***
Пять Тсуне двадцать пять, когда он хоронит Ламбо и маму. Они вышли вечером в магазин за конфетами и не вернулись. Их остывшие тела через два дня выловили из реки. Возле могилы стоят хранители, Реборн и семья Бовино. Тсуна не плачет. Он просто пытается удержаться на ногах, мертвой хваткой вцепившись в плечо выглядевшего на четырнадцать, Реборна. Четыре Когда Емитсу не приезжает на похороны, Тсуна знает, что что-то случилось, и не удивляется, когда Реборн приносит плохую весть. Личный самолет Вонголы взрывается прямо в ангаре вместе с пассажирами. Тсуне трудно дышать, и он изо всех сил запрещает себе рыдать на похоронах. Три Саваде кажется, что его мир постепенно разрушается, когда через неделю он хоронит Рехея и Гокудеру. Хару с Киоко, обнявшись, рыдают, и их плач рвет ему душу. Он старается сдержать рвущиеся из груди слезы, и ему это удается, а ночью он кусает подушку, стараясь заглушить свою истерику. Реборн, сидящий рядом с ним на кровати, молчит и сильнее сжимает пистолет в руках. Два Еще через два дня они хоронят Ямамото и Хибари. Гроб закрытый, и Тсуна отказывается верить, что там его хранители. Он не смог даже опознать их, ведь когда увидел в морге два сгоревших трупа, а легкие заполнил сладковатый запах сгоревшей плоти, то вылетел на улицу, ртом беспомощно хватая чистый воздух. У трупов были кольца дождя и облака Вонголы, да и гребаная гипер-интуиция выла раненым зверем. Ему казалось, что слез не осталось, но он опять рыдает, а после безразлично рассматривает пейзаж за окном. Теперь уже точно ничего не осталось. Ни чувств, ни эмоций. Один Мир разлетается на куски, когда Тсуна прижимает к груди мертвое тело Мукуро. Слез не остается. Желания жить тоже. Он сжимает окровавленными пальцами пистолет, стараясь найти то, что даст ему желание жить. Когда кулем падает тело Реборна, в двух метрах от того места, где прячется Тсуна, парень понимает, что все. Он больше не раздумывает. Приставляет пистолет к виску и нажимает на курок.***
Открывать глаза сложно. Странный писк раздражает, и Тсуна морщится. Но как? Он же умер. Мягкое прикосновение к плечу и тихий голос Наны приводят парня в ужас, и он резко распахивает глаза. Белый свет ослепляет, и паника накрывает с головой. Писк звучит все сильнее, что усиливает и без того взвинченное состояние. — Тсу-кун, успокойся. Все хорошо. Все в порядке. Он чувствует, как холодный метал тонкой иглы протыкает тонкую кожу на сгибе локтя и в вену вводится жидкость. Вот сейчас ему совсем не хочется умирать. Он пытается пошевелить рукой, но тело расслабляется, глаза закрываются, и последнее, что видит Тсуна перед тем, как засыпает, это обеспокоенное лицо своей мамы. Ему кажется, что он попал в рай.***
Следующее пробуждение гораздо приятнее первого. Он открывает глаза и осматривает палату, в которой лежит. Нана спит рядом на стуле, уронив голову на скрещенные на постели руки. Ее лицо выглядит уставшим без макияжа и солнечной улыбки. Но после того, как Тсуна видел ее раздутое от воды тело в гробу, она кажется ему такой красивой и живой. Хочется пить, и он пытается дотянуться до стакана на тумбочке. Тело простреливает резкая боль, и Савада не может удержать стон. Нана, резко дернувшись, открывает глаза и, вскочив на ноги, осматривает палату на наличие незваных гостей. Замечает перекошенное от боли лицо своего сына и нажимает на красную кнопку вызова медсестры. — Тсу-кун, где болит? Он невнятно хрипит, так как сухость во рту не дает нормально произнести хоть одно слово. Нана понимающе подкладывает подушки ему под спину и подносит к его губам стакан с водой. Тсуна, облегченно вздыхая, пьет чуть прохладную воду, и в данный момент ему кажется, что ничего вкуснее нет. Медсестра входит в комнату и радостно улыбается. Она невысокая, курносая и очень солнечная. Кажется, словно солнечный лучик осветил всю палату. — Вы наконец-то очнулись. Знаете, вы еще очень легко отделались после того, как попали под машину. Тсуна непонимающе хмурит брови. Нана, заметив это, успокаивающе поглаживает его по руке. — Ты спасал котенка, когда возвращался из школы, и попал под машину. Серьезных ранений не было, но ты на три месяца впал в кому… — женщина, всхлипнув, прикрыла рот рукой, стараясь сдержать слезы. Медсестра сочувственно похлопывает ее по плечу. Савада откровенно не понимал, что происходит. Какая школа? Какой котенок? Он уже давно закончил школу и жил в Италии вместе с хранителями. Что вообще происходит? Он молчал и растерянно взирал на двух женщин. — У вас амнезия. Такое бывает. События восстановятся постепенно, только, пожалуйста, не перенапрягайтесь.***
Пребывание в больнице не приносило никакого удовольствия, и, к счастью Тсуны, его выписывали сегодня. Нана отправилась с врачом в его кабинет, чтобы подписать какие-то бумаги, и Савада остался один в палате, что не происходило с того момента, как он очнулся. Были некоторые вещи, которые его беспокоили. Например, то, что ему снова семнадцать. Или то, что хранители его не навестили, а еще хуже, что Реборн так и не пришел проведать своего ученика. Покачав головой, Тсуна поднялся с кровати и подошел к зеркалу, которое заменяло одну часть стены возле окна. Он уже и забыл, как выглядел в свои семнадцать. За неделю его осознанного пребывания в больнице, он ни разу не видел своего отражения. Сейчас, внимательно вглядываясь в зеркало, он видел непривычного ему Тсуну. Низкий рост, волосы, торчащие в разные стороны, огромные глаза цвета меда с такими же огромными синяками под ними, непривычная худоба и то, что морально добило Саваду, заставив обреченно скривиться, это полное отсутствие мышц. Все то, что он старательно нарабатывал годами тренировок, исчезло, словно этих самых тренировок не было. Парень на самом деле начал уже сомневаться в том, что Реборн, ребята и Вонгола вообще существовали. Еще раз внимательно осмотрев свое отражение, Савада обреченно вздохнул. Взгляд зацепился за черную черточку на правой ключице, уходящую под воротник пижамной рубашки. Он осторожно расстегнул пуговицы и с удивлением уставился на татуировку на ключице. Значит, по крайней мере, один хранитель существовал в реальном мире. Тсуна недоуменно потер пальцем татуировку. Зачем он вообще набил ее? Что происходило у них с Гокудерой, что так нужно было обозначать свою принадлежность ему? Он уже хотел было застегнуть рубашку, но с удивлением обнаружил еще одну надпись на левом боку. Ламбо Бовино. Тсуна помотал головой. Да ладно. Ламбо-то тут причем? С нехорошим предчувствием Савада скинул рубашку с плеч на пол и повернулся посмотреть, что на спине. На правой лопатке имя — Хибари Кея, на шее, возле кромки волос — Мукуро Рокудо. Тсуна, предчувствуя глобальный пипец, стянул штаны. На правом бедре — Сасагава Рехей, а возле самой кромки трусов, на набедренной косточке, — Ямамото Такеши. По крайней мере, он знал, что хранители существуют. Уже легче. Повинуясь внутреннему чутью, Тсуна стянул трусы и обреченно застонал. Джекпот! На правой ягодице имя Реборна прямо притягивало взгляд. Он резко натянул трусы и вовремя. Дверь в палату открылась, и вошла Нана со стопкой одежды. Окинула удивленным взглядом стоящего возле зеркала сына и улыбнулась. — Мам, ты не знаешь, зачем я это набил? — Тсуна ткнул пальцем в имя Ламбо. Женщина с недоверием посмотрела на своего отпрыска и покачала головой. — Ты не делал татуировки. Это то, что с нами от рождения, — небрежно перехватив стопку правой рукой, она левой закатала рукав на плече. Имя Савады Емитсу Тсуну не сильно удивило. — Имя нашего соулмейта. Саваде казалось, что из-под ног медленно уходит пол, но нет, он по-прежнему стоял на ногах, только немного неловко покачнулся. Понимая, что дальнейшая информация не приведет его в восторг, натянул штаны и сел на кровать. Нана продолжила: — Ты родился немного необычным. Семь соулмейтов, знаешь, не у всех бывает. Один, совсем редко два, но чтобы семь… — Кто такие соулмейты? — слабым голосом спросил Тсуна, заранее зная ответ. — Твоя родственная душа, твой партнер на всю жизнь. — Какая обширная у меня все-таки душа… — себе под нос пробормотал парень.***
Вопрос — кого он убил в прошлой жизни, что так приходится расплачиваться в этой, настойчиво терзал его мысли. Он был точно уверен, что когда убил себя, то переместился в параллельную реальность, и это его пугало. Нет, в том мире у него проскальзывали искры между ним и Мукуро, иногда между ним и Хибари, а Гокудера периодически вел себя так, словно они женаты не первый год, но Ламбо, блин? Этот вечный мелкий пакостник? Хотя взрослый тридцатилетний Ламбо и вселял дрожь в коленках Тсуны, но это было абсолютно, точно не важно. К тому же Реборн. Это же мазохизм какой-то! Но была еще и другая насущная проблема. Бьякуран рассказывал, что во всех параллельных реальностях Тсуна стал Десятым, но если Реборн не появился, значит, что-то пошло не так. В принципе, парень был не прочь рассмотреть вариант жизни без мафии и без своих родственных душ в том числе, но гипер-интуиция подсказывала ему, что все впереди и он скоро узнает причину задержки.