Мне не жаль...

                    Натали возвращалась в Зимний в смешанных чувствах. Она то начала трястись от ужаса, представляя, что всему дворцу стало известно о них с цесаревичем, то пыталась представить, как предстанет перед принцессой Марией, будет смотреть ей в глаза, зная, что имеет связь с её мужем. То думала о разговоре с императрицей, а после — как её выдворяют с позором из Зимнего дворца, провожая, как Ольгу, до границы империи. Но Натали не была бы собой, если бы не умела не только держать себя в руках, но и с оптимизмом смотреть в будущее. И хотя пока светлого впереди было в разы меньше, она не могла не думать об Александре и его любви, о том, что он ей говорил, как любил. Натали знала, что он сделает всё, чтобы её защитить, а с таким защитником ничего не страшно! И чем ближе карета подъезжала к дворцу, тем больше она наполнялась уверенностью в своих силах. Выбор был сделан, карты легли на стол, так что ж теперь, пасовать при первых же трудностях, которые, к тому же, ещё не начались?       С гордо вздёрнутым подбородком, Натали шла в свои покои, с каждой минутой чувствуя, как тают страхи, ведь здесь всё было по-прежнему, и своды дворца не обрушились на её голову, а сплетни и перешёптывания не летели в спину. Переодевшись после дороги в придворное платье и наскоро ополоснув лицо водой, Натали поспешила в покои принцессы, но, подходя к дверям, сбавила шаг, чувствуя, как душу вновь наполняет страх. Как встретит её подруга, что скажет? И вообще, может ли сама Натали теперь считать себя подругой Марии?       — Натали! — Мария сидела за столом и писала, но, стоило дверям распахнуться, вскочила и поспешила навстречу. — Как я рада видеть тебя! — Она пылко обняла её и отстранилась: — Посмотри, как же ты похорошела! И глаза снова горят так ярко! Ты мне обязательно говори, если надо дать отдых, а то я себя знаю, — покачала пальцем Мария, — могу и забыть, что помимо службы мне у тебя могут быть свои дела.       — Ну что вы, Мари, — ответила Натали со смущённой улыбкой. — Я не могу себе позволить покидать вас часто и на длительный срок, иначе на моё место её величество быстро найдёт другую.       — А знаете, — нахмурилась Мария, — мне приставили двух новых фрейлин.       — Почему? — Натали мигом забыла о тревогах, терзавших в пути, видя, что подруга ничуть не изменилась к ней.       — Воронецкая выходит замуж в начале осени, а Дуровой пришлось срочно уехать в Италию, лечить расстроенное здоровье maman.       — И кого же мы теперь будем лицезреть подле вас? — Весть об отъезде подруг огорчила, но, с другой стороны, их не будет здесь, когда раскроется постыдная тайна, и от этого стало чуточку легче.       Мария взяла со стола листок и медленно прочитала:       — Екатерина Дашкова и София фон Круг. Они будут представлены мне сегодня. И тебе тоже, ты ведь моя старшая фрейлина!       — Что ж, посмотрим, что за девушек выбрала для вас Александра Фёдровна, — улыбнулась Натали, с готовностью погружаясь в водоворот дворцовых дел. Некоторое время они с принцессой непринуждённо разговаривали, обсуждая вести, что привёз Марии посланник, будущий сезон и гардероб, который уже начали обновлять.       — Александр Николаевич настоял, чтобы мне сшили палантин с мехом голубого песца, — восхищённо проговорила Мария, протягивая эскиз. — Смотрите, он даже сам нарисовал.       При упоминании любимого, прозвучавшего впервые за вечер, сердце Натали сладко сжалось. Она прислушалась к себе, понимая, что просто слышать о нём было приятно.       — Как прошла охота в Царском Селе? — небрежно спросила она, разглядывая набросок изящного палантина.       — О, Александр не присутствовал на ней, — вздохнула Мария. — Император направил его по делам в один из уездов, я, признаться, пока не могу выговорить его название. Печально, что он не смог развлечься и отдохнуть, теперь снова будет завален работой…       — Да, действительно, очень печально, — медленно кивнула Натали, пытаясь унять чувство вины. — Вы не проголодались? Скоро прибудут новые фрейлины, и одному Богу известно, когда удастся присесть и выпить хотя бы чашечку чая.       — Знаешь, — улыбнулась Мария, — стоило тебе заговорить о еде, и я поняла, как же сильно голодна! — Она звонко рассмеялась, осторожно забирая рисунок из рук Натали и кладя его на стол.       — Тогда я тотчас распоряжусь о том, чтобы вам накрыли стол! — Натали поднялась и подошла к дверям. — А после будем знакомиться с новенькими!       София и Екатерина оказались юными восторженными барышнями, приятными в общении, но, на взгляд Натали, немного легкомысленными. Со светлой грустью вспоминала она, как сама впервые переступила порог Зимнего дворца, каким прекрасным всё казалось вокруг, а жизнь представляла собой нескончаемую череду развлечений. Сейчас же она вдруг показалась себе умудрённой годами статс-дамой, в то время как сама была старше девятнадцатилетних девушек лишь на три года. Они же смотрели на неё с почтением, наверняка думая так же.       Мария от фрейлин пришла в восторг — как человек, которому свойственно находить во всех людях только приятное, она искренне радовалась их улыбкам и заверениям в том, что они обязательно станут друзьями. Рассевшись вокруг небольшого столика, девушки, поначалу смущаясь, рассказывали о прежней жизни и своих семьях, а Мария делилась воспоминаниями о своих первых днях во дворце, пытаясь поддержать и дать понять, что им нечего бояться. Она как раз достала большой альбом, в котором оставляли записи и наброски придворные, собиравшиеся к ней на вечера, когда доложили о приходе его императорского высочества. Глаза Марии тут же вспыхнули яркими звёздами, а Натали, бросив быстрый взгляд на фрейлин, поднялась и присела в реверансе, подавая пример.       — Александр Николаевич! — воскликнула Мария, подходя к мужу и беря его за руку. — Мы не ждали вас сегодня увидеть.       — Разве я мог пропустить столь важное для вас событие? — мягко улыбнулся он, мазнув взглядом по лицу Натали и обращая свой взор на мило порозовевших девушек.       — Позвольте вам представить моих новых фрейлин, — подражая голосу императрицы, степенно проговорила Мария, но тут же хитро улыбнулась, переглянувшись с Натали. — Екатерина Дашкова и София фон… — она запнулась, и Натали быстро подхватила:       — София фон Круг, ваше высочество.       Девушки смущённо улыбнулись, боясь поднять глаза и открыто рассмотреть цесаревича.       — Мы как раз хотели посмотреть мой альбом, — сказала Мария, возвращаясь на диван и делая знак фрейлинам присесть. — Натали, не принесёте нам роман Александра Сергеевича, подписанный для его высочества? Я как раз хотела показать его Екатерине и Софии.       — Конечно, — кивнула Натали, отходя к книжным полкам, и Александра потянуло за ней, как магнитом.       — Позвольте помочь вам, княжна, я знаю, куда ставил эту книгу в прошлый раз.       Они стояли слишком близко друг от друга — так казалось Натали, хотя Александр, замерший в двух шагах, никоим образом не нарушал приличий. Но она чувствовала его тепло, а потребность коснуться его руки отзывалась почти физической болью.       — Вы опять пренебрегаете правилами, ваше высочество, — сказала Натали, улыбаясь. — Ведь фрейлин представят императорской семье, когда её величество вернётся во дворец.       — Возможно, — легко согласился Александр, подходя чуть ближе и поднимая глаза к корешкам книг. За спиной вновь завязался разговор, и звонкий смех принцессы остро резанул по натянутым нервам. — Но я был не в силах отказать себе в удовольствии видеть её высочество.       — Это похвальное стремление, — проговорила Натали и потянулась к знакомому корешку.       — Постойте, это не она, — протянул Александр, делая ещё один крохотный шажок к ней. — Я, помнится, ставил её на другую полку.       — Александр Николаевич, плохой же из вас помощник! — Натали весело улыбнулась и позволила себе, наконец, посмотреть на него прямо. Он улыбнулся одним уголком губ, и в груди всколыхнулось, вызывая яркое воспоминание о том, как эти губы целовали её ещё вчера ночью. Натали вспыхнула и быстро опустила глаза.       — Да вот же она! — воскликнул цесаревич, доставая книгу, к которой с самого начала тянулась княжна. Он отошёл к принцессе, протягивая томик, а Натали осталась стоять у полок, пытаясь унять бешеный стук сердца. Вскоре Александр откланялся, и словно свет стал приглушённее, а воздух — не таким прозрачным и лёгким. После Натали долго лежала без сна в своей постели, глядя в потолок, гадая, что будет дальше. Как можно любить друг друга под прицелом сотен пар глаз, когда даже обмолвиться словом наедине так сложно? Она прикрыла глаза, и из них по вискам потекли слёзы, теряясь в волосах — это только начало, самое начало, а уже так сложно быть так близко и так далеко одновременно!       С возвращением императрицы в Зимнем вовсю закипела придворная жизнь, начались балы, приёмы, спектакли, и спокойные вечера отступили, потерялись в этой круговерти. Возвращаясь в свои покои, Натали обычно падала без сил, но перед сном бережно перебирала в памяти короткие встречи, теплоту взглядов и крепкие пожатия рук, когда удавалось незаметно коснуться друг друга. На большее рассчитывать не приходилось, но тяга друг к другу не ослабевала, напротив, становилась только сильнее.       Сентябрь уже заморосил дождями, окрашивая Петербург в серые краски, с залива задули холодные ветра, заставляя одеваться теплее перед выходом. Сегодня императорская чета собиралась на премьеру комедии Лопе де Веги «Собака на сене», которую давала приехавшая в Петербург французская труппа. Двор весело перекликался, фрейлины толпились у карет, кутаясь в пелерины и придерживая локоны, которые трепал безжалостный ветер. Адъютанты, стоя поодаль, предвкушали буфет, а девушки мечтали о танцах, которые будут после представления и на которые, по разговорам, должны были явиться офицеры Лейб-гвардии Семёновского полка. Александр как-то поделился с Натали, что для офицеров посещение балов и развлечение дам не всегда было приятным времяпрепровождением, но, следуя указу его величества, из полков регулярно выделяли несколько «особо выделившихся» господ, а остальные после весело над ними подтрунивали[1]. И теперь, слушая вздохи фрейлин, Натали лишь тихо посмеивалась, отыскивая глазами одного человека, жизнь без которого мигом теряла яркие краски.       Наконец царская семья появилась, рассаживаясь по каретам, и пышный двор двинулся к театру. Сотни огней, ярко освещённая подъездная дорожка, устланная ковром, и толпы петербуржцев, стоявших за воротами — каждое появление императора сопровождалось небывалым блеском и ажиотажем. Театр шумел, переливался драгоценностями дам, золотом эполетов и чёрно-белыми фраками, и пока государи рассаживались в императорской ложе, фрейлины и адъютанты обменивались приветствиями со знакомыми. Натали расположилась за спиной принцессы Марии и цесаревича, во втором ряду. По правую руку от неё сели остальные фрейлины, а по левую остался свободный проход, а за спинами рассевшихся замерли офицеры. Свет погас, дрогнул занавес и зазвучали первые аккорды увертюры.       Николай Павлович всегда любил театр. Старался не пропускать ни одной премьеры и в Царском Селе нередко приказывал устраивать представления. Сегодняшним спектаклем он был явно доволен, то и дело весело смеясь. Натали же сидела, как на иголках, стараясь смотреть прямо перед собой, а не на затылок цесаревича. Они впервые за долгое время оказались так близко, и эта близость с каждой минутой всё больше сводила с ума. К чему такая любовь, если она причиняет столько боли, лишая возможности быть вместе с любимым? Чем веселее становилось на сцене, тем тяжелее делалось на душе княжны, и, не дождавшись антракта, она склонилась к принцессе:       — Ваше высочество, позвольте узнать, как подготовили покои, в которых вы будете отдыхать в антракте.       — Конечно, Натали, — не оборачиваясь, ответила Мария и звонко расхохоталась над очередной шуткой.       Быстро поднявшись, Натали вышла из ложи и остановилась, раскрыв веер. Ей было душно, в груди разливалась тяжесть, а перед глазами всё кружилось. В коридоре было тихо и прохладно, и, быстро придя в себя, она пошла к отведённым принцессе комнатам, смежным с императорскими. Здесь уже был накрыт стол, охлаждалось шампанское, благоухали цветы в высоких напольных вазах. Натали, отметив, что всё на своих местах, устало опустилась в одно из кресел, бросая взгляд на напольные часы, — до антракта оставалось чуть более, чем четверть часа. Возвращаться обратно не хотелось, напротив, сегодня Натали овладела странная меланхолия, заставлявшая мечтать о тишине и покое вдали от дворца.       Несколько летних дней, напоенных любовью и нежностью, жгли сердце острой болью, и она чувствовала, что задыхается во дворце. Устало прикрыв глаза, она откинулась на спинку кресла, ощущая себя невероятно одинокой и разбитой. Отчего нельзя подготовить сердце к неминуемым разочарованиям, ведь, сколько ни думай о них, сколько ни представляй, как будешь их преодолевать, но только столкнувшись лицом к лицу удаётся понять, насколько этот крест по силам. Прерывисто вздохнув, Натали услышала очередной взрыв смеха из зала и открыла глаза. Право слово, что-то она расклеилась. И отчего?       Нервно улыбнувшись, Натали поднялась и подошла к зеркалу, разглядывая молодую особу в вечернем туалете тёмно-синего цвета. Тонкое ожерелье из сапфиров и брильянтов мягко переливалось, серьги вспыхивали звёздами при каждом повороте головы, а искусно завитые локоны мягко пружинили. Она была молода, красива и любима, так отчего весь этот сплин? Грустно улыбнувшись, Натали вздёрнула подбородок, и вдруг замерла, глядя на дверь, которая открылась за её спиной.       — Натали, — прошелестело еле слышно, и в следующую секунду Александр преодолел разделявшее их пространство, останавливаясь за её спиной и ловя в отражении её взгляд, вспыхнувший тревогой.       — Александр, признаться, я не думала, что смогу увидеть вас… — начала было она, не уверенная, что никто не зайдёт следом. Но он, разгоняя все её сомнения, с тихим вздохом припал к её обнажённому плечу, покрывая его обжигающими поцелуями, поднимаясь выше, к шее.       — Наташа, — прошептал он, прикрыв глаза, глубоко вдыхая нежный, тонкий аромат духов, смешавшихся с её запахом. Тем, что преследовал его повсюду, лишая покоя. Но Натали всё ещё была напряжена, боясь, что дверь вот-вот распахнётся, и появится принцесса Мария.       — За дверью стоит Орлов, — хрипло проговорил Александр, разгадав её сомнения. — Он постучит, когда закончится первый акт.       И только тогда она позволила себе расслабиться, с блаженным вздохом откидываясь на его спину. Его руки обвили её талию, и она накрыла их своими, жалея, что перчатки не дают почувствовать жар его кожи.       — Я так скучал по тебе. — Александр, казалось, не мог заставить себя оторваться от неё, целуя скулу, висок, вновь возвращаясь к шее, мочке уха…       — Это невыносимо, Саша, — жалобно выдохнула Натали, и тут же прикусила язык, — давала же себе зарок не жаловаться! Но он с грустью ответил:       — Я знаю, жизнь моя. Знаю. Но прошу тебя, наберись терпения. Я уверен, что скоро у нас появится больше времени. И я смогу, наконец, прижать тебя к себе, вновь делая своей…       Он развернул её, нежно приподнял подбородок и, наконец, коснулся губ, вкладывая в поцелуй всю тоску, всю боль сердца, разрывавшегося от разлуки. Натали положила руки на его плечи, боясь зацепить перчатку о жёсткие украшения аксельбанта.       — Люблю тебя, — прошептала она, отрываясь на миг, чтобы вздохнуть, — невозможно люблю тебя.       — Родная. — Александр с сожалением оторвался от её губ, обнял, осторожно поглаживая по спине. — Ещё минута, и я увезу тебя отсюда, наплевав на всех вокруг.       — Это было бы прекрасно, — улыбнулась Натали. — Жаль, что невыполнимо.       — Я так хочу прийти к тебе сегодня, — с мукой в голосе проговорил Александр. Натали в смятении подняла на него глаза. Конечно, она мечтала, чтобы он навещал её, но к чему приведут их ночные рандеву? Не к быстрому ли разоблачению? Хотя о каком разоблачении может идти речь, если всё, что между ними происходит, ограничивается взглядами, полными тоски?       — Это слишком опасно. — Губы не слушались, а сердце выбивало бешенный ритм где-то в горле.       — По возвращении во дворец у меня был разговор с императором, — медленно проговорил Александр, чувствуя, как Натали напряглась в его руках. — Нет, он не просил меня немедля прекратить нашу связь, — улыбнулся он, — но сказал, что прежде, чем у меня появится наследник, я должен забыть о велениях своего сердца.       Натали опустила глаза, вспоминая, сколь часто приходил цесаревич к принцессе, когда она оставалась на ночное дежурство в её покоях. Как часто она провожала его взглядом, с болью видя, как закрывается за ним дверь.       — Мне так же тяжело, как и тебе, поверь, — с болью в голосе сказал Александр. — Но это — мой долг, и я не могу им пренебречь.       — Поверь, я прекрасно это понимаю. — Натали прижалась щекой к его груди, ловя в зеркале свой взгляд. — Я ничего от тебя не требую и буду рядом, пока нужна тебе. Пока… — она вздохнула, прикусив губу, стараясь сдержать рвущиеся из груди слёзы. Александр сжал её крепче, коротко вздохнул, потом осторожно отстранил и грустно улыбнулся:       — Я люблю тебя, просто помни об этом.       Короткий стук в дверь, раздавшийся через пять минут, заставил их нехотя оторваться друг от друга. В последний раз сжав её руки в своих, Александр поспешно вышел, а Натали вновь вернулась к зеркалу, думая, как много может изменить в облике короткая встреча с любимым.