Мне не жаль...

                    Безрассудство, свойственное любви, часто заставляет терять голову, но Натали и Александр старались держать себя в руках настолько, насколько это вообще может быть возможно, когда страсть лишает разума, заставляя сердце трепетать при одном только звуке голоса, а тело — вспыхивать жаром, стоит приблизиться хотя бы на несколько шагов. Страх разоблачения постепенно отступал, а огонь бушевал в груди, сжигая все доводы благоразумия.       Пост погрузил Зимний дворец в тишину, хотя по вечерам в гостиных собиралось общество, предаваясь привычным развлечениям, но без танцев, излишне громкого смеха и азартных игр: в карты играли, но не на деньги. Принцесса Мария впала в уныние, совсем ей несвойственное. Она то приглядывалась к Натали, пытаясь отыскать следы любовной тоски на её лице, то принималась придирчиво смотреть на мужа, замирая от страха, что увидит в его взгляде то, что заставило кровоточить сердце на последнем балу. Но всё было ровно, спокойно, и Натали по-прежнему улыбалась отрешённой улыбкой, не ловя глазами Александра, и он, заходя к жене, никоим образом не выделял её среди остальных. И всё же на душе было тяжело, тревога подтачивала сердце, а беспричинные слёзы доводили до отчаяния.       — Вам необходимо показаться врачу, — заметила императрица в один из вечеров, наблюдая, как Мария вот уже несколько минут смотрит невидящим взглядом в одну точку, прикусив губу. На лбу принцессы выступили бисеринки пота, а лицо сравнялось белизной с фарфором чайного сервиза на столе.       — Вы думаете? — вымученно улыбнулась Мария. Её глаза, и без того огромные, казалось, заняли пол лица, и вдруг, коротко вздохнув, она обмякла, уронив голову на грудь.       — О, Господи! Мари! Срочно соли! — всполошилась императрица. И пока Дашкова протягивала флакончик, фон Круг выскочила в коридор с приказом немедля привести мсье Вилье.       К утру дворец облетела счастливая весть — принцесса Мария в положении. Праздник решено было перенести на Рождество, а пока Александр, с сияющей улыбкой, сидел у её постели и не выпускал её ладонь, то и дело приникая к ней губами.       — Вы даже не представляете, насколько осчастливили меня, — говорил он снова и снова, и сам не знал, чему рад больше: появлению будущего наследника или же тому, что беременность Марии наконец позволяла считать свой долг перед ней временно выполненным и можно было перестать разрывать сердце той, кого любит больше жизни. Александру сложно было представить себя отцом, и будущий ребёнок представлялся чем-то неведомым, абстрактным словом «наследник». А Натали была рядом, настоящая, живая, любимая. И только это сейчас было важно, и он имел в себе силы признать это, хотя внутри всё переворачивалось из-за собственного эгоизма и холодности к семье, которая могла бы стать для него всем, но так и осталась красивой картинкой для окружающих, не затронув сердца. И Александр понимал, что не может ничего изменить. И не хочет.       Первый месяц после счастливой новости проходил для принцессы тяжело, и как бы ни отгораживался Александр от чувств к жене, не мог не сидеть рядом с ней, пока не заснёт, не мог не утешать, видя её слёзы, не мог не переживать, когда она за весь день не могла съесть и кусочка. И Натали всегда была рядом, искренне беспокоясь за принцессу, утешая, поддерживая и вместе мечтая о том времени, когда малыш появится на свет.       — Если это будет сын, — счастливо вздохнула одним январским утром Мария, когда прошёл очередной приступ дурноты, — я бы хотела назвать его Константин. Это сильное имя. Красивое.       — Очень красивое имя, — улыбнулась Натали, подумав, что своего сына непременно назвала бы Александром. Питьё Агафьи помогало, но мысли о будущем после вести о беременности всё чаще тревожили, заставляя задуматься. Что ждало её впереди? Сколько ещё продлится её счастье? Изменится ли Александр к ней с рождением наследника? Страх выпивал досуха, заставляя лежать без сна ночами. А что, если она забеременеет? Что будет тогда с ней? С ребёнком? Что скажут брат и родители?       Они были вместе полгода, но за эти полгода всё, что досталось — считанные встречи наедине, миллион взглядов и мириады вздохов. И с каждым днём эта оторванность только сильнее разжигала пламя страсти.       — Натали. — Александр нагнал её в коридоре, с книгой, которую Натали собиралась вернуть на место — в дворцовую библиотеку. — Я хотел спросить, как принцесса. — Он оглянулся и, убедившись, что в коридоре они одни, схватил её за руку, увлекая в распахнутую дверь просторного салона. Здесь горело лишь несколько свечей — остальные зажигались, если была необходимость. Полоса света легла на пол и тут же погасла, когда Александр толкнул Натали к двери, захлопывая её. Она хотела было что-то сказать, но его губы, горячие, ищущие, заставили мигом забыть обо всём, кроме желания прижаться к нему всем телом, запуская руки в его волосы. Звуки поцелуев, тяжёлое дыхание, шорох одежды — комната ожила, задышала, наполнилась страстью. Александр обнимал её крепко, лихорадочно скользя по спине, плечам, рукам, словно хотел обнять всю и сразу. И Натали отвечала с не меньшим жаром, отчаянно желая коснуться его, жалея, что наглухо застёгнутый мундир не позволяет этого сделать.       — Саша, — прошептала она, задыхаясь, — подожди. Остановись. Кто-то может зайти, и мы…       — Не зайдут, — полустоном-полувыдохом откликнулся Александр, безостановочно целуя её грудь, выступающую из скромного декольте.       — Может, дверь можно хотя бы закрыть?.. — Натали чувствовала, что теряет себя, теряет разум, поддаваясь сокрушительному напору его страсти, но последние остатки благоразумия заставили упереть руки в его грудь, решительно отодвигая и заставляя посмотреть на себя. И он смотрел, так смотрел, что ради одного взгляда она готова была отправиться в самое пекло, забыв обо всём. Голубые глаза потемнели и в полумраке салона казались чёрными, а с губ срывалось тяжёлое, прерывистое дыхание.       — Наташа, — умоляюще протянул он, вновь потянувшись к её губам, и она вновь поддалась, отвечая, но стоило его губам вновь пуститься в путь по шее, как Натали решительно оттолкнула его, тяжело дыша.       — Ты знаешь, что сейчас мы можем перейти все грани дозволенного, — срывающимся голосом проговорила она. — Один неверный шаг — и мы оба рухнем в бездну, из которой уже не выберемся.       — Я давно уже там. — Александр притянул её к себе одной рукой, а второй оперся о дверь, словно пытаясь создать ещё одну преграду для того, кто мог бы сюда заглянуть. Но слова Натали оказали своё воздействие, опуская с небес на землю, постепенно гася пламя страсти. Он глубоко вздохнул, коснулся её лба своим и хрипло прошептал: — Что ты со мной делаешь?..       — Просто люблю, — ответила Натали, с облегчением улыбнувшись. В голове билась отчаянная мысль, что она почти поддалась, почти позволила то, что безвозвратно сокрушило бы самоё её, то в ней, что Натали считала нерушимым, неприкосновенным. Одно дело — любить его, отдавать себя за закрытыми дверьми, зная, что ни одни глаза не увидят, ни одни уши не услышат. И совсем другое — салон, за дверьми которого постоянно кто-то проходит, где любой обитатель дворца может стать невольным свидетелем их страсти…       — Ты — невероятная, — улыбнулся в ответ Александр, коротко целуя и отступая на шаг. — Ты даже не представляешь, какую силу имеешь передо мной.       — Я не хочу этой силы, — просто ответила Натали. — Всё, что я хочу — любить тебя. — Она быстро подняла с пола книгу, которая упала, стоило им переступить порог.       Александр сверкнул глазами и кивнул на неё.       — Помнишь, как я учил тебя изображать влюблённых?       — Эту книгу просто необходимо поднять, — хитро улыбнулась Натали, легко роняя её и приседая. Александр опустился на одно колено, и их руки соприкоснулись, и именно в этот момент дверь широко распахнулась, и на пороге появился Николай Павлович. Он замер, скрипнув зубами, пока застигнутые врасплох влюблённые поднимались. Натали осторожно забрала книгу у Александра и присела.       — Ваше величество.       — Кажется, наши встречи в подобных ситуациях входят в традицию, — холодно процедил император, наблюдая, как заливается краской лицо княжны.       — Отец, — начал было Александр, но Николай Павлович так красноречиво посмотрел на сына, что тот замолк на полуслове.       — Вы можете идти, княжна, — не глядя в её сторону, сказал его величество, и Натали юркнула за дверь, прикрыв её, прижимая книгу к груди. При мысли о том, свидетелем чего мог бы стать император, приди он на несколько минут раньше, в глазах темнело, а сердце всё ещё колотилось так сильно, словно хотело выскочить из груди.       — Это не то, что ты подумал, — быстро проговорил Александр, стоило закрыться двери за Натали.       — Ну, конечно, — саркастично бросил Николай Павлович. — Вы зашли сюда, чтобы почитать, я полагаю?       — Именно, — кивнул цесаревич, и сам отлично понимая, насколько смешно выглядят его попытки оправдаться.       — А полумрак, я думаю, отлично способствует совместному чтению? — Император склонил голову набок, потом вздохнул, укоризненно покачав головой. — Как же легко вы теряете голову, уму непостижимо!       Александр молчал, понимая, что любые возражения здесь бессмысленны. Опустив голову, он уставился на носки своих туфель, отстранённо подумав, что они слегка запылились.       — Я с тобой разговариваю, между прочим! — прогремел Николай Павлович, который переходил на «ты» только в моменты крайнего раздражения или волнения. — Ты хотя бы понимаешь, чем может обернуться для принцессы новость, которую разнесут по дворцу в считанные минуты? Ты хочешь послужить виновником тому, что она не выносит твоего ребёнка?! Мальчишка!       — Между нами ничего не было, — сквозь зубы проговорил Александр, злясь уже на сам факт того, что приходится говорить это отцу.       — Возможно, что сейчас и не было, — покладисто согласился император, постепенно остывая. — Но могло бы быть, не отрицай! Только слепой не заметил бы этих, — он помахал в воздухе рукой, подбирая слово, — амуров, парящих над вашими головами.       — Впредь я буду более осторожен, — нехотя проговорил Александр, чувствуя, как пылают его уши. Словно в детстве, когда отец отчитывал за невыученный урок, после того как к нему приходил жаловаться учитель. Но сейчас последствия могли быть куда более разрушительны, чем запрет на уроки фехтования или езду верхом.       — Вы уже обещали это, — с укоризной напомнил император, гнев которого совершенно утих. — И как долго прикажешь мне быть ангелом-хранителем вашей тайны? Заметьте, я ничего не говорю о ваших встречах в, — тут он хмыкнул, — спальне. Но за её пределами будьте так любезны умерить свой пыл!       — Поверьте, этот урок я усвоил, — дёрнул уголком губ Александр. — Я могу идти?       — Ступайте, — бросил Николай Павлович, но тут же остановил его: — Это моё последнее предупреждение, прошу помнить об этом.       Коротко кивнув, цесаревич вышел, а император закатил глаза к потолку: как же сложна роль родителя, и как сложна роль императора! И как ему удаётся сочетать в себе безграничное терпение и милосердие? Вздохнув, он заложил руки за спину и медленно покинул салон.       Гуляния по поводу беременности принцессы Марии волной прокатились по всему Петербургу, стоило отгреметь звону благовеста по случаю Рождества. Простой народ радовался вместе со знатью, в Потешном городке, построенном по этому случаю, веселились толпы народа, поглощая печатные пряники и леденцы, пироги и ватрушки, запивая всё водкой, сбитнем и медовухой. Скоморохи потешали детей и девушек, цыгане привели медведя, а баяны и гитары не умолкали ни на минуту.       И каждый во дворце отчаянно хотел посетить народные гуляния, ведь даже император с императрицей не обошли их стороной, выехав из дворца, чтобы раздать памятные монеты. Но принцесса могла лишь мечтать об этом, ведь с каждым днём её состояние лишь ухудшалось, её мутило, казалось, от всех запахов в мире, она побледнела, осунулась и целыми днями лежала, держа в руках соли.       — Вы не должны сидеть со мной, когда весь двор на гуляниях, — в который раз повторила Мария слабым дрожащим голосом.        — Именно это мы и должны делать, — предостерегающе посмотрела на встрепенувшихся фрейлин Натали. И тут же обратила свой взор на принцессу, потянулась к ней, убирая прядь волос, прилипшую ко лбу. — Скоро недомогание пройдёт, и вы сможете вновь наслаждаться всеми прелестями этой жизни, Мари.       — Но медведя на площади уже не будет, — тоскливо прошептала Дашкова, невольно обратив свой взгляд к окну.       Натали укоризненно склонила голову, но промолчала. Хотела ли она посетить гуляния? Ответ был очевиден: без Александра — нет. Но после случая с императором она даже поднимать глаза на него боялась в присутствии других людей, не то чтобы подойти и заговорить, предложив поехать на площадь. А ведь ещё полтора года назад она, быть может, так и сделала бы, не видя ничего зазорного в том, чтобы проехать вместе с другом. А теперь… Она невольно покосилась на принцессу, прикрывшую глаза и, кажется, задремавшую. Отчего в её сердце, ранее протестующем против любого рода лжи, так легко теперь уживались предательство и обман? Вкус любви слишком горчил, когда Натали проводила время с Марией, и был опьяняюще сладок с её мужем. Господи, да за что же ей это?! Натали прикрыла глаза, вознеся короткую, но пламенную молитву с просьбой помочь, разрешить всё, рассудить и подарить смирение с судьбой.       Открывшая в это время глаза Мария внимательно следила за смятением на лице княжны, силясь угадать его причину. Сейчас она особенно нуждалась в верной подруге, но пока подозрение разъедало душу, ни о каком спокойствии не могло идти и речи.       — А знаете, Натали, — медленно проговорила она, — я хочу написать письмо к Александру.       — Конечно, — улыбнулась Натали, выныривая из безрадостных мыслей. И снова эгоистичное чувство радости озарило сердце: он будет читать письмо, написанное её рукой, и думать о ней… Натали вмиг ужаснулась этой мысли, испуганно посмотрела на Марию, словно она смогла прочесть потаённое, то, что ядом выжигало всё светлое в душе. Но принцесса в этот миг обернулась к фон Круг, прося принести письменные приборы. Несколько строк написанные летящим почерком быстро заполнили листок, Натали присыпала их и вопросительно посмотрела на принцессу.       — Его высочество сейчас в Сенате, — вздохнула Мария. — Отнесите ему письмо, Натали, пусть он прочтёт его, когда вернётся. Пусть навестит меня, ведь, видит Бог, я так в нём нуждаюсь!       Без Александра дворец пустел, становясь унылым и тусклым, и Натали не уставала удивляться этой перемене в бездушном камне. А может, у него тоже была душа, он впитывал в себя любовь, хранил секреты и тайны, радовался и огорчался? С задумчивой улыбкой княжна дошла до знакомых дверей, и сердце привычно встрепенулось. Она вошла в кабинет, невольно бросив взгляд на двери, ведущие в спальню, и положила письмо на стол, вспоминая, как когда-то, в совершенно другой жизни, уже оставляла цесаревичу записки от принцессы. И именно они запустили тот разрушительный механизм, который толкнул Натали в объятия Александра… Глубоко вздохнув, она собралась было выходить, но в дверях столкнулась с графом Орловым.       — Княжна. — Дмитрий склонил голову, не спеша посторониться. — Не ждал вас увидеть здесь, ведь его высочество…       — В Сенате, я знаю, — ответила Натали. — Я принесла письмо от принцессы Марии.       — Как самочувствие её высочества? — Орлов не понимал, к чему удерживает княжну, но хотел продлить мгновения рядом с ней, насладиться её голосом и тем, как досадливо она прикусывает губу, отводя взгляд.       — Скоро станет лучше. — Натали повернулась к окну. — Она жалеет, что не может принять участие в гуляниях.       — А вы? — спросил граф. — Вы хотели бы там быть?       — Не думаю, что мне было бы это интересно.       В голову Орлова пришла безумная мысль. Безрассудная, она зажгла надежду, заставив предложить:       — А хотите, мы съездим к Сенату?       Брови Натали приподнялись, всем своим видом она выражала такое удивление, что Дмитрий поспешил объяснить:       — Мы можем отправиться на гуляния, так будет это звучать для всех, а после дождаться цесаревича у дверей Сената.       — И как вы представляете, я туда попаду? — прохладно спросила Натали.       — Я сам найду цесаревича, а вы будете ждать в санях.       — Посреди Петербурга, ехать вместе с Александром Николаевичем… — с сомнением протянула княжна, чувствуя, что, невзирая на все сомнения, видеть его вне дворца, вновь, хотя бы ненадолго, почувствовать ту толику свободы, что была у них ранее… Орлов легко читал её, как открытую книгу, угадывая и страхи, и желание увидеть возлюбленного. Мысль о том, что она поедет с ним, лишь бы увидеть другого, неприятно царапнула, но жажда быть рядом чуть дольше, чем обычно, заставила умолкнуть непривычную тоску.       — Соглашайтесь, княжна! — с жаром заговорил Дмитрий, видя, что сомнения в ней начинают побеждать. — Мы возьмём карету, улицы Петербурга достаточно расчищены. Вы немного развеетесь, разве это плохо? В последнее время вы так бледны и печальны…       Он осёкся, испугавшись, что сказал слишком много, ведь Натали могла уточнить: откуда граф так осведомлён о её самочувствии, и тем самым то, что он не сводит с неё глаз каждую свободную минуту, навело бы на мысли о чувствах, в которых он сам ещё не готов был себе признаться. Но княжне было не до него и полутонов его речи. Её глаза вспыхнули неземным внутренним светом, озарив лицо, и она несмело улыбнулась.       — Вы и правда готовы пойти на это?       — Разве вы не позволили быть вашим другом?        — Вы — не друг! Вы — ангел! — воскликнула Натали и вдруг протянула руку, сжимая его ладонь в своей. — Спасибо вам, Дмитрий Григорьевич! Огромное спасибо!       — Тогда, раз мы друзья, — проговорил он, стараясь не думать о волне тепла, накрывшей с головой от её касания, — прошу, называйте меня просто Дмитрий.       — Только если вы будете звать меня Натали. — Она нахмурилась. — Но прежде мне надо отпроситься у принцессы, а ведь я сама только полчаса назад говорила фрейлинам, что мы должны находиться подле неё и никуда не уходить… Это будет выглядеть некрасиво с моей стороны.       — А если я сам отпрошу вас у принцессы Марии? Сможет ли она меня принять?       — Помилуйте! — Натали посмотрела на него. — Вы ведь понимаете, что подобное приглашение запишет вас в мои поклонники!       — Пусть! — Орлов улыбнулся широкой мальчишеской улыбкой, и в стальных глазах сверкнули яркие искры. — Эту жертву я готов принести ради вас.       — Ох, Дмитрий, — укоризненно покачала головой Натали. — Не думала, что в вас живёт такой романтик!       — Мы все полны сюрпризов, Натали, — вздохнул граф, посторонившись. — Я зайду к принцессе через несколько минут, чтобы никто не догадался, будто мы сговорились.       — Спасибо вам! — прошептала одними губами Натали и исчезла. А он проводил её взглядом, продолжая улыбаться, думая лишь о том, как прекрасно в её устах звучало его имя.       Натали вернулась к принцессе, стараясь ничем не выдать своего волнения, хотя от каждого шороха в коридоре готова была подпрыгнуть на месте. Если получится, если они действительно смогут встретиться на эти несколько часов…       — К вам граф Орлов, ваше высочество, — появился у дверей камергер, ожидая ответа.       — Граф Орлов? — удивилась Мария, приподнимаясь на подушках. Она полулежала на диване, но поспешила сесть, кивая: — Пусть войдёт.       От принцессы не укрылось, как встрепенулась Натали, как вспыхнули её щёки, и хитрая улыбка озарила её лицо. Неужели у княжны и графа назревает роман? Это было бы так чудесно, что даже недомогание на миг отступило, возвращая краски лицу.       — Ваше высочество, — склонил голову Орлов и повернулся к фрейлинам: — Дамы.       — Вы хотели видеть меня, — медленно проговорила Мария, заметив, каким взглядом обжёг Натали граф и всё более утверждая в своих догадках.       — Я хотел справиться о вашем самочувствии, ваше высочество, — начал Дмитрий. — Его высочество, покидая дворец, наказал узнать, как вы.       — Спасибо, — улыбнулась принцесса. — Сейчас уже гораздо лучше. Его высочество не сказал, когда вернётся?       — Вероятнее всего, сегодня придётся задержаться, — сокрушённо покачал головой Орлов. — После Сената он собирался заехать в один из своих полков, там собирались поздравить цесаревича с радостной вестью.       — Вы хотели сказать что-то ещё? — спросила Мария, видя, что граф не спешит откланяться.       — Да. — Орлов, вскинув подбородок, решительно произнёс: — Я хотел просить вас позволить мне похитить княжну Репнину. Она упорствует в своём желании не покидать вас, а мы так хотели посмотреть на гуляния…       — Это правда? — Мария не смогла сдержать широкой улыбки, обернувшись к Натали, а Дашкова и фон Круг сдавленно ахнули, склоняясь друг к другу и шепотом обсуждая новость.       — Я уже сказала графу, что не могу оставить вас, когда вы так больны, — проговорила Натали через силу, боясь поднять на подругу глаза.       — Глупости! — фыркнула принцесса. — Я отпускаю тебя, и не смей возвращаться рано! Слышишь, Натали? До завтрашнего утра не хочу тебя видеть!       — Ваше высочество!.. — запротестовала, было, Натали, бросая быстрый взгляд на хихикающих фрейлин.       — Не хочу слушать никаких отговорок! — решительно проговорила Мария. — Иди же, Натали! Граф не будет долго ждать! Правда же, Дмитрий Григорьевич? — Она хитро посмотрела на Орлова, и тот ответил улыбкой.       — Тогда, с вашего разрешения. — Натали поднялась, чувствуя, как дрожат ноги: от предвкушения ли, или от сознания собственной ничтожности?       — Счастливо тебе повеселиться! — пожелала принцесса вслед.