Операция по спасению Бакуго закончилась.
Всем первоначальным составом команда вернулась в центр площади Камино, где образовалась толпа пострадавших и граждан, попавших под удар злодеев и героев. Над темным небом летали вертолеты, были слышны сигнализации скорой, полиции и пожарных.
Люди в панике звонили своим родственникам и близким. Кто-то, не дозвонившись, закатывал истерику.
Словно весь мир почувствовал приближение конца света.
На площади среди высоких башен торговых и бизнес-центров в прямом эфире транслировали происходящее: герои, готовые отдать жизнь за победу и благо миру, сражались со злодеями, а злодеи боролись за свой идеал.
— Да? — Тошитсу ответила на телефонный звонок, прикрывая другое ухо. — Хорошо. Спасибо. Да, он с нами, — она косо поглядела на Бакуго, который орал на всю площадь.
— Меня никто не спасал. Вам ясно?! Никто! Я сам выбрался, и тут подоспели вы! — ярился Кацуки, его ладони искрились взрывами.
— Да, он… в порядке, — со стыдом ответила Тошитсу, отходя подальше от своих одноклассников, словно она не с ними. — Хорошо, передам, будьте на связи.
— Это все твоих рук дело? — кричал Кацуки на Эйджиро. — Вот сволочь!
— Вместо того, чтобы кричать, мог бы поблагодарить! — влез в разговор Тенья со своими поучениями.
— Не буду! — гаркнул на старосту Бакуго и повернулся к специально отошедшему Изуку. — Деку, это ты организатор, говноед!
— Каччан, нет! Это наше общее желание!
— Да что ты…
«И эту сутулую собаку мы спасли? Собственно, зачем? Так тихо было, — обреченно подумала Тоши и закрыла одной рукой лицо. — Стыд и позор».
— Эй, ты в порядке? — рядом оказался Шото, которого Тошитсу не сразу узнала.
— Да, всё в порядке. Момо все рассказала?
— Да, спасибо. Я к тебе по вопросу.
Тошитсу свела брови на переносице и отвела взгляд куда-то в сторону.
— Вы с Кацуки, — произнёс Шото и зачем-то выдержал паузу, — влюблены друг в друга?
Вместо того, чтобы скрыть неловкий ответ обычным отрицанием, Тошитсу, не выдержав, прокричала на всю улицу «нет!», что вызвало у Тодороки подозрения.
— Шото-о-о... у тебя и так Мидория внебрачный сын Всемогущего, так я ещё с этим пи...
— А ну не пиз!.. — гаркнул Бакуго.
— Заткнись! — подоспела Тошитсу, схватив его за шиворот футболки.
— Прекратите! — влез побледневший Эйджиро. — Смотрите!
Киришима показал на огромные мониторы, висевшие на зданиях. В прямом эфире шла битва Всемогущего против злодея, имя которому Все за Одного.
«Все за Одного. Это он. Настоящий. Не выдуманный. Значит, Один за Всех, что в Изуку, тоже. А значит, и противостоять Всем за Одного сможет только Один за Всех, — обеспокоенный взгляд Тошитсу обратился к Изуку. — Почему?»
Все затаили дыхание. Вся толпа и, наверное, весь мир.
Обугленная земля. Дым от взрывов и пожаров. Следы крови и тела.
Всемогущий стоял напротив злодея, весь побитый и израненный. С уголков губ сочилась алая кровь. На лбу под светлыми прядями виднелось засохшее бурое пятно. Правой рукой он держался за левую сторону груди. Ему было больно. Свет в его глазах потух вместе с надеждой всего мира. Его геройский костюм был порван, выставляя напоказ глубокие шрамы.
Атака.
Мощный удар.
Покачнулся снимающий происходящее вертолёт, и картинка смазалась.
Вместе с ударом испугалась толпа.
Пытаясь удержать камеру, репортёр вместе с пилотом уверенно и аккуратно попытались вернуть кадры в прямой эфир. Зря. Очень зря.
Всемогущий не удержался от удара злодея и тяжело упал на землю, оставив после себя небольшое углубление.
Он не смог отбить удар. Не смог атаковать. Не смог удержаться на ногах.
Его мощная грудь словно сдулась, как воздушный шар. Всем известное его телосложение становилось другим, более худощавым. Герой Номер один покрылся плотной пеленой пара.
Ребята затаили дыхание вместе с толпой. Где-то там, глубоко в толпе, были слышны крики и вопли. Это был страх. Он вкрадчив и тих.
— А Всемогущий еле дышит! — сказал кто-то.
— А где находится Камино?
— Видимо, у отца завтра будет выходной.
— А чем занимаются остальные герои?!
— Да они отлынивают от работы!
— Вам не кажется, что злодеи совсем от рук отбились?
От каждого мнения становилось не по себе. Неужели настолько сильно поменялось представление о героях?
Тошитсу смотрела на экраны мониторов, и её медленно поглощал самый настоящий страх. Холодные руки были заключены в крохотный дрожащий замочек. Глаза медленно, неохотно, но уверенно наполнялись слезами. Сердце колотилось так, словно это сейчас она находится на месте Всемогущего, стоит лицом к лицу со своей верной смертью. «Я не чувствую ни холода, ни переживаний. Сейчас я вообще ничего не чувствую. Мне страшно», — Тошитсу вытерла слезящиеся глаза.
Чего сейчас боятся Тоши, Шото, Изуку, Момо, толпа, герои, люди, мир? Потерять и принять потерю. А конкретно — Героя с большой буквы. Символа Мира. Своего спасателя.
Он как огонь, лёд и ярость. Он как ночная буря и сердце самого солнца. Он древний и вечный. Он сгорает в центре времени, и он видел создание. И… он удивительный… Всемогущий. Одно слово, а сколько эмоций.
Всемогущий, едва держась на ногах, встал и приготовился к очередной атаке злодея.
Взрыв, вновь оттолкнувший вертолёт. Вскрики испуганных людей. Ёканье хрупкого сердца. Мир затаил дыхание.
На экранах мониторов стоял далеко не Символ Мира. Окутанный густым дымом, стоял хрупкий мужчина, худее всех, что видел мир.
Обессиленный, на последнем дыхании герой поднял кулак на злодея.
Весь мир в этот момент увидел своего любимца с другой стороны. Казалось, что это конец. Жаль, что некоторые вещи нельзя развидеть. Тиски ужаса ощущались почти физически; иногда они слабели, но никогда не отпускали совсем.
— Что?
— Кто это?
Ужас начал рваться наружу, разум стал бессильным, как лопнувшая парашютная стропа.
В этот ужасный момент было невозможно узнать Мидорию. Он весь был в поту и бледен. Заворожёнными глазами смотрел на мониторы. Изуку начал ломаться. Ведь Всемогущий — его любовь, мечта, кумир, давший веру в себя, вдохновивший его стать героем.
Бакуго стоял рядом. У него не получалось сохранять спокойствие. Он не понимал, что происходит. Хуже того, он не хотел этого видеть.
Тошитсу, стоявшая между ними, не понимала, что делать дальше, как не плакать. Появилось огромное желание закричать. Закричать на толпу во всю глотку. Рвать глотку и метать все вокруг. Заставить их поверить в героя, ведь герой без веры… ничего не сможет. Он погибнет, и его забудут.
«Я не могу… этого не может быть. Не может пропасть Символ Мира сейчас. Всемогущий, встань, сейчас же, прошу! Ты должен! Сможешь!» — заплакала Тошитсу, опустив голову и поджав губы.
Они не могли поверить, что умрут. Это противоречило их мировосприятию. Все думают, что злодей над ними сжалится. Это чудесное мгновение, когда они осознают, что им не жить… Когда их глаза гаснут.
Внезапно Герой перестал улыбаться. Пропала сияющая улыбка. Он пораженно отпустил голову и руки. В этот момент Тошитсу в слезах выкрикнула:
— Всемогущий!
Толпа обернулась на неё. Рядом Бакуго схватил её за руку в попытке успокоить, но Тошитсу яростно выхватила руку и только громче выкрикнула:
— Помоги!
— Спаси! — крикнул одинокий мужской голос из толпы.
— Всемогущий!
— Герой, давай!
Плакали все: взрослые и дети, пожилые и инвалиды. Причудные и беспричудные.
Толпа воинственно начала кричать имя героя, посылая ему десятки, тысячи, миллионы слов поддержки. Было настолько громко, что взаправду казалось, что герой услышит их.
— Ты победишь!
— Не отчаивайся!
— Не обращай внимание на свою форму!
— Всемогущий, мы в тебя верим!
Толпа. Страна. Весь мир кричал, донесся из глубин сердца то, чего так не хватало Номеру один. Надрывая горло, терзая связки, охрипшие, рвавшие одежду на груди, словно сковывающие их цепи мешали кричать. Как птицы в клетке, щебечущие во мраке. Острие, ранящее нежный лепесток розы. Их молчание — громкий крик.
Было невыносимо смотреть на Мидорию, который еле сдерживал боль внутри. Он дрожал. Дрожала рука, прикрывающая рот, для того чтобы не закричать. Глаза наполнились горючими слезами.
Бакуго лишь смиренно держал каменную стену серьёзности и невозмутимости. Но и эта скала медленно, но верно разрушалась, это его и выдавало: встревоженный взгляд не отводился с экранов и Всемогущего. Его рука медленно, но сильно сжимала футболку на груди, будто бы внутри там что-то болело. Брови нахмурились и соединились на переносице, а губы сложились в кривую улыбку. Оскалившись, он отпустил лицо, скрыв глаза за челкой.
Вслед за толпой закричали Момо с Шото и Тенья с Эйджиро, а после них закричали Кацуки с Изуку:
— Всемогущий! Победи!
От этого дуэта всегда бежали мурашки по телу. Их крики были слышны громче всех остальных. Изуку плакал. Бакуго чуть не разорвал футболку. Оба надорвали горло и охрипли. Но, несмотря на охриплость, першение в горле, похожее на железные шипы, впивавшиеся в нежную розу, они продолжали кричать. Они сделают все, чтобы Всемогущий услышал их. Чтобы весь мир услышал.
На его лице появилась улыбка. Сердце разбивается, когда, чрезмерно расширившись под теплым дуновением надежды, вдруг сжимается от холода реальности. Даже отдав все свои силы, не каждый способен стать победителем.
Где-то во мраке сверкнул голубой свет. Улыбка стала падающей звездой, на которую ребёнок загадал желание.
Если чувствуешь, что достиг предела... Вспомни. Вспомни, ради чего ты сжимаешь кулаки. Зачем? Вспомни, зачем мы все встаём на этот путь. Позволь памяти преодолеть этот предел. Помни, что все ждут твоей победы.
Сопротивляешься неизбежному? Пока не исполнишь свой долг, будешь вечность держать факел племени и отчаянно сопротивляться из последних сил. Прошу...
...если понимаешь, что достиг своего предела, вспомни...
— Один за Всех!
Темнота и гробовая тишина, которая хранилась на протяжении долгих лет. Тысячи. Нет. Миллионы частичек души в одном теле разбились об небосвод. Острые крупинки впивались в сердце все глубже и глубже. Алая кровь текла ручьём куда-то далеко, вглубь темноты, в уголки необузданного мира.
Всемогущий нанёс свой самый мощный и последний удар. В этот удар он вложил всего себя, отдав последнее, что у него было. Отдав свой последний огонь вечной мерзлоте.
Молчал мир. Молчала природа. Молчала вселенная. Пока из густоты пыли, дыма, концентрации причуды, всего того, что окружало могущественного злодея и великолепного Героя Номер один, не появился силуэт того самого, который спас весь этот мир вновь. Снова.
Поднятый кулак вверх и хрупкое тело, которое вот-вот рухнет.
В этом мире нет ничего важнее победы, и до тех пор, пока ты остаешься победителем, остальное неважно... Такое фундаментальное мышление – это то, что никто не сможет изменить в себе до самой смерти.
В смертельной тишине мир очнулся со слезами и криками.
— Всесильный!
— Всемогущий!
Ничто не могло нарушить этот момент. Он силён, могущественен, не сдался и смог повергнуть злодея. На протяжении веков конечный удел героев был таким же, как и у обычных людей. Все они умерли и постепенно стёрлись из памяти людей. Но его никто забудет.
Неожиданно перед любовавшейся героем Тошитсу появился листок бумаги. Он витал перед её носом, манил, был назойлив, как комар, словно специально. Там что-то было написано. Тошитсу неуверенно поймала листок, на котором медленно начал появляться текст:
Понимаю, что тебе сейчас тяжело как никогда, ведь в эту секунду на глазах всего мира уходит Символ Мира.
Под вопли и слёзы окружающих, Тошитсу продолжила читать:
Ты не хотела верить до конца в существование Один за Всех и Все за Одного. Думала, что это все сказки и выдумка, но, прошу...
«Что за...» — не успела подумать Тоши, заметив, что все вокруг поглотила вязкая тишина.
Всемогущий стоял, его палец указывал прямо на экран. Его лица не было видно. От него послышались слова:
— Ты следующий.
Сначала может показаться, что это короткое сообщение адресовано непойманным или будущим преступникам... но после того, как она увидела слёзы Изуку...
Один за Всех. Причуда Изуку Мидории. Девятый носитель после Восьмого. Всемогущего.
— Нет, — Тошитсу отрицательно замотала головой, понимая, к чему идёт разговор. — Нет-нет...
И предложение закончилось:
Изуку Мидория — следующий Символ Мира.
