Ты сразил меня астрофизикой

— Клуни, чувак, у нас нет на это времени, — сказал Морган, когда собака, вибрируя от восторга, метнулась за еще одним чарующим запахом. Бедняга был отчаянно счастлив выбраться наружу, и Морган не мог его винить, несмотря на то, что с нетерпением ждал, когда пес сделает все свои дела, и они вернутся домой. Большую часть дня Морган игнорировал все, включая Клуни, одержимо вылизывая свою квартиру для сегодняшнего свидания. Клуни был удивительно терпелив с ним — он сидел на диване и с ласковым собачьим любопытством наблюдал, как Морган переживал то, что со стороны, вероятно, больше всего напоминало психическое расстройство. Конечно, то, что собаке обычно не разрешалось запрыгивать на диван, если тот не был застлан дрянным, но любимым ею покрывалом, могло иметь какое-то отношение к тому, что пес сидел тише воды, ниже травы, но все же... Только скулеж Клуни у двери удерживал Моргана от третьего по счету перекладывания журналов на столике. Бедняга едва не скрещивал лапы к тому моменту, как Морган вспомнил, что вечером еще не выгуливал его, и все же эта привереда продолжала выбирать себе место получше для своих дел. — Ну правда, — снова позвал Морган, нажав на кнопку выдвижения поводка, чтобы не дать Клуни рвануть за очередным, по-видимому, крайне увлекательным предметом. — Мы должны вернуться раньше Рида! Морган едва заметил темную фигуру, бросив взгляд в сторону скамейки под мерцающим уличным светом, поскольку пытался удержать Клуни. Тот снова резко сменил направление, и от неожиданности Морган выпустил поводок. Рид развернулся и замер, очевидно, готовясь к тому, что обещало стать сногсшибательной катастрофой. Это очень напоминало момент крушения поезда — казалось, происходящее перешло в режим замедленной съемки, включая самого Моргана, мчащегося за своей непослушной псиной. — Клуни! — отчаянно закричал он, зная, что это бессмысленно. Конечно, Клуни уже приготовился прижать свои лапы к худосочной груди Рида, и Морган так и видел, как оба неуклюже валятся на землю и в конечном итоге Рид получает сотрясение мозга, которое поставит крест больше, чем на половине его планов на вечер. Но вместо предполагаемой катастрофы он увидел, как Рид сумел схватить Клуни за передние лапы и отвести его назад на несколько шагов, а потом резко усадить на землю. Собака села, свесив язык и неистово виляя хвостом. — Ладно, — осторожно сказал Морган, замедляясь, чтобы подобрать с земли ручку поводка. — Это было круто. Где ты этому научился, чудо-мальчик? — В детстве я пару лет проработал в приюте для животных, чтобы было немного карманных денег, — пренебрежительно ответил Рид, похлопывая по голове впавшего в экстаз Клуни. Морган точно приревновал бы к своей собственной собаке, не получи он столь милую, приветливую улыбку, пускай и обращенную к ним обоим. — Я думал, ты не в фаворе у собак? — сказал Морган, не слишком понимая, что болтает, поскольку изо всех сил пытался не дать присутствию Рида подавить его. — Эффект Рида? — лукаво улыбнулся тот и повернулся за книгой, которую читал, сидя на скамейке. — Гидеон превратил это в своего рода тест для подозреваемых. Как те реагировали на того, кто плохо ладил с животными. Гидеона вообще по большей части сложно понять, — он запихнул книгу в сумку. — Кроме того, я прекрасно лажу с большинством детей, — продолжил он чуть искреннее улыбаясь. — Большинством? — уточнил Морган, и его глаза искрились весельем. — Я не в восторге от орущего ужаса с липкими руками или от детей с намеренно скудным словарным запасом, потому что их родители считают это «милашеством». Морган усмехнулся, а Рид тихо улыбнулся. Они побрели обратно в том направлении, откуда пришли Морган с Клуни. — Как насчет неугомонной мохнатой занозы в заднице, которая абсолютно не умеет себя вести? — поинтересовался Морган, кивая в сторону пса, бежавшего впереди них. Клуни ответил ему самой широкой собачьей ухмылкой — нелепый язык все еще болтался из стороны в сторону, пес тяжело дышал, исследуя одно из деревьев. — Познакомившись с ним всего пару секунд назад, невозможно составить какое-то мнение, но он кажется вполне показательным для своей породы. Боксеры известны бьющей через край энергией и любовью к людям и играм. — Слышал? — спросил Морган Клуни. Собака слегка наклонила голову, словно хотела лучше расслышать его, но не приближалась. — Ты показателен для своей породы. Рид весело фыркнул от очевидного равнодушия Клуни к этому заявлению, поскольку собака продолжила обнюхивая все и вся. — Известно ли тебе, что они занимают восьмое место по популярности породы по версии Американского клуба собаководства? — Нет, — сказал Морган, забавно махнув головой. — И хотя мне не стоит об этом спрашивать, но из какого правительственного отчета ты выудил эту пикантную информацию? — Вообще-то, — начал Рид, слегка покраснев, — я узнал это на национальной выставке собак. Знаешь, той, что идет после парада на День Благодарения? Никогда не пропускал ее. Мы с мамой всегда ходили на нее вместо футбольного матча. — Логично, — протянул Морган. — Ты и правда не кажешься мне любителем спорта. — Эй, я не против организованных видов спорта, — возмутился Рид. — Спорт является неотъемлемой частью американского сознания. Способствует командному духу, чувству солидарности и потенциально предоставляет шанс молодым вероятным бунтарям немного отработать сдержанную агрессию социально приемлемым способом. Насколько мог судить Морган, они коснулись больной темы. — Интересно, — сухо произнес он. — Ты всегда рассуждаешь в таком радужном свете о том, против чего не возражаешь? Я интересуюсь как один из представителей потенциальных бунтарей, только и всего. — Я и правда плох в этом, — пробормотал Рид. — Пожалуйста, заткни меня. Морган засмеялся и не обиделся. — В чем ты плох, красавчик? — поинтересовался он с дразнящей усмешкой. — В нормальном человеческом общении? Рид неловко пожал плечами, наклонил голову и попытался спрятаться за завесой волос, судорожно вцепившись в ремень своей сумки. — В разговоре с кем-то, кто мне очень нравится, — тихо ответил он. Морган почувствовал, как от этих невинных слов у него перехватило дыхание. «Не трахай его на улице, не трахай его на улице, не трахай его на улице» — убеждал Морган самого себя. Вслух же выдавил: — Существует ли где-то руководство, в котором написано, на какие именно кнопки во мне нужно нажимать? Рид, доказав свою гениальность, в которой Морган и так не сомневался, лукавить не стал. Он продолжал крепко сжимать ремень, но голос его звучал легко и слегка застенчиво: — Вероятно, но я точно не знаю. Кажется, все, что от меня требуется — это быть собой и каким-то образом я получаю награду. — Ждешь награды за то, что я возбудился в парке, красавчик? — прорычал Морган. — На днях на работе для меня это обернулось неплохим результатом, — парировал Рид. Моргану было что на это ответить, но им все равно требовалось вернуться к нему домой и поужинать, прежде чем он сможет разложить Рида и насытиться им. Хотя с такими темпами ужин вполне может состояться позже, чем планировался. Прошло почти две недели с того дивного дня, когда они, наконец, перестали танцевать друг вокруг друга — или, точнее, Рид устроил ему засаду в каморке. А что? Это было его воспоминание, и он мог вертеть его по своему вкусу. Но на следующий же после восхитительной ночи день, полный наслаждения, смеха и дрянного фаст-фуда, они проснулись на диване — что совсем не оценила спина Моргана — от звонка обоих телефонов. Появилось новое дело, над которым они должны были работать еще вчера. Им удалось получить почти все детали в телефонном режиме — от Прентисс Моргану, и почти слово в слово, от Хотча Риду. И вот жизнь шла своим чередом и, вроде бы, совсем без изменений. Единственным доказательством того, что произошедшее не было очередным влажным сном Моргана (пускай и фантастическим), был шарф, который пришлось носить Риду, чтобы скрыть обилие засосов. Факт, от которого Моргану становилось неловко, когда он напоминал себе, что нельзя втайне испытывать от этого такое самодовольство. Он наткнулся на Рида и Гарсию, оживленно обсуждающих достоинства различных способов завязывания шарфа — и что это за фигня такая — «обратный крест»? — но помимо этого все шло, как прежде. Они оба были сосредоточенными и профессиональными, и ничего особо откровенного между ними не происходило, вопреки всем пойманным Морганом взглядам Хотча. На этот раз дело прошло на ура. Команда поймала субъекта почти в рекордно короткие сроки и с победой вернулась домой, заплатив за спасение множества жизней кошмарным недосыпом и невероятной усталостью от смены часовых поясов. Стремительная горячка их первого свидания пропала, и Морган удалил сообщение: «Поужин у меня прмрн в 7?» которое трижды писал Риду на следующий день, прежде чем, наконец, отправил. Затем пришлось держаться и не звонить Гарсии, потому что та принялась бы издеваться над ним из-за того, что он ненавязчиво проверял свой телефон каждые тридцать секунд в ожидании ответа. Он ни в какую не признавал, что внутри у него все сжалось от нервов, и он слегка подпрыгнул, когда телефон тренькнул чудесным ответом Рида: «Что принести с собой?» Морган, почти не удивленный, усмехнулся и покачал головой. Конечно, Рид был сторонником полных предложений и идеальной грамматики в смс. Как же иначе? «Ток себя крсчик ;)» — отправил Морган. И, конечно, через две секунды он получил откровенно шокирующий ответ, хотя как можно было написать настолько эмоциональное сообщение без смайликов, он понятия не имел. «Пожалуйста, скажи, что твоя собака только что сожрала твой телефон, или я пересмотрю свое решение в отношении всего этого». Они провели приятный вечер и большую часть ночи, перебрасываясь кокетливыми сообщениями, пока Морган, наконец, не заснул, сжимая в руке телефон. И уже утром паника вернулась в полном масштабе, и большую часть дня он вел себя как полный псих. Гарсия точно хохотала бы над ним до колик, узри все это. Он умел производить впечатление, был учтивым дамским угодником, очаровашкой, а не томящейся от любви девочкой-подростком, и с какой стати его подсознание вдруг выдает выражения типа «томящийся от любви»? Когда они остановились и Клуни, бросив на них вороватый взгляд, скрылся за кустами, Морган закашлялся и отчаянно попытался сменить тему. — Итак, с чего вдруг ты тусил в парке, хотя мы договорились на встречу не раньше, — Морган глянул на часы, — чем через полчаса? Рид поморщился и уставился на свои руки так, словно видел их впервые. — Эм, ага, что ж, на мой взгляд термин «скоростной транспорт» немного неверный, поскольку редко бывает быстрым, а я из тех, кого ненавидят приглашать на вечеринки, — Морган уставился на него в полном непонимании. Рид поднял голову и выпалил: — Я о том, что всегда прихожу вовремя. — Ты так это говоришь, словно это плохо, — медленно произнес Морган, все еще не понимая, к чему вел Рид. — Просто все время, предшествующее тому, когда я должен где-то оказаться, я невероятно волнуюсь. Например, что будет, если я приеду на две минуты раньше, а так рано меня не ждут, или на три минуты позже, и тогда подумают, что я вообще не приду? — Эм, ничего не будет? — скептически ответил Морган. — Большинство в принципе не замечает разницы в две-три минуты. Рид, нахмурившись, покачал головой, явно не успокоенный. — Намного проще просто приехать заранее и подождать точно указанного времени, — серьезно сказал он. — Иначе я сведу себя с ума. — Потому что тебя там еще нет, — сказал Морган раздраженно, но с нежностью. Хотя ему ли после сегодняшнего бросаться камнями? Нервничать, потому что на тебя свалилось слишком много времени для перепереосмысления всего — внезапно оказалось слишком знакомой ситуацией. И тут его поразила одна мысль. Он медленно повернулся, оставив Клуни, появившегося из кустов, и с ужасом посмотрел на Рида. — Пожалуйста, скажи, что ты не сидел здесь часами, потому что я сказал приехать в семь, — всполошился он. — Ладно, я не сидел здесь часами, потому что ты сказал приехать в семь. — Рид, — резко бросил Морган. — Это правда! — поспешно добавил он. — Я был тут всего пятнадцать минут, пока ты не натравил на меня свою собаку. Морган фыркнул, но не стал защищать себя или собаку. Упомянутый пес теперь то обнюхивал траву рядом с тротуаром, то скакал перед ними, выпендриваясь изо всех сил. — Что ж, я понимаю, почему ты назвал его Клуни, — отчаянно брякнул Рид после примерно двухсот метров в слегка напряженной тишине. — У него такая же выразительная челюсть. — На самом деле, сначала его звали Розмари, — сказал Морган. — Мы долго считали его девочкой, а любимый фильм моей матери все мое детство — «Светлое Рождество». — Розмари Клуни, — рассмеялся Рид. — Мне нравится. — Сара и Дезире явно не были его поклонником, — продолжил Морган, снова выравнивая разговор. — С другой стороны, она заставляла их петь песню «Сестры» на каждом шоу талантов, пока им не исполнилось двенадцать. — А какую песню приходилось петь тебе? — С чего ты взял, что она заставляла меня что-то петь, красавчик? — Кажется, твоя мать не из тех, у кого легко можно сорваться с крючка. Улыбка Рида была заразительной, а в глазах плескалось веселье, и Моргану было плевать, что совсем не так он планировал начало этого вечера, тем более что и одет он был совсем не в то, что выбирал битых два часа. Самое важное — Рид здесь, и он был счастлив, и все было хорошо.