***
— Бакуго, ты как? — встал рядом Эйджиро, улыбаясь в тридцать два зуба. Кацуки стоял в стороне ото всех. Глядел в ночное небо, усыпанное звёздами. Желания разговаривать с кем-то не было, а если с ним кто-то заводил диалог — огрызался. Он тяжело опустил веки и фыркнул: — Оставь меня одного. — Эй, все в порядке? — переспросил нервничающий Киришима, пытаясь посмотреть ему в глаза. Кацуки скривился и отвернулся в сторону, где прямо к нему шёл отряд полицейских. — Бакуго Кацуки, — скомандовал идущий впереди капитан полиции. — Будьте добры, пройдите с нами на допрос. Кацуки поерзал от холода и нехотя пошёл за ними. Где-то сзади он услышал голос Изуку: — А, простите! Кацуки надолго? Услышав бесячий голос, Бакуго почувствовал, как ладони покрылись потом и были уже готовы в любую секунду принять привычную форму для атаки. — Деку, не... — Думаем, да, но ждать его вам не стоит, — перебил капитан, улыбнувшись. — Его заберут родители. Изуку с Эйджиро приуныли, в отличии от остальных. Остальным, конечно, было приятно знать, что они спасли своего одноклассника, но их головы занимал Всемогущий. Тодороки стоял в кругу одноклассников и молча куда-то залипал. На то были причины: если Всемогущий был Героем Номер один, то сейчас первое место займёт его отец. Если ли причины нервничать за него? Видимо, да. Эйджиро смотрел вслед уходящему с полицейскими Бакуго. Тенья с Изуку и Момо обсуждали все, что могли, только не сегодняшний день. Нужно было отвлечься на что-то другое, иначе всех бы поглотило то состояние, что и Тошитсу. Как раз она и привлекла внимание Бакуго — стояла далеко ото всех за углом кирпичного здания. Заплаканные глаза, потухшие и будто бы безжизненные. Руки были сложены на груди. Не поднимая головы и ничего не говоря, она молча развернулась и ушла в темноту.***
Допрос прошёл нормально. Не стесняясь, практически убитые горем, родители прямо в отделе в слезах сюсюкались со своим украденным чадом. Кацуки, отнекиваясь и смущаясь, отрицая все на свете, пытался вылезти из тёплых объятий. Ему было неприятно, что его любят на людях, ведь он Взрывокиллер! Как такое можно вытворять с ним? Но, несмотря на своё заносчивость, в глубине сердца он понимал моральное состояние матери и отца в его отсутствие. Конечно, он не хотел их видеть такими, и от этого становилось ещё тяжелее. Дома его ожидал семейный ужин с вопросами о случившемся: где был и что с ним делали. Как бы ему ни хотелось — пришлось. На кухне хлопотала мама, отец сидел за столом и читал газету. На фоне играл телевизор, транслирующий новостной канал. Телевизионные программы, баннеры с улиц, которые были видны из окна, даже отцовские газеты кричали жирными заголовками: «Ушёл Символ Мира!» — Сдохните... — зло буркнул Бакуго, дожевывая следующую порцию. — Чтоб вы все... — Толпа нуждается в кумире — будь он священная реликвия или орёл. Нужен герой, — произнёс отец, оторвавшийся от газеты. — Герои превращаются в титанов, когда им есть что защищать и есть за чем следовать, иначе они всего лишь — простые люди, боящиеся смерти и боли. В жизни каждого человека случаются времена, когда наваливается какая-то тяжесть, охватывает тоска, апатия. Всего колотит, кажется, сейчас вывернет наизнанку. Физически Бакуго чувствовал себя очень слабо и разбито, но куда хуже была его душевная подавленность, заставлявшая тихо плакать. Порой ему казалось, будто он слышит, как прогибается его хребет под тяжестью всего пережитого. Боль оказалась такой неожиданной, сильной и незаслуженной, что он даже не «взорвался» и очень сильно удивлялся этому. Его терзала совесть. Тыкала лицом в грязь, что во всех заголовках о том, что Всемогущий ушёл, виноват именно он. Кумир. Ведь он подражал Всемогущему, ставшему для него примером, с детства. И вдруг этот герой уходит из-за одной битвы и одного злодея. Мысли и подавленность разбавила вибрация телефона в кармане. Уведомления сыпались до сих пор, сообщения от друзей, новости из социальных сетей. Последнее сообщение было написано от Урараки. — Бакуго, эй, поскорее вернись! Мы все переживаем!Урарака Очако.
18:58
Была в сети час назад
— Вот дурачьё, — выругался Бакуго, закрыв рукой лицо. — Переживают. — Ок.Бакуго Кацуки.
21:52
Онлайн
Конечно, его удивило, что писали практически все, вплоть до Тодороки. Единственное, ему не отписались Тошитсу и Изуку. Последнее сообщение от Изуку было отправлено ещё во время спортивного фестиваля. С Тошитсу он общался несколько дней назад. Но почему именно они не писали ему? То ли злость, то ли обида наполняли его, как вода — отпечаток ноги на тающем снегу. И были такими же мутными. В его мыслях о близких не было сентиментальности — он сурово подводил итоги своей жизни, начиная понимать, как сильно любит в действительности тех людей, которых больше всего ненавидел. Чтобы Бакуго смог разобраться в происходящем, он сначала должен был принять все как должное. Кацуки с ног до головы обдало горячей волной. Тело само начало двигаться: ноги и руки будто бы знали план, изучили местность, двигались со стопроцентной точностью. Он передвигался с такой скоростью, что руки на автомате касались стен дома, чтобы не врезаться и оттолкнуть тело в сторону. Бакуго оттолкнулся от косяка кухни, рванул наверх, перепрыгивая ступеньки, выкрикнул: — Я скоро вернусь! Мать и отец ошарашенно смотрели на взбудораженного сына. — Стой! — послышался строгий голос матери. — Ты только вернулся! Тебе опасно выходить из дома! Вдруг злодеи где-то ещё тебя поджидают? — она едва успела переступить порог кухни и увидела, что Бакуго уже надевал обувь. Кацуки фыркнул: — Я... я больше не позволю никому меня схватить. — Кацуки, нет! — мать всплеснула руками. — Услышал меня? — Я же сказал, скоро вернусь! — рявкнул он в ответ, и входная дверь за ним захлопнулась, обдав встревоженную родительницу сквозняком. Ругаясь, она вернулась на кухню: — Что с ним не так? Отец высунулся из-за газеты и легко ухмыльнулся, закинув ногу на ногу: — Ему нужно выговориться. К сожалению, мы его не сможем понять. Печальное, встревоженное материнское сердце затихло. Женщина тяжело вздохнула и села в объятия мужа, обсуждая своего пусть и грубого, но любимого сына.***
«Не знаю, как быть дальше. Не знаю, как быть дальше? Перестать всё время чего-то ждать и начать самому что-то делать! — подумал Бакуго, влетев на порог знакомого дома. — Ревел все время. Умалчивал. Скрывал. Выяснял. Сколько же это можно?! Ничего, мы это выясним здесь и сейчас. Сегодня. И больше никогда. Надо будет — руки сломаю». Кацуки облокотился руками об колени, набирая в лёгкие воздух. Перед ним стояла огромная металлическая дверь, украшенная лозами по бокам. Кацуки сделал шаг назад, осматривая здание. На первом этаже горел свет на кухне и в гостиной. Мельком в окнах проходили знакомые силуэты. На втором горела знакомая спальня. «Мне было страшно. На самом деле мне было страшно от жизни — от всего того, что приходиться делать, — Бакуго тяжело вздохнул, поднимая руку к звонку. — Не будет ли это бессмысленным занятием? Для кого я это делаю? Для себя или для нас? Тогда он делал для меня. Тогда и она делала для меня. Оба делали для нас. Так должен ли я...» — Кацуки? Ему хотелось услышать именно тот голос; прозвучал не он, но похожий. Такой же тёплый, слегка грубоватый, с ноткой переживания, попадающей в самое сердце. Ему хотелось увидеть на пороге... Перед ним стояла женщина средних лет. Волосы были завязаны в высокий пучок, тёмные пряди обрамляли лицо. Зелёные глаза взирали тепло и радостно. Улыбка появилась на лице женщины. — Здравствуйте, — поздоровался Кацуки, отводя взгляд. — Кацуки, я так рада тебя видеть! Как ты? Все хорошо? Как родители? — Всё... всё в порядке, спасибо, я... — Бакуго запнулся и потерялся в своих мыслях. Он не мог сказать, чего хотел, он лишь поднял взгляд на женщину и посмотрел куда-то сквозь неё в коридор. — А-а-а... — поняла женщина, взглянув назад. — Ты, наверное... — Да! — уверенно выкрикнул Бакуго. — Да, простите, я... да... Женщина улыбнулась еще шире и открыла дверь гостю. Кацуки натянул на лицо улыбку и прошёл в дом. Хозяйка дома куда-то ушла, приговаривая: — Подожди минутку, я тут пирог испекла! Дом был светлый и тёплый. Возможно, какой-то особенный. Пахло вкусной выпечкой, где-то в глубине дома слышался грубый мужской голос — его владелец разговаривал с кем-то по телефону. По углам валялись игрушки, краем глаза Бакуго заметил на кухне на холодильнике детские рисунки. Мяукал рядом кот, который обтирался о ноги гостя. — Слышь, пушистый, — прошипел тихо Кацуки, делая шаг в сторону от кота. — Будешь пирог? — появилась снова женщина с тарелкой вкусного яблочного пирога. Кацуки сначала нахмурился, затем улыбнулся: — Нет, спасибо... большое. — Ладно, пойдём проведу. Поднимаясь по знакомым ступенькам, Бакуго чувствовал, как его накрывало тёплой волной воспоминаний. Когда-то бегал здесь с Изуку и Тошитсу, играя в героев или в догонялки. А ведь ещё тогда, когда ни у одного из них не проявилась причуда, они представляли втроём, что будут вместе учится в крутой геройской академии, тренироваться, сражаться со злодеями, в итоге стать Великой троицей героев. А что сейчас? Всё по-другому. Полностью. От и До. Лучший друг — конкурент. Лучшая подруга презирает и не верит в него. Что осталось от той детской дружбы? — Тошитсу! — Кацуки очнулся. Он стоял у открытой спальни, в которой никого не было. Женщина, не подавая признаков беспокойства, прошла дальше прямо по коридору. — Где она? Хм. Может, в кладовке снова что-то делает? То-о-оши! Бакуго остался один в тишине. Пока мать Тошитсу искала пропажу, тот прошёл в её спальню. В комнате было полностью распахнуто окно, из-за чего было достаточно прохладно. На столе лежали учебники и конспекты с лекций и разбросанные канцелярские принадлежности, под стеклом виднелись фотографии, из шкафа торчала сумка. «Спешила? Или сбежала?» — задумался Кацуки, подобрав с пола ручки. Не успел Бакуго подойти к знакомому комоду, где всегда стояли фотографии, у двери появилась маленькая девочка, держащая в руках плюшевую игрушку в виде маленького деревца. Кацуки сразу узнал в ней младшую сестру Тошитсу. Малышка крепко прижимала игрушку к себе, частично прикрывая ею нижнюю часть лица, и смотрела на гостя исподлобья. Она сразу же напрягла своим присутствием Бакуго. Он отошёл от комода с фотографиями, которые хотел поднять. Нахмуренно смотрел на сестру, пока та не поинтересовалась тихо: — Ты к Тошитсу пришёл? — Кацуки удивлённо поднял брови и кивнул. Шосоку* посмотрела на окно и продолжила: — Она ушла на спортивную площадку, — выражение лица малышки изменилось в одну секунду. В детских девичьих чертах проступила твердость, в веселых глазах появились серьезность. — Просила тебе передать. Кацуки, впитывая информацию, посмотрел ещё раз на окно и на своё отражение в зеркале. Не теряя и секунды, он выскочил в окно по направлению к заданному месту. Шосоку осталась одна в спальне, провожая взглядом спину убегающего Бакуго. Сзади неё пополз маленький росток, плотно закрывший окно. Из угла появилась встревоженная мама, заметившая отсутствие гостя. — А где?.. — Ему позвонила Тошитсу, — улыбнулась Шосоку. — У них совместная тренировка. Можно пирог?