Грех.

      Примерно когда к Шоичи возвращаются воспоминания, у Бьякурана появляется привычка задавать ему странный вопрос.       Каждый раз, когда они остаются одни, Джессо смотрит ему прямо в глаза и спрашивает со странной серьёзностью – "Будешь моим грехом?".       Шоичи никогда не отвечает.       Сначала он не понимает, что происходит, и откровенно теряется.       Пытается найти какие-то объяснения во всех тех вселенных, кусочки которых успел увидеть в детстве, но лишь теряется ещё больше, на сей раз – в собственной голове.       А потом, разобравшись с грузом забытых-стёртых-несуществующих обрывков, наполняющих теперь его память, давящих на его совесть, заставляющих его смотреть каждый день с ненавистью на собственное отражение, понимает.       Понимает, что на самом деле спрашивает его дорогой друг.       И – не может ему ответить.       Потому что его ответ – затерян в сотне тысяч иных реальностей. Его ответ – растоптан миллиардами солдат из тысячи армий, неизменно носящих такой родной белый. Его ответ – разорван выбором между личным уютным счастьем и судьбой целого мира.       Его ответ – "Нет", которое он не может из себя выдавить, как бы ни старался, как бы ни ненавидел себя за это, как бы ни проклинал свою слабость.       Они отдаляются.       Ириэ ничего не может с этим поделать – или так он продолжает себе говорить, отправляя назад очередной букет.       Скоро его планы пора будет приводить в действие, и места для сожалений не останется. Скоро он не сможет не то что в глаза себе смотреть, в зеркало глянуть без гримассы. Но пока...       Но пока – он продолжает периодически заглядывать к своему боссу. Проводить с ним время, в беседах или в молчании. Не может отпустить, зная, что не имеет права держать.       Это не он грех. Это Бьякуран. Самый большой его грех, и самый страшный.       Потому что, несмотря на все преступления, совершённые этим человеком во всех мирах, он не может перестать его любить.       Потому что, несмотря на всю свою любовь, он не может этого человека, доверяющего ему так, не предать.       Потому что, хоть руки его и останутся чисты, душа Ириэ уже давным-давно запятнана угольно-чёрным, и ей гореть, гореть, гореть в Аду, который он сам для себя создаёт.       Встречая Бьякурана в, как потом окажется, последний раз, он, наконец, решается, и отвечает на его вопрос.        – Будешь моим грехом, Шо-тян?        – Нет, Бьякуран-сан, не буду. Это Вы – мой грех.