***
Рывком сброшенные со стола бумажки, документы и прочие канцелярские принадлежности разлетелись по кабинету с таким шумом, что и Ёнсан, и Чжухон невольно поёжились. Ким Кибом был не то что в ярости — он готов был прямо сейчас поразбивать головы своим чрезмерно самостоятельным безмозглым подчиненным. Его чуть ли не трясло. — Никчёмные идиоты! Кто позволил этому исчадью ада сбежать?! Кто дал вам право, блять, решать, что делать с заключенным?! — кричал он с надрывом и чуть ли не плевался желчью. — Я спрашиваю ещё раз — кто выпустил мутанта? Ли и Ким переглянулись. — Это была Ёнсан, господин Ким. Кибом стискивал зубы до скрипа, в сто девяносто пятый раз за день пытаясь дозвониться до Марка, а тот, скотина, никак не брал трубку, что выходило из себя ещё больше. Услышав слова Ли, детектив прожёг сумасбродную девицу взглядом. — Какого чёрта? — прошипел он совсем тихо. — Это было его предсмертное желание, сэр. Я… — оправдывалась Ён, как вдруг на неё снова накричали: — Ты хочешь сдохнуть, Ким Ёнсан?! — Господин Ким, клянусь вам, он мёртв! Я лично отравила его и выбросила за городом! Он же тоже человек… — Ты так и не поняла, с кем мы имеем дело? Он не человек, как бы тебе ни пудрили мозги. Ты можешь дать мне гарантию, что его не спас кто-нибудь из его дружков, и он действительно сдох? Я спрашиваю, Ким Ёнсан: можешь?! Ким упала на колени, глубоко и унизительно кланяясь. — Молю, простите, господин Ким! — слёзно просила она, дрожа всем телом. Старший смотрел на неё не просто свысока, а унижая взглядом, опуская без слов до самых низов позора и самопрезрения, покаяния. Он не говорил ничего, но Ёнсан чувствовала, как этот человек морально давит на неё всё сильнее и сильнее. Чжухон пользовался тем, что его пока не трогают, но и это длилось не долго. Взгляд Кима обратился на него. Тот перешагнул через Ёнсан, как через лужу грязи, подходя ко второму агенту. Взгляд его был совершенно недобрым. — Ты свободен. Постарайся не попадаться мне на глаза сегодня, — он отмахнулся от Ли, словно от мухи, и тот сию секунду вышел прочь. — Что касается тебя, Ким Ёнсан… Кибом стукнул каблуком красных оксфордов вблизи уха полицейской так, что та содрогнулась всем телом, затем резко подняла голову, и одним взглядом умоляла босса не быть с ней столь жестоким. — Вы уволены, агент Ким.***
День протянулся до вечера будто вечностью. Кибому непосчастливилось остаться наедине со своими мыслями и рюмкой виски, что ему, между прочим, медицински противопоказана, но сейчас ему было плевать на это. Все его мысли были заняты тем, что всё, к чему он стремился в жизни, ускользнуло от него, как песок сквозь пальцы. Он был так близок к цели, но его стрела всё равно пролетела мимо и сейчас будто бы отрикошетила ему прямо в грудь. Надежды никакой. В самом разгаре пьянства ему звонят, и он обязан взять трубку. Вдруг ему сообщают весть о том, что его секретарь найден мёртвым буквально только что. Голос на другом конце провода бормотал ещё какую-то информацию, подробности и прочее, но Кибом уже не слушал. Не слышал. Руки тряслись, губы дрожали, сердце то пропускало удар, то билось вдвое быстрее. Ким повесил трубку. Делает вид, что ему плевать. Что Марк не был для него исключением из всех правил, топором, сломавшим все его принципы, и теперь рубанувшим по самой глубокой ране на душе. Он в беспамятстве вливает в себя ещё и ещё больше алкоголя, пытаясь убедить себя самого, что ему всё равно, и вновь ничего не чувствовать. Собственные эмоции — единственная вещь на свете, что он ненавидел больше всего на свете. И утопил их в самом деле. Из паба главнокомандующего сеульского детективного департамента забрала шумящая мигалками машина скорой медицинской помощи, стараясь как можно быстрее оказать сердечнику необходимую помощь. Однако данный случай инфаркта заставил его сердце необратимо остановиться однажды и навсегда, а врачи оказались бессильны.***
Время бежало с неумолимой скоростью. Со страшного дня, чуть не лишившего Ёндже его главного источника тепла и света в жизни, прошло почти два месяца. Всё это время странная семья, состоящая из Чхве и Има, а также Юны, скиталась по отелям, по нескольку дней живя то в одном, то в другом. Всё, казалось, налаживалось. Но вечно жить вот так было невозможно и нереально стрессово. В голове Джебома вертелась одна мысль, причем с самого первого дня со своего «перерождения». И сейчас он решил озвучить её. — Как вы смотрите на то, чтобы открыть «Endorphin» заново? — предложил старший, вполне серьезно глядя на Шин и Чхве, сидящих на софе. — Идея, конечно, хорошая, но нас только трое. Ты уверен, что мы справимся? — отозвался Ёндже, крайне неуверенный в том, что такой план реально осуществить. — Мы прошли через многое. Очень многое. Это непросто, но нам точно под силу. Только если действовать всем вместе. — Ты хочешь… Собрать семью заново? — робко уточнила Юна, сжимая в руках край юбки. — Скорее продолжить то, что не закончил Минхо. Он ведь тоже начинал так. Ёндже посмотрел на возлюбленного столь гордо, но и столь растерянно. Но что же делать, если не последовать за ним и в этот раз? — Я с тобой. Только если ты уверен, что сможешь взять на себя ответственность лидера, — улыбнулся Дже, в то же время как бы пригрозив Иму пальцем. — Обещаю быть лучше, чем Джинён, — улыбнулся он в ответ. Чхве бросился обнимать своего молодого человека, крепко-крепко, чувствуя за него такую гордость, как ни за кого прежде. К ним присоединилась и Юна. Уже через неделю Джебому удалось договориться о рассрочке на покупку помещения, а ещё через неделю засветилась неоново-сиреневая табличка «Dopamine bar», ознаменовавшая новое начало. Теперь в самом центре северного района Тобонгу, на улице НоХэ, среди других заведений, магазинов и лавочек, существует и вполне открытый для людей бар, где подают только хороший алкоголь и создают настроение. Там же и дом для (пока что) троих мутантов, что смогли доказать: они в этом мире тоже не лишние.