Ненавижу, что люблю

— От одного до десяти насколько это вкусно? — На пятнадцать, — проговаривает без раздумий Юнги, откусывая еще кусочек шоколадного кекса, и пытается не допустить падения на пол ни одной крошки. Длинными пальцами отворачивает темную кондитерскую бумагу, чтобы не мешала кушать, и откусывает снова, не поднимая на меня взгляд, словно все, что его сейчас интересует — это кекс, только-только остывший. Выглядит до безумия тепло и по-домашнему, даже ни капельки не обидно, что парень в огромной футболке увлечен десертом намного больше, чем моим присутствием, но в душе моей много сомнений о том, насколько полученная оценка справедлива. — Прекращай, отвечай честно. — Но это правда не поместится в шкалу из десяти балов! — протестует брюнет, возмущенно глядя на меня. — Очень вкусно! Юнги очень нелегко, я знаю. Каждый раз приходится есть то, что я готовлю, и как-то на это реагировать. Ему правда сложно. Хоть Юн никогда не врет, такие моменты добавляют в его жизнь сложности, ведь парень любит меня и не хочет обидеть, высказав свое мнение, поэтому, мне кажется, он знатно приукрашает мои заслуги в кондитерстве. Я никогда не могу знать наверняка, на самом ли деле очередное пирожное получилось вкусным настолько, насколько его расхваливает Юн, или же его даже есть невозможно, а парень просто старается сделать все, чтобы я не опускала рук и не бросала любимое дело, вот и убеждает в том, что у меня есть какой-то там талант. И пусть сомневаться в любимом человеке неправильно и нечестно, мне ничего не остается. А виноват во всем Тэхен. Мой старший брат несколько раз высказал свое абсолютно никому ненужное мнение в момент, когда был на меня обижен, а оно заключалось в том, что любящие люди не скажут правду, которая может задеть их любимого, поэтому мне не стоит воспринимать всю похвалу, озвученную Юнги, всерьез. Конечно, Тэ и сам пару раз говорил, что мои десерты очень даже ничего, а он у нас тот еще привереда, но эти слова так глубоко засели в моей голове… он ведь меня тоже любит. Где гарантия, что говорит правду? А мне нужна правда — не просто красивые слова, которые должны меня приободрить. А еще всему виной Ким Сокджин, который все еще упорно отказывается брать меня в свои ученики. «Давай я найму тебя как юриста, когда закончишь универ? Будешь курировать проект расширения и решать поточные вопросы…». Не хочу я юристом его быть. Хочу учиться у него, хочу с ним на кухне работать! «Тогда давай будешь управлять моим новым кафе? Уверен, ты справишься». И управляющей быть не хочу! Тэхен покрутил у виска, назвал идиоткой, что от таких возможностей отказалась, а я… ничего не могу поделать. Я все еще влюблена в кондитера Ким Сокджина и его десерты, в то, как он подходит к готовке и клиентам. Чертов целитель душ с помощью сладостей… я тоже так хочу! Но лучший друг моего парня упорно игнорирует мои просьбы меня обучить вот уже… сколько прошло? Около пяти месяцев? Джин такой жестокий, продолжает динамить меня… Это несправедливо. Я даже предлагала платить ему, но он ни в какую. Юнги тяжко вздыхает после каждой моей попытки, смотрит с сожалением на то, как я расстраиваюсь, обнимает и прокручивает в голове до боли избитое «я говорил», но ни разу еще не произнес вслух, за что я ему безмерно благодарна. И вроде бы почти половина года — достаточный срок, чтобы затею такую безумную бросить, я не сдаюсь и продолжаю пытаться, даже если знаю, что Джин на мое упрямство закатит глаза устало и тяжело вздохнет. Мне кажется, этот парень меня бы давно уволил, если бы у него не было ко мне теплых чувств. А может быть, меня все еще не выгнали из кафе только из-за Юнги… не важно, главное, что я все еще там и что я все еще могу пытаться пробраться на кухню Ким Сокджина, которым так восхищаюсь. Когда стало очевидным, что слова не работают, я решила доказать парню делом, что достойна того, чтобы быть его учеником. Потому начала готовить. Много. По-разному. Я обещала, что заставлю его передумать, а Джин на удивление просто согласился. — Хорошо. Убеди меня. Этим я и занимаюсь время от времени, готовя десерты снова и снова и стараясь стать в этом лучше. Ищу лучшие рецепты, временами вношу и них изменения, а потом… потом наступает очередь дегустации. И вот здесь самое главное — мнение Юнги. Но он, к сожалению, лицо крайне заинтересованное в том, чтобы я не расстраивалась, так что это самое мнение нельзя считать полностью объективным. Поэтому в моем взгляде, направленном на самое милое, что может существовать в этом мире, полно сомнений. Юнги с энтузиазмом уничтожает остатки кекса, полностью увлеченный процессом, что-то тихо даже мычит и смешно дергается в стороны, как делают люди в кино, когда не могут выразить словами то, какой вкусной оказалась предложенная им еда. Было бы здорово, если бы эти кексы были такими вкусными, как он говорит. — Надеюсь, хотя бы восемь, — вздохнула я, осматривая оставшиеся кексики. — Иначе Джин даже не станет слушать меня. — Мне поговорить с ним? — Нет, — я покачала головой, переводя на Юнги серьезный взгляд. — Хочу, чтобы он учил меня, потому что у меня есть потенциал, а не потому что лучший друг попросил его об этом. — Если он возьмётся учить тебя, потому что я попросил, это вовсе не будет значить, что у тебя нет таланта. Знаю, я слышала это не один раз. Я и сама понимаю. Как понимаю и то, что если Юнги попросит Джина учить меня, тот, скорее всего, согласится. — Я должна убедить его сама. — Ладно, — вздыхает брюнет, и вот в его руках оказывается еще одно кондитерское изделие. Пока парень аккуратно распечатывает от кондитерской бумаги еще один кекс, я почти что верю в то, что он и правда вкусный. Не просто же так Юн потянулся за добавкой, верно? — Меня такой вариант тоже устраивает, — заявляет он, слабо улыбаясь, прежде чем надкусить кекс. — Пока ты упражняешься, я могу питаться вкусняшками. Сдержать улыбку было невозможно, ведь похвалу слышать всегда приятно, а Юнги… он… как-то по-особенному всегда говорил комплименты. Они всегда так до дрожи, до самого основания прогревали мое тело и сердце, что передать эти ощущения словами я не в силах даже столько времени спустя. — Твой позитивный настрой немного… — кажется странным, — так и не произнесла я, вместо этого склонила голову на бок, внимательно глядя на парня, и задумчиво поговорила: — Я все жду, когда тебе надоест то, что я оккупировала твою кухню. Поддержка Юнги в моем необычном стремлении стать кондитером в кафе Ким Сокжина проявляется не только в том, что он ест и оценивает все, что я готовлю. Парень также великодушно и совершенно бесплатно предоставляет мне в пользование кухню своей съемной квартиры, чтобы я эти самые «вкусняшки» могла готовить в любое удобное для меня время. Не знаю, сколько нужно любви и терпения, чтобы позволять кому-то постоянно ошиваться в твоем личном пространстве, греметь посудой, жужжать миксером, устраивать настоящий беспорядок раза три за один приход… даже если я веду себя старательно тихо, все равно создаю шумы, которые, я уверена, Юнги очень даже отвлекают, и, скорее всего, бесят временами. Как бесит и беспорядок, который является неотъемлемой частью приготовления почти любого десерта. Нужна тонна посуды, множество различных лопаток, кисточек, пленок и так далее… и пусть я убираю за собой сама, все же зрелище перед Юном, входящим на кухню в процессе моего «упражнения», предстает так себе. Мне кажется, Мин Юнги — сумасшедший. Нормальные люди так себя не ведут. А бежать от него уже слишком поздно, ведь я так глубоко в нем погрязла… да и нечестно это. Он ведь предупреждал, что самый настоящий псих. Юн самый лучший, самый прекрасный псих на планете… Я провожу в квартире Юнги очень много времени. Почти каждый день с того дня, как парень переехал от Джина. Юн прожил у Кима почти два месяца, а после нашел собственное жилье и поспешил переехать, чтобы не причинять другу неудобств. Впрочем, без дружеской помощи и тут не обошлось. Квартира, в которой сейчас обитает мой парень, принадлежит девушке Хосока. Ее семья занимается бизнесом в сфере недвижимости, так что у них есть несколько квартир в Сеуле и других городах, которые они сдают в аренду. Одну из них и предложили снять Юну, а он, убедившись в том, что это никому не причинит неудобств, согласился. Даже от скидки отказался… Я очень люблю эту кухню. Сейчас мне здесь намного комфортнее, чем дома, что немного странно, но так и есть. Здесь я готовлю не только сладости, но и обычную повседневную еду. Убеждаю Юнги в том, что это моя плата за пребывание здесь, а он всегда закатывает глаза и качает головой, но с удовольствием кушает то, что я готовлю. И вот здесь я верю безоговорочно, когда он говорит «вкусно». Здесь намного комфортнее, чем дома. Там постоянно бурчит Тэхен, всегда пытается отвлечь разговорами Ис, часто заглядывают Бёлль с Чимином… мне всегда нравилось, что у нас дома часто бывают друзья, но сейчас, когда я пытаюсь сосредоточиться на выполнении своей важной миссии — убедить Джина обучать меня, это немного… выбивает из колеи. Поэтому на «ты можешь заниматься этим у меня», я не смогла отказаться, даже если считала, что стоило. И вот теперь, если вдруг Юнги решит меня «выселить» со своей кухни, я буду крайне расстроена, но не удивлена. Я же понимаю, что ему, вернувшемуся после работы, хочется спокойствия, а не вечной трели звона посуды и жужжания кухонных электрических приборов. А прямо сейчас брюнет смотрит на меня осуждающе и тоном «я устал тебе это повторять» произносит, отвлекаясь от кекса: — Такие вещи как любимая девушка, готовящая вкусную еду специально для тебя, не могут надоесть. К тому же я обожаю сладости, — уверяет он, вновь откусывая шоколадное тесто, и закрывает глаза на секунду, даже не жуя. — Боже, это правда очень вкусно… — Так вкусно? — переспросила я, нахмурившись. Юн в ответ кивнул и развернулся ко мне полностью, убирая в сторону бумагу, которой обмотаны кексы, и протягивая мне свой надкусанный. — Сама попробуй. Относясь к заявлениям парня все еще крайне скептически, я откусила кусочек, так и не забрав кекс из рук Юнги, и с удивлением отметила, что десерт вышел и правда неплохо. Надеюсь, Джин тоже отметит, что восьмерку этому десерту можно поставить смело. Судя по всему, по выражению моего лица, Юн понял, что я удовлетворена результатом, и улыбнулся несильно, остатки кекса отправляя к себе в рот одним махом и избавляясь от бумаги. Он так мило его пережевывал, сложив рубки бантиком из-за того, что отправил в рот слишком большой кусок, отчего у него, как у хомячка увеличились щеки. Я широко улыбнулась, наблюдая за крайне уютным брюнетом, а когда он дожевал, губы растянулись еще шире от умиления. — Стой, ты испачкался, — большой палец аккуратно прикасается к уголку чужих губ, убирая шоколадную крошку, а потом точно так же прикасается и к другому уголку губ Юнги, а парень не двигается, позволяя закончить, и наблюдает за мной внимательно. — Ты тоже, — хмыкает Юн и тянется ладонями к моему лицу, но вместо того, чтобы смахнуть крошки так же, как я, обнимает ладонями щеки и целует губы мягко, вызывая на них глупую счастливую улыбку. Были на них крошки или нет, мне ни капли не интересно сейчас, когда самый любимый человек утягивает меня в долгий и очень ласковый поцелуй, вынуждая сердце трепетать, а бабочек в животе порхать. Все еще… спустя столько времени, эти бабочки все так же парят в моем животе, стоит ощутить прикосновение кожи к коже или почувствовать поцелуй, который вовсе не всегда такой нежный, как этот. Иногда мне кажется, что это не изменится никогда, и эти бабочки никогда не вымрут, будут порхать внутри меня до конца моих дней каждый раз, когда я буду рядом с Юнги. Такая перспектива мне очень даже нравится. Придвинувшись ближе, я привстала на носочки. Руки мои заключили шею Юнги в объятия, а парень совсем скоро отпустил мое лицо и, обняв за талию, приподнял в воздух, разворачиваясь со мной на руках таким образом, чтобы всего мгновением позже усадить меня на столешницу, где все еще совсем рядом стояли недавно испеченные кексы и чистая посуда. Юнги… нравятся такие вещи. Из-за разницы в росте иногда бывает неудобно, как, например, сейчас. Я не могу вечность стоять на носках, а Юн не может все время наклоняться, так что из ситуаций подобных приходится выкручиваться и вовсе не путем отстранения. Глупый вариант, мы его вообще не рассматриваем. Поэтому… иногда я парю в воздухе, иногда прижимаюсь к стене, а чаще всего меня куда-нибудь садят. Вот так, как сейчас. Столешница, спинка дивана… иногда мы становимся одного роста, временами я чуточку выше, Юнги это совсем не заботит, ему, кажется, нравится лишать меня опоры под ногами. Он всегда так странно улыбается и мило тянется ко мне, а я просто… всегда рада, что могу стать к нему еще чуточку ближе. Если бы могла, я бы приклеилась к нему и никогда не отпускала. Но парню правда нравятся такие вещи. Отрывать меня от земли и крепко держать в своих руках, вынуждать цепляться за него ногами или вот так как сейчас заставлять ближе придвинуться к краю стола, позволяя ему удобно устроиться между моих колен. А мне каждый раз это напоминает наш первый настоящий поцелуй. Не тот чмок у моего дома, когда я убежала от переизбытка эмоций, а поцелуй, который произошел в вечер, когда я поссорилась с Гуком и ушла из его дома, где временно обитала. Тот поцелуй, что произошел из-за разбитого чайника в день, когда Юнги предложил мне встречаться и рассказал о том, что должен будет уехать после окончания университета. И сейчас напоминает тоже, пусть чайники никакие не бились, и пусть я ни с кем не ругалась. Просто снова та же атмосфера. Просто снова кухня Юнги, пусть и другая теперь, не важно, просто снова я сижу на столешнице, а он совсем рядом стоит и так сладко целует, что сравнить ни с чем невозможно. А я снова влюбляюсь сильнее, пронизанная десятками потоков приятно щиплющего кожу электричества. Я снова улыбаюсь в чужие губы и обнимаю крепче…. Я все еще очень люблю. Поцелуй со вкусом шоколада только чуть более сладок, чем обычные поцелуи Юнги, он заставляет сердце изнывать от наслаждения и не дает повода подумать о том, чтобы его разорвать. Но все равно заканчивается. Парень отстранился и пробежался взглядом по моему лицу, не отдаляясь больше, чем на десять сантиметров. — Больше нет? — Чего нет? — Крошек на моих губах, — пояснила я, улыбаясь шире, а уголки губ Мина дрогнули вслед за моими. — Постой, вот здесь еще… — проговорил он, вновь придвигаясь, и оставил поцелуй в уголке моих губ. — И вот здесь. Вот же обманщик! — Там ничего нет, я же знаю. — Не правда, там были шоколадные крошки, — качает головой Юн, тихо протестуя моим обвинениям. — Или мне показалось? — Эй! — Можешь воспринимать это как плату за вкусные кексы, — предложил он, оставляя на моих губах еще один мягкий поцелуй. Стоит брюнету отстраниться, мне приходится надуться, сводя на переносице брови. — Ты же сказал, что они вкусные на пятнадцать баллов. А заплатил как за пять. — Да? — удивленно переспрашивает брюнет и широко улыбается, поднося пальцы к моим щекам и бережно обнимая лицо ладонями, чтобы медленно склониться к моим губам… — Тогда мне нужно доплатить… Наверное, это глупо вот так выпрашивать поцелуи, но с Юнги можно быть глупой и странной, вести себя крайне по-детски или совсем непонятной… кому-то другому. Ему я понятна всегда, все еще. Это странно, но прошло много времени с нашей первой встречи, а Юн все еще помнит, сколько ложек сахара я положила в свою чашку, когда мы впервые вместе пили чай. Джин говорил, Юн такой же как другие парни — совсем не понимает намеков, до жути невнимательный. Но это никогда не было правдой, Юнги подмечает каждую деталь в человеке или пространстве… и он делает это все еще. Особенно рядом со мной. Хосок говорил, что это пройдет. Тэхен сказал, это нормально в начале отношений, что когда человек заинтересован в ком-то, он всегда поначалу подмечает все, что угодно, а потом, как в дорамах, чувства превращаются в привычку, и нет никакого стремления что-то там еще подмечать… Может быть так и есть, но Юнги — исключение из всех этих правил, я точно знаю. А может быть дело в целом не только в Юнги, но в нас обоих? Ведь эти бабочки, что должны были уже давно внутри меня вымереть, все так же бойко щекочут стенки моей брюшной полости изнутри, до истерик доводят органы трепетом своих тоненьких крылышек. Так же как бабочки продолжали порхать внутри меня день ото дня по вине Юнги, он продолжал оставаться для меня самым удивительным человеком на свете, потому что… с ним было все так же уютно, как и тогда, назад месяцы и недели, годы… За это время так много всего изменилось… с нашей первой встречи прошла вечность, а чувство такое, словно это случилось вчера. На деле мир вокруг нас изменился до неузнаваемости, и теперь мой брат, совершенно не верящий в любовь и не доверяющий людям, обручен с моей эксцентричной одногруппницей, Чимин, строящий грандиозные планы на свое будущее за пределами универа раньше, забил совершенно на все эти «глупости», как он взял в привычку сейчас выражаться, и занят лишь заботой о своей жене, которую не так давно не переносил даже на дух, и убеждает ее, что в их семье не хватает кого-то совсем маленького… Кто бы подумать мог, что я буду мечтать стать кондитером и работать в маленьком кафе вместо того, чтобы стремиться к работе в большой и серьезной компании в качестве юриста? Кто бы подумал, что какой-то уличный маг, которого я повстречала однажды на улице, станет мне близким другом? Кто бы подумал, что мы с Гуком пройдем через столько сложных и важных моментов и придем к тому, к чему все же пришли? Наверное, никто не мог представить в самом начале нашей непростой и очень длинной истории, что все сложится именно так в моем тихом мире под куполом розового неба, так тщательно оберегаемого Тэхеном большую часть моей жизни. Я бы не поверила, если бы в мой первый день в университете, кто-то сказал мне, что в итоге все сложится так… что я обрету счастье, затем его потеряю по собственной глупости, что найду его позже в другом, а потом стану пылью и пеплом, что, сокрушаясь над своей потерей, решу отпустить, а потом… потом восстану из пепла лишь из-за странного стечения обстоятельств и чистой случайности, как и всегда до невозможного неслучайной. Не поверила бы, что затянутся даже самые глубокие раны, раны, что хронически кровоточили долгие годы, что поборются страхи, что кости срастутся снова… что буду дождь считать романтичным и спать сладко и крепко, пока за окном громыхают молнии, и что прикосновения больше не будут вызывать даже неприятных мыслей. В мире изменилось за это время так много всего, практически все поменялось, даже Чонгук и наши с ним отношения. От ненависти к дружбе, от нее к любви, а потом… снова к ненависти? Вовсе нет, просто… даже не знаю. Мы теперь, вероятно, кто-то вроде знакомых незнакомцев. Тех, кто друг друга покалечил когда-то так сильно, что пришлось собираться заново, и собраться так же не получилось. Вышло чуточку… по-другому, но это вроде как к лучшему. Мы… не говорили с того дня в кафе. Но я знала, что он в порядке. Тэхен выбирался к нему почти каждые выходные, иногда Гук бывал в городе, чтобы позависать с моим братом, но никогда не приходил к нам домой. Если там была я. Наверное, вполне нормально, что мы избегали друг друга, было бы странно просто делать вид, что все между нами превосходно, что мы друзья или даже что ничего не случилось, ведь это ложь. Мы с Гуком стали друг другу никем, просто… прошлым. Прекрасно-болезненным прошлым, которое странным образом не болело. Почти никогда не болело, но редко… я все же думала о нем. Это странно? Возможно. Но я продолжала думать о Чонгуке время от времени. Как он там? Все ведь с ним хорошо? Я спрашивала об этом Тэхена. Ким с радостью рассказывал о жизни своего все еще лучшего друга, пусть тот и причинил парню боль и вынудил в нем разочароваться. Тэхен смог простить Гука за все, хотя это далось ему нелегко, и сейчас у них все было в порядке. Их общение, конечно, отличалось от того, что было раньше, но разница крылась лишь в существующем между ними расстоянии. Тэ, конечно же, не было просто из-за того, что его когда-то единственный друг далеко, но одинок не был. У него теперь есть Исюль… а бонусом Чимин и Джин, и Хосок, и… Юнги. Мой прекрасный Юнги… У Чонгука все хорошо, Тэ всегда с энтузиазмом говорит о своем все еще лучшем друге, о том, как тот переезжал из одной квартиры в другую, и о том, какие проблемы возникали у него во время поступления на магистратуру, о его работе и о девушке. Я помню, как Тэхен заговорил о ней впервые, тогда он замолчал очень резко, почему-то странным взглядом на меня глядя, а я… и сама удивилась тому, что мысль о том, что у Гука кто-то есть, не причинила мне боли и не вызвала возмущений. Значит ли это, что чувства прошли? Или это значит, что их никогда и не было? Нет, конечно, потому что чувства были, их никто и ничто не сможет оспорить и опровергнуть, просто наша история закончилась и мы стали друг другу прошлым. Прекрасным и все еще немного болезненным. Прошлым, которое слишком многому нас обоих научило, исцелило и разрушило в щепки, но о котором я все еще не могу сожалеть. Интересно, а Гук сожалеет? Мы не говорили с ним ни разу с той встречи в кафе, когда пообещали друг другу встретиться снова, когда придет время. Оно все еще не пришло… так бывает. А мы все еще знакомые когда-то незнакомцы, не так давно, но целую вечность назад знавшие друг друга наизусть… так странно. Гук тоже спрашивал Тэхена обо мне, не знаю, зачем Тэ рассказал мне об этом. Наверное, чтобы показать, что я не одна такая, и что он тоже… тоже что? Скучает? Думает обо мне? А может его вопросы обо мне были заданы лишь из вежливости? Не имеет значения, на самом-то деле… А в мире этом так многое изменилось. Прежним остались лишь атмосфера тепла вокруг Юнги и то, что с ним рядом не нужно быть кем-то кроме самой себя. Не нужно пытаться быть сильной и смелой… но рядом с ним мне хотелось быть самой лучшей. Это, наверное, очень странно звучит, потому что здесь можно найти множество противоречий, но… рядом с Юном я могу быть самой собой. Хочется в его руках быть маленькой и по-настоящему хрупкой, не боясь, что могу сломаться и раскрошиться когда-нибудь. С ним невозможно ничего такого, я точно знаю, чувствую каждой фиброй своей сложной души. Мне не нужно рядом с ним быть всегда натянутой как струна, опасаться за все на свете, искать подвохи и тому подобное. Я не чувствую потребности за себя стоять, защищаться или куда-нибудь бежать, чтобы выжить. Чтобы выжить, мне нужно было просто быть с ним… Это… отличается от того, про что пишут в книгах, и может быть в это трудно поверить, но Юнги… он не источает ауру альфа самца, от него за версту не разит харизмой и он вовсе не выглядит так, словно может представлять угрозу, но рядом с ним совершенно не страшно. Вообще. В кино всегда показывают, что девушки чувствуют себя в безопасности рядом с качком в кожаной куртке, с пирсингом может или тату… — типичный образ плохого парня, парня вроде Гука, при взгляде на которого чувствуешь мощь и исходящую от него энергетику силы. Если сравнивать, что абсолютно неправильно, Юнги и Чонгука, то именно Гук больше походил на того, с кем не нужно быть сильной и можно расслабиться. Потому что ему ничего не стоит запугать кого угодно. Потому что он легко и просто сможет от всего на свете защитить. Да, в шаблоне есть доля правды, но только доля. От Юнги не несло мощью, не веяло переполняющей его уверенностью, он не казался неприступной крепостью, но он ею был. Человек, от которого веет теплом и уютом — был моей крепостью, в которой мне было безгранично хорошо. Рядом с ним я всегда была дома. Сильный по своей натуре Чонгук, который по законам жанра, появившись в моей жизни, должен был решить одним только взглядом все мои проблемы, с каждым днем вынуждал меня быть все более осторожной, быть внимательнее, сильнее… не позволял мне даже в его руках расслабиться, а когда я доверилась все же, ни на что не смотря, — сломал, напомнив о том, что мы всегда были противниками. Рядом с ним, таким великолепным в самоуверенности и силе, я была вынуждена пытаться стать такой же, чтобы быть наравне, а если повезет, быть лучше. Мы всегда были друг для друга соперниками, если так подумать. Даже когда встречались, мы отчаянно перетягивали одеяло на себя, не прекращая ни на минуту. В какие-то моменты я переходила границы, своими поступками и словами принижая его как личность и как мужчину, как он мне сказал когда-то, в какие-то он пересекал черту и заставлял меня чувствовать себя жалкой. Сейчас я знаю, что это неправильно. Сейчас я знаю, что так не должно было быть… Мы просто слишком похожими были, совсем еще дети, оба с багажом проблем и не пережитых все еще травм, которым всегда казалось, что они в опасности все еще. Даже друг перед другом. Мы зачем-то сражались за первенство, старались быть в отношениях лидерами… оберегать там, где это не нужно, и в итоге лишь принося дискомфорт. Сейчас я знаю, что нужно было делать все по-другому. Если бы мы приложили чуть больше усилий, если бы сдерживались, слышали друг друга, друг в друга верили и доверяли — у нас бы получилось. Все получилось бы, я знаю точно. И не крошились бы наши сердца, не опустошались бы души… Но таким как мы очень сложно пересиливать себя, делать не так, как привыкли, следуя алгоритму самосохранения. Так Чонгук не мог отказаться ради меня от своей гордости. Так я была напрочь своей лишена, думая лишь о нем. Но так быть не должно. Это неправильно. Но правильно то, что после нашего прощания Гук переосмыслил значимость своей гордости. И правильно то, что моя начала жить. Только так люди могут найти баланс… лишь так обретается равновесие. И оно никогда не было целью двоих, ведь иначе у нас и тогда бы все получилось. Равновесие важно для каждой отдельной души. Для каждой личности. Сейчас я точно знаю, что рядом с Юнги я в равновесии. Если честно, я знала это всегда, это было всегда на подкорке моего сознания. Рядом с Юном мягким и ласковым мне по странному стечению обстоятельств бояться было нечего. Не потому что он не способен меня обидеть, а потому что на тончайших уровнях я знаю, что пока он рядом — я в безопасности. Не нужно стараться быть сильной и смелой, его собственных смелости, решимости и силы хватит на нас обоих, даже если его аура не пестрит ими в разные стороны. Да, я знаю теперь, что могу за себя постоять. Но рядом с Юном в этом нет необходимости. Мне не нужно быть лучше его, сильнее, храбрее… может быть потому, что он никогда не заставлял меня быть такой? С самого первого дня и до сейчас он, окружая меня заботой, не заставляет чувствовать себя неправильно или неловко, ждать подвохов каких-то или чего-то еще. Он не заставляет меня испытывать собственную несостоятельность только потому, что я могу быть хуже него… у нас нет ничего такого. Он просто такой как есть. И я просто такая… Именно Юн поборол все мои страхи, убил каждого демона, живущего в моей душе, всех чертей изгнал из моей головы и собрал из пепла сердце, вновь заставив его биться. Кому как не ему я должна безгранично верить? Юнги хватило смелости исцелить меня, а не перекраивать, хватило сил принять такой неидеальной, и глупости полюбить, а я… наверное, слишком удачлива, раз повстречала на своем пути такого замечательного, пусть и непростого человека. Я ведь совсем недавно говорила о том, что идея баланса вселенной существует в первую очередь не для двух, а для каждой души по отдельности. Я все еще так считаю, но вместе с тем… кто сказал, что и другое невозможно тоже? Может быть, мы не походим на Инь и Ян, но мы однозначно формируем одно целое. Это правда с первого нашего дня и до сейчас. Так и останется в будущем. Конечно, Мин Юнги не идеален, как и другие люди. Никто не идеален, даже если про них говорят обратное. У каждого есть недостатки, и у Юнги они тоже есть. Он, как и все люди, тоже бывает эмоциональным и даже очень. Он, как и все, совершает ошибки, принимает неправильные решения. Он тоже спорит, когда не согласен, и обижается даже на мелочи, бывает. Он просто человек, как бы много прекрасных слов я о нем не сказала, сколько бы раз выше облаков не превозносила его, — он всего лишь человек. Он такой же, как все, за одним лишь исключением. Юнги — мой человек. Я всегда была немного слишком романтичной, и не важно, что обычно слова «немного» и «слишком» не стоят в предложениях рядом. Здесь все на своих местах, а я самую малость совсем романтик, поэтому верила с детства в такие вещи как судьба. Когда тебе десять, ты не совсем понимаешь значение этого слова и придаешь ему такое огромное значение, что никакими словами его не объять. Ты не понимаешь его значения и в тринадцать, ничего не меняется в семнадцать и в девятнадцать даже, а потом… потом просто встречаешь того самого человека и осознаешь все так точно… Это нельзя объяснить. Сейчас, когда я знаю что такое судьба, я все еще не могу объять словами ее значение. Я не могу описать, даже когда стараюсь, потому что как такового определения четкого как из толкогово словаря у меня нет для этого слова. Наверное, потому что это больше про чувства, чем про слова или мысли. А далеко не каждое чувство возможно описать… Как, например, невозможно описать то, что я испытываю по отношению к Юну… ведь каждого моего «люблю» кажется недостаточно, катастрофически мало, чтобы передать все то, чем из-за него наполнена моя душа, мое сердце… чем наполнена я. «Люблю» мало, даже если их в одном предложении сотня. Я все пытаюсь найти подходящее слово, что было бы чуточку ближе по значению к тому, что я правда хочу выразить, а время идет… Время идет, а Мин не меняется, даже если меняется мир. Неизменными остается лишь он и сладость его губ, от поцелуев которых так отчаянно трепещет мое сердце снова и снова, как сейчас бесконечно и радостно. Оторваться от парня чтобы, приходится приложить много усилий, но еще больше нужно приложить, чтобы тут же не придвинуться ближе. — Можно я переночую у тебя? — закусив губу, поинтересовалась я, заглядывая в любимые глаза. — Тэ и Ис нужно пространство, чтобы побыть вдвоём, но они не могут сказать мне об этом, так что… — Разве я когда-нибудь был против? — выгнул бровь парень, глубоко вздохнув. — Нет, но это не значит, что это не может случиться сегодня. Юн и правда никогда не был против моих ночевок в его квартире, по крайней мере, он еще ни разу мне не отказывал, но это ведь не значит, что я не должна спрашивать у него разрешения, а просто ставить перед фактом? Брюнет снова закатывает глаза, а я слишком рада, что не нужно спешить покинуть его объятия и долго добираться домой. Так здорово, что могу остаться с ним на ночь! — Может быть, ты переедешь? — Да нет, нет нужды снимать жилье, просто… — Я имел в виду сюда, — перебив меня, уточнил Юн, вынуждая непонимающе нахмуриться. — Не хочешь переехать ко мне? Ч-что? Переехать к нему? — Сюда? Я пару раз моргнула, даже не думая о том, что могу со своими странными переспросами показаться Юнги полной дурочкой. — Да, — спокойно кивнул он, по всей видимости, не видя в своем предложении совершенно ничего такого, что могло бы вызвать подобную реакцию с моей стороны. — Мы будем больше времени проводить вместе, и не придется ехать через полгорода, чтобы увидеться. А еще сможешь практиковаться в любое время… Это все конечно так, и было бы очень здорово, но… — Я съеду из дома только когда выйду замуж, — слегка печально признала я, хотя вряд ли за странным прыском Юн эту печаль услышал. — Тэхен не отпустит меня даже под пушечным выстрелом. Мне давно не пятнадцать, я уже старшекурсница с местом работы и любящим парнем, но мой старший брат все еще слишком печется обо мне, чтобы просто позволить мне съехать. Здесь даже не важно, что сам Тэхен без пяти минут женат, и что они с Исюль сами практически живут вместе. Тут, мне кажется, вообще ничего не имеет значения кроме его собственных мыслей на этот счет. Мои слова Юнги правда совсем не расстраивают. Он даже во взгляде не меняется. — Тогда, выйдешь за меня? Парень смотрел на меня неотрывно, а я задержала дыхание, растерявшись от такого внезапного предложения. — Что? — моргнув раза три, тихо переспросила я и слегка нервно улыбнулась, отводя взгляд и стараясь спрятать за распущенными волосами розовеющие щеки. Стало так неловко, но так тепло… очень-очень тепло на душе. — С чего вдруг ты заговорил об этом? Юнги не из тех людей, кто задает подобные вопросы в шутку. Чонгук мог бы, Чимин мог бы, Тэхен и даже Джин, но Юнги никогда не дурачится серьезными вещами вроде признаний в любви или предложения руки и сердца. А это значит, что сейчас он тоже не шутит. — С того момента, как ты сказала мне спросить позже, прошло много времени. Мне подождать еще? — Я не это имела в виду… — растерянно покачала головой я, не совсем понимая, что должна сказать. — То есть… Юнги на самом деле уже задавал мне этот вопрос. Это случилось спустя несколько дней после его возвращения из Японии со всеми вещами и переезда к Джину. Тогда это тоже не было шуткой, а я посчитала, что нам нужно время, прежде чем принять такое решение. Мой ответ не был отказом, не был соглашением, я просто попросила Юна спросить меня позже, если такое желание возникнет у него снова. Мы много говорили с возобновления наших отношений. По правде, мы говорили намного больше, чем раньше, раскрывали больше мыслей, задавали больше вопросов… это казалось нам необходимым, особенно так считала я, не желая повторения недопонимания, которое вынудило нас разойтись. Из всего нами пережитого мы вынесли один очень важный урок — никто и никогда не может знать наверняка, о чем думает, чего хочет, что нужно другому человеку. Насколько бы близкими не были люди, чужая голова и сердце всегда темный лес, даже если кажется по-другому. Поэтому люди должны разговаривать вместо того, чтобы считать, что они и так все прекрасно знают и понимают. Мой ответ на предложение Юнги не был показателем моей неуверенности в моих чувствах, не означал, что я не вижу этого человека рядом с собой через много-много лет. Напротив, возможно именно потому, что я была уверена в этом, я и не хотела спешить… Юнги меня понял, потому что всегда старается выслушать меня, о чем бы я ни говорила. Когда дело касается нас, он особенно чуток, поэтому просто принял мой ответ, спокойно кивнул, признал, что это его немного расстроило, но нашел в моем решении логику. Прошло пять месяцев, парень прав — это много времени. Достаточно, чтобы мы лучше разобрались друг в друге и в самих себе. — Не хочешь замуж за меня? В голосе Юнги нет ни упрека, ни обиды, ни чего-то навязывающего конкретный ответ. В его голосе, как и во взгляде лишь интерес, ничего кроме. Это не провокация. Не манипуляция. Это не обвинение. Просто вопрос, ответа на который дожидаются спокойно, лишь слегка склонив голову набок, но так и не убрав рук с моей спины. Ну, вот. Теперь мое сердце совсем перестало биться. — Я такого не говорила, — опустив плечи, проговорила я и понадеялась, что Юнги это и так знает, что он в глазах моих читает больше, чем я могу сказать. Всегда так и случается, сегодня ведь не исключение? — Обратного не говорила тоже, — парирует брюнет, не расстроившись и не насупившись, просто… поддерживая тон разговора. И правда… не говорила. Потому что это смущает? Потому что… было бы странно просто сказать Юнги, да и любому парню в принципе, что-то вроде «Хочу за тебя замуж! И детей от тебя хочу!». Что бы он обо мне подумал? Скорее всего, в такой ситуации человеку бы точно показались, что его пытаются склонить к замужеству, а я ведь не предложения бы этими словами добивалась… все просто слишком сложно. Этот мир и правда слишком непрост. — Это не значит, что я не хочу… — Но и обратного тоже не значит, разве нет? Нет! Но ответить мне нечего, а прежде, чем я пытаюсь, Юнги вздыхает, теперь уже подпуская к глазам эмоцию грусти, и слабо кивает, поджимая губы и одновременно с тем растягивая их уголки в разные стороны, будто улыбается. — Окей, я понял, спрошу позже. — Юнги… Я чувствовала себя ужасно виноватой из-за того, что испортила ему настроение, тем более, что совершенно не хотела ничего подобного. Конечно, мне не хотелось расстраивать Юнги, еще меньше хотелось, чтобы у него создалось впечатление, что я не люблю его или что не уверена в том, что остаток своей жизни хочу провести именно с ним. А, мне кажется, что именно такие мысли первыми и приходят в голову в подобной ситуации. И, конечно, я была счастлива получить предложение руки и сердца от любимого человека и в первый раз, и сейчас. Просто безмерно счастлива, пусть по моим скованным ответам этого, быть может, совсем не было заметно, внутри меня все расцветало, а сердце так громко стучало в груди, что, мне казалось, его было слышно даже на другой планете. Получить предложение, наверное, мечтает любая девушка, и я не исключение, но… разве могу я просто согласиться? Разве можем мы сейчас создавать семью? Я еще не окончила университет, Юнги совсем недавно остался без дома, а сейчас только начинает налаживать отношения с семьей. Он вынужден работать, чтобы иметь возможность оплатить эту квартиру и продукты, а потом вернуться на учебу. Ему ведь и так непросто, а если мы поженимся сейчас, все станет еще сложнее… как же его мечта? Нет, мне не страшно, что нам будет сложно, мне просто не хочется, чтобы Юн чувствовал на себе еще больше ответственности. Он всегда слишком-слишком думает о других, а сейчас, как мне кажется, парень вначале должен наладить все в своей жизни. В нашей все будет хорошо, я знаю точно, но за нами он не должен терять себя. Юнги скажет, что это все отговорки. Что не это важное в жизни и что отучиться он всегда успеет. Юн скажет, что мы достаточно узнали друг друга, и если мы все еще вместе после всего — то это что-то да значит. Он прав, но только почти. Ведь то, что мы вместе — значит все. Может быть, это и правда звучит все как отговорки, может, я совсем не такой романтик, как мне раньше казалось, а может быть я и правда где-то глубоко внутри все еще боюсь, что он меня бросит, как тогда в кафе… все может быть, я не знаю. Но принять его предложение прямо сейчас не могу. — Все в порядке, тебе не нужно ничего говорить, — уверяет меня брюнет, мягко гладя теплыми ладонями спину. — Я знаю, что ты меня любишь, так что все хорошо. Просто тебе нужно еще время, я понимаю, — и снова я заставляю его понимать меня, а он опять понимает… даже мне это кажется нечестным. Я ведь тоже должна понимать его так же, как и он меня. — Мы никуда не торопимся, я не пытаюсь на тебя давить. Просто подожду, когда ты будешь готова. — Врешь, ты ведь расстроен, да? — слегка прищурившись, спросила я и прикусила виновато губу, на что Юн слегка улыбнулся мне. — Немного. — Только немного? — с сомнением уточнила я, прищурившись еще больше. Парень набрал в легкие побольше воздуха и перевел взгляд на потолок, при этом не изменив положения головы. — Ну, ты не отшила меня совсем, так что… немного, — заключает Мин, возвращая свой взгляд к моим глазам, и улыбается теперь шире, обнажая зубы. — У меня ведь все еще есть надежда на твое согласие, да? Я все кусала губу, продолжая внимательно смотреть на своего парня, а он в какой-то момент отпустил меня и уперся руками в столешницу по бокам от моих бедер. Что-то в моей голове стало слишком много мыслей… — А если я скажу, что согласна, — начала я осторожно, — ты будешь рад? — Ты шутишь? Юн тут же выпрямился, с полной серьезностью ища подтверждение своим мыслям, тщательно осматривая каждый закоулочек моих глаз своими расширенными. Мне даже показалось, что он перестал дышать. — Мы просто размышляем ведь, так? После моего аккуратного уточнения, радостно-взволнованный настрой Юнги поубавился, а парень намного спокойнее, протянул: — Ну, если мы просто размышляем, то… — брюнет снова смотрит мне в глаза, придвигается чуточку ближе и улыбается так тепло, что внутри меня все переворачивается от этой улыбки, — если бы ты согласилась, я был бы самым счастливым человеком на свете. Я… тоже была бы самой счастливой на свете, если бы согласилась, Юнги… — Правда? — я очень постаралась сдержать улыбку, но та получилась слишком широкой, чтобы Юнги не заметил. Моя улыбка была слишком радостной, слишком довольной. В очередной раз закусив губу, я уложила руки на плечи брюнета и скрестила запястья за его шеей. — А если бы я приняла твое предложение с условием, что мы поженимся не раньше, чем я закончу универ? — Я бы сказал, что ты закончишь его совсем скоро, и это никак не повлияло бы на мою радость. — Тогда… поженимся после моего выпускного? — полушепот с моих губ, и дыхание мое замирает вместе с сердцем, пока я жду ответа. — Это тоже размышления? — Нет, — качнула головой я, произнося крайне серьезно. — Это предложение. Возьмешь меня в жены через год? Может быть, мне не стоило так широко улыбаться, наверное, не стоило моему сердцу так быстро и громко биться о реберную клетку, в которой то заточено, но я не смогла справиться ни с тем, ни с другим. Пусть я выгляжу глупо, зато не скрываю того, насколько счастливой меня делает этот момент. — Нет. Юнги слегка хмурит брови и качает головой, убирая ладони с моей талии, куда те легли, когда я обняла его за шею. Улыбка моментально исчезает с моего лица, а сердце резко замирает и сжимается болью от резкого приступа гипоксии, пока я пытаюсь переварить полученный ответ. Нет? Юн только что мне отказал? Это просто не укладывалось в голове… не потому что я супер уверена в том, что он просто не может мне отказать, ведь я «такая классная», а потому что… он ведь пару минут назад сделал мне предложение! Сказал, что отказ его расстроил, и что будет ждать, когда я буду готова… Разве логично отказывать мне сейчас?! — Что?! Я абсолютно не понимаю, во все глаза смотрю на Юнги, разрывая объятие, а он делает шаг назад. Парень активно жестикулирует, глядя на меня с еще большим возмущением, чем я смотрю на него. — Ты не можешь просто взять и сделать мне предложение! Это так нечестно… не могла просто согласиться, когда я спросил? — Но это же одно и то же…! Какая разница кто сделал предложение, а кто согласился? Судя по выражению лица Мин Юнги и его недовольному взгляду — разница есть. — Нет, не одно. Смысла спорить нет, тем более сейчас. Да собственно и не важно, кто из нас был прав, ведь самое главное, что причина отказа Юнги заключалась не в том, что он не хотел, чтобы я была рядом в качестве его жены. Важно только это, остальное — такая чепуха. — Ладно… — приняв поражение, согласилась я, — как скажешь. Юн целую минуту смотрел на меня очень внимательно и молчал, а потом внутри него сломался сдерживатель недовольств, и парня прорвало на бурчание. — Это должно было быть супер романтично и торжественно…! — недовольно бурчал он, смешно, но очень мило хмуря брови. — Как мы могли обсуждать такое на кухне? — А что не так в кухне? — искренне удивилась я. Может быть для кого-то и важно место и обстановка для таких вещей, для меня нет. Наверное, я все-таки никакой не романтик, раз совсем не расстроилась, что мне не сделали предложение в дорогом ресторане, что Юн не встал на одно колено и не протянул мне дорогущее кольцо. Наоборот, мне казалось намного более искренним вот такое искренне предложение во время самого обычного разговора на самой обычной кухне самым обычным днем, когда на нем домашние мягкие вещи, а на губах все еще играет вкус недавно съеденного шоколадного кекса. И пусть на мне нет красивого платья, и мне не протянули никакого кольца, это все еще не стало неправильным… ведь не важна ни обстановка, ни детали. Все это мелочи. И нет ничего прекрасного в том, чтобы искрящимся взглядом смотреть на красивое кольцо в такой момент. Намного прекраснее становится момент, если таким же счастливым взглядом смотреть в глаза любимого человека… А может быть это все делает меня намного более романтичным человеком, чем я думала раньше?  — И, чтобы ты знал, я считаю романтичным все, если это связано с тобой. — Да? — слабо улыбаясь, переспросил Юнги, вновь подходя к столешнице вплотную и обвивая руками мое тело. — Да. Руки сами собой так привычно обнимают любимые плечи, а глаза не могут оторвать нежного взгляда от самого красивого лица на свете, пока сердце в тысячный раз за сегодня сходит с ума от любви. — Так ты выйдешь за меня через год? Короткий кивок и широкая улыбка стали Юнги ответом еще до того, как я смогла разлепить губы и промолвить тихое, но самое счастливое в жизни: — Обещаю...