Спасение утопающих (Руфус/Брейк)
31 мая 2021 г. в 17:46
За окном льёт как из ведра. Герцог Барма устало потирает переносицу, откидываясь на расшитую алым бархатом спинку стула. Пандоровская документация неприятно мусолит глаза, и Руфус недовольно думает, что этой напасти меньше всё никак не становится, просиди он за ней хоть пять минут, хоть пять часов. Необходимость разбирать эти никому ненужные бумажки перебивается усталостью и апатией, и герцог поднимается со своего места, подходя к окну. Черноту ночи изредка освещают молнии, шум ливня приятно ласкает слух. Руфус усмехается, напоминая себе, что он ненавидит такую погоду.
В дверь раздаётся робкий стук.
— Войди, — не поворачиваясь, раздражённо отзывается Барма.
В кабинете появляется худая фигура Лиама. Лунетс мнётся буквально мгновение и произносит:
— Герцог, к Вам снова пришёл Зарксис.
«Надо же, взял привычку приходить как все нормальные люди, а не появляться из шкафа или тумбочки, когда его никто не ждёт», — мысленно ухмыльнулся мужчина.
— Приведи его ко мне, — небрежно бросает через плечо, возвращаясь за стол.
Лиам тут же исчезает. На несколько минут повисает блаженная тишина, нарушаемая лишь шумом дождя за окном, и в кабинет заходит Брейк. Мокрый — как всегда бродит без зонта или капюшона, он привычно ухмыляется, щуря почти невидящий глаз, но Руфус всё равно прекрасно видит за этой нелепой маской усталость, боль и страх.
— Я уж грешным делом подумал, что ты не явишься, — Руфус — сама любезность.
— И я тоже рад вас видеть, герцог, — голос Зарксиса же непривычно тих.
Барма встал из-за стола, подходя к гостю и заключая его в объятиях. Шляпник холодный, от него пахнет дождём, худое тело в кольце герцогских рук дрожит, и Руфус не знает наверняка от холода ли. Мокрые волосы приятно щекочут нос, и глава Пандоры зарывается в них. Брейк отвечает на объятия, расслабляясь и шумно выдыхая.
Когда всё это началось? А самое главное, почему именно герцог? На эти вопросы не было ответов ни у одного из них. Просто Брейк однажды завалился в дом Бармы — помнится, была такая же дождливая ночь — и попросил помощи. А герцог просто не смог отказать. И теперь это продолжается практически каждый вечер, каждую ночь. Днём они оба прекрасно держат марку — холодный, расчётливый Барма и язвительный Зарксис, однако ночью… Ночью меняется абсолютно всё. Маски падают, обнажая души и тела двух одиноких, побитых жизнью мужчин друг другу. Они спасают друг друга от безумия и одиночества — и это тот ответ на вопрос, зачем же Руфус всё-таки пожалел Шляпника той роковой ночью.
Дрова в камине весело потрескивают, а герцог встряхивает головой, отгоняя наваждение и странную задумчивость. Карминовые пряди рассыпаются по плечам и спине, и Руфус устало закрывает глаза. Спать не хочется, и вместо этого он скашивает глаза в сторону кровати, где лежит Брейк. Зарксис хмурится, на его лицо печатью ложатся мука и боль. Он беспокойно мечется, сжимая в тонких белых пальцах простыни. До слуха герцога доносятся хриплые стоны, и дрожащий тихий голос молит своего невидимого инквизитора: «Хватит». Руфус чересчур порывисто поднимается на ноги, в несколько широких шагов преодолевая расстояние и оказываясь подле спящего. Осторожно касается плеча и тормошит, пытаясь дозваться:
— Зарксис! Зарксис!.. Брейк!
Альбинос вздрагивает всем телом, резко распахивая глаз. Хмурится, пытаясь сфокусировать взгляд, поворачивает голову, близоруко щурясь и пытаясь разглядеть лицо герцога, на котором проглядывается лёгкая тревога. Барма садится на край кровати рядом со страждущим, а тот криво и слишком уж мучительно улыбается.
— Руфус, — шёпот переполнен облегчением, и герцог фыркает, качая головой.
Они замирают, и повисает тишина, в которой трещат дрова в камине и шумит дождь за окном. Покой настигает сердце каждого, но в то же время оба понимают, что это не то. Барма пристально вглядывается в бледное худое лицо Шляпника и чему-то усмехается. Он наклоняется к нему совсем близко, так, что почти ослепший алый глаз может рассмотреть каждую чёрточку аристократического лица.
Герцог осторожно целует Брейка в горячий лоб, покрывает невесомыми щекочущими поцелуями всё лицо несчастного, измученного кошмарами Шляпника: веки, нос, щёки, скулы, челюсть, проводит кончиком языка влажную дорожку до подбородка, целует его, а затем накрывает губы, увлекая Брейка в мягкий, нежный поцелуй. Уставший Зарксис не сопротивляется, отвечая, охотно, даже как-то отчаянно подаваясь навстречу ласке. Руфус зарывается пальцами в спутанные снежно-белые волосы Шляпника, перебирая их, поглаживая его по голове, иногда чуть нажимая на затылок, тем самым углубляя поцелуй и прибавляя ему чувственности. Вторая рука тем временем обследует худое тело, проникая под рубашку, пересчитывая ребра, задевая затвердевшие бисерины сосков, пропуская их между пальцами, оглаживая бока, спускаясь к бёдрам, но тут же перемещаясь на спину и проходясь по позвоночнику.
Герцог разрывает поцелуй, осматривая Брейка изучающим взглядом. Тот привычно ухмыляется, приподнимаясь и полулежа на локтях, однако в алом глазу плещется такой калейдоскоп чувств, что Руфус кривит губы в усмешке, тихо хмыкая. Его длинные тонкие пальцы нарочно медленно расстёгивают пуговицы одежд, обнажая подтянутое тело, а затем принимаются за одежду красноглазого, который не сопротивляется ни минуты.
Когда они оказываются наполовину обнажёнными, Руфус наклоняется и снова целует Брейка. Он раздвигает его ноги и ложится между ними, придавливая Шляпника своим телом. Поцелуй становится горячей и требовательней, герцог трётся своим пахом о пах Брейка. Одежда мешает ощутить всю полноту ощущений, а потому и герцог, и слуга дома Рейнсвортов спешат как можно скорее освободить себя от неё, не разрывая при этом поцелуй, который больше начинает походить на противостояние.
Окончательно избавившись от одежды, Руфус снова повторяет своё движение, ловя шумный выдох Брейка, обхватывающего герцогские плечи и немного выгибающего шею. Которую тут же принимается зацеловывать Барма, чуть прикусывая кожу, зализывая места укусов, оставляя чувственные влажные поцелуи. В то время как его левая рука ложится сразу на два возбуждённых члена, обхватывая их и проводя вверх-вниз, поглаживая, задевая головки, спускаясь к яичкам.
Брейк стискивает зубы, подаваясь вперёд и сильнее сжимая герцогские плечи вместе с длинными волосами, впиваясь в них ногтями и оставляя на них алеющие полосы. Руфус довольно и снисходительно усмехается, продолжая свою сладкую пытку, время от времени одаривая любовника глубокими, чувственными поцелуями. Брейк тихо стонет, нетерпеливо водит бёдрами, пытаясь двигаться навстречу издевательски медленным движениям. Однако Барма пресекает все его попытки, отнимая руку.
Брейк смотрит на него взглядом, полным желания, а герцог тянется за мазью, хранящейся в ящике прикроватной тумбочки. Он обильно смазывает ею возбуждённый член и когда отставляет баночку обратно на тумбочку, Брейк призывно раздвигает ноги.
Герцог снисходительно усмехается, приставляя головку к проходу, и медленно, не спеша, начинает входить, наклоняясь при этом к любовнику, ловя его тихие стоны и целуя. Брейк всё такой же узкий, как и во время первой их встречи — он мило закусывает губу и запрокидывает голову, выставляя шею, до боли впивается короткими ногтями в светлую кожу чужих плеч. Обхватывает твёрдый напряжённый член, зажимая его внутри, и Руфус тихо рычит в чужую шею, до крови прикусывая кожу.
Проталкивается вперёд, и Зарксис двигает бёдрами, подаваясь навстречу, пытаясь насадиться как можно глубже. Герцог замирает на мгновение, когда его яички касаются ягодиц Брейка, а затем начинает неспешные движения. Он толкается глубоко, чувственно, но в то же время резко, каждым новым движением вызывая у любовника протяжные стоны. Руфус специально медленно наращивает темп, наслаждаясь и упиваясь горячим дыханием Шляпника, его алыми от прилившей крови щеками, чувственными стонами. Герцог наклоняется к нему ещё ближе, практически вдавливая своим телом в кровать, отчего член Брейка трётся об их животы.
Движения становятся более быстрыми и размашистыми, Руфус то практически выходит из Брейка, то резко толкается на всю длину вперёд. Трётся о простату, и Зарксис под ним стонет громче и чаще от удовольствия и восхитительных ощущений наполненности.
Он кончает первым. Липкая сперма орошает его живот и попадает на живот герцога, и Шляпник без сил лежит на кровати. В то время как Руфус, стискивая зубы, продолжает двигаться внутри, спеша довести себя до разрядки.
Конец настигает Барму на пике наслаждения, заставляя толкнуться особенно сильно и прогнуться в пояснице, замирая и позволяя сперме излиться внутрь любовника. А после герцог, тяжело дыша, опускается рядом с невыносимым пепельноволосым чудом, которое тут же заворачивается в одеяло, поджимает ноги и удобно устраивается на плече Руфуса. Тот улыбается, по-собственнически прижимая к себе альбиноса и целуя его в макушку. Зарксис устало и расслабленно выдыхает, и Барма знает точно, что теперь его сон будет спокоен.