступишься со скользкого берега- пропадешь. Может у местных другие поверья, но мне стало страшно, когда я подумала какой водяной может обитать в такой-то чудной речушке. Как и большая часть нечести, водяной может оборачиваться чем угодно. Так что я особо пристально приглядывалась к каждой подозрительной коряге, прислушивалась к любому шороху. Он может появится в облике птицы, животного, рыбы. И не терпит водяной хозяин непочтительного к себе отношения, гневается, мстит и даже может затянуть в омут. Река тихо плеснула водой, будто подтверждая мои мысли. К моей радости, мы перебирались через реку на лодке. Хлипкой, ненадежной, но всяко лучше чем то, что показывали в фильме. По корягам и веткам добраться до противоположной стороны я не смогла бы- точно загремела бы в воду. Я плыла во второй заход. Прежде чем вступить в лодку я тихо, на грани шепота, попросила у водяного позволения переплыть. Не знаю кто и какие чары наложил на реку, да и есть ли вообще там какая-нибудь нечисть, но всегда лучше перебдеть. Знаю, глупо, но сгинуть в реке еще глупее. Или вон, заснуть как Бомбур. Уже сидя в лодке я судорожно пыталась вспомнить почему заснул толстяк. Вроде упал в реку. Но ведь было что-то еще... Как только я сошла на берег, тут же поняла что именно. Олень (или всё таки водяной хозяин, прикинувшийся им), которого Торин попытался подстрелить, прыгнул через реку, задел в полёте Бомбура и свалил того в тёмные воды под уверенное утверждение узбада о том, что мы сами куем удачу. Ага, закрыл бы варежку и не понтовался почем зря. -Бомбур!!! Бомбур тонет!- наши с Бильбо крики заставили очнуться гномов, которые завороженно смотрели в чашу, где скрылся зверь. Совместными усилиями отряду удалось вытащить мирно спящего толстяка из реки. Эх, и предупредить не успела. Впрочем, предводитель сам виноват. Получи ответку за непочтительное отношение. Даже я, несмыслящая ничего в местных правилах, и то к этому месту отнеслась с уважением и должной опаской. Настроение гномов ожидаемо упало. Спустя несколько часов положение стало усугубляться. Может воды реки были отравлены, может сказалось напряжение последних дней, но у меня начала кружиться голова. Гномам и хоббиту было еще хуже. Я шла и смотрела вперед. Но в тоже время смотрела внутрь себя и назад. Это было похоже на какой-то приход. И не было рядом человека, который бы помог пережить этот хреновый трип. Я чувствовала биение сердца в ушах, кровь стучала в голове, а в глазах темнело. Неясного происхождения злость накатывала на меня всё сильнее. Я понимала, что это влияние леса, усталости и еще хрен пойми чего и держалась, видимо, чисто из вредности. Когда гномы, под влиянием такого же состояния, не иначе, начали спорить и кричать друг на друга, меня так и подмывало ввязаться в спор. Выпустить свою злобу, ударить наконец кого-нибудь. Почувствовать, как под кулаком ломаются кости и хрящи, уловить тонкий аромат крови. Уууу, эк меня заносит. Так дело не пойдет. Я села и закрыла глаза, сосредоточившись на дыхании. Десять секунд на медленный вдох, четыре секунды на выдох. И так несколько раз. Злость нехотя отпускала меня. Три секунды на вдох, задержать дыхание на шесть секунд, выдохнуть- три секунды, задержать дыхание на шесть секунд. И опять по кругу. Открыв глаза спустя несколько минут, я обнаружила, что на тропе осталась в гордом одиночестве. Гномы уходили вглубь леса за своим легко поддающимся любой психологической атаке шизофреничным предводителем, за ними спешил и хоббит. А я сидела на тропе в полной гармонии и равновесии с самой собой. Класс. Да, может я ссыкло, но соваться за отрядом в глубь леса я не рискнула. Эх, так и быть, пропущу этот славный эпизод с пауками, а ведь так хотелось. До вечера не происходило ничего примечательного. Двигать бодрым пешочком к замку эльфийского короля через лес, под завязку заполненным тёмными чарами, было страшновато. А значит надо было как-то привлечь внимание эльфов к себе, они наверняка контролируют перемещения по своей тропе, проходящей рядом с их владениями. Да и о моем прибытии обещал по возможности сообщить Элронд. Что удивительно, когда я осталась одна, ко мне наконец вернулась способность здраво мыслить и трезво оценивать ситуацию. Как будто пелена с глаз спала. Вокруг стояла оглушающая тишина. Привлекать внимание так привлекать! Э-ээх, за всю жизнь так много не пела, как за эти несколько недель. -"Ты течешь, как река. Странное название! И прозрачен асфальт, как в реке вода. Ах, Арбат, мой Арбат, ты — мое призвание. Ты — и радость моя, и моя беда."- Мой голос глухо разрезал тишину. Я подбросила ногой пару увядших листьев и представила себя где-нибудь в центре родной столицы. Перед глазами пронеслись маленькие дворики и улочки Китай-города, пыльная и шумная Комсомольская, всегда многолюдная Тверская. Москва…Не безмолвная громада камней, нет. У неё есть своя душа, своя жизнь. С одной стороны изученная вдоль и поперёк, с другой таинственная и загадочная, где что ни улица- то история, что ни дом- то легенда. -"Оба мы меняемся в возрасте: Москва молодеет, а я старею. Где вы теперь, друзья моей юности?"- патетично обратилась я цитатой из старого фильма к ближайшим деревьям. Ответа мне, разумеется, не было. Я смахнула с щек пару слезинок, набежавших не то от тоски, не то от грусти по месту, где время всегда торопит, а люди всегда бегут. Вдруг слева от тропы мелькнули всполохи от костра, резко разогнав мои печальные мысли. Значит моя затея сработала и эльфы меня услышали. Или они просто празднуют неподалеку. Я затянула песню с новой силой. -"Пешеходы твои — люди невеликие, каблуками стучат — по делам спешат. Ах, Арбат, мой Арбат, ты — моя религия, мостовые твои подо мной лежат. От любови твоей вовсе не излечишься, сорок тысяч других мостовых любя. Ах, Арбат, мой Арбат, ты — мое отечество, никогда до конца не пройти тебя." Творчество Окуджавы не оставило эльфов равнодушными, стоило мне допеть, как прямо передо мной появился светловолосый представитель эльфийской расы.