Protect me from what I want

      Альбус усмехается тонко, чуть щуря глаза. Геллерт в своём высокомерии слишком наивен, но Альбус не спешит переубеждать его. Прячет истинное понимание и замыслы за маской смирения и кротости и выпускает демонов из самых тёмных глубин души дозировано, незаметно.       Геллерт думает, что манипулирует им? Пусть так. Альбус улыбается безмятежно и по-ангельски, поддерживая игру.       Геллерт думает, что использует Альбуса? Пусть так. Альбус не будет говорить, что сам использует Геллерта не меньше.       Геллерт думает, что играет с чувствами Альбуса, при этом ничего не испытывая в ответ? Пусть так. Альбус знает, что настанет день, и Геллерт убедится, как сильно он заблуждается.       Пока Альбус медленно привязывает его к себе и пользуется чужим невежеством, тщательно замаскированным под искренность. Ведь Альбусу действительно удобно, чтобы его недооценивали. Не видели его истинных амбиций и замыслов за маской кротости и смирения.       Мир слишком тесен для эго Альбуса — это он понял уже давно. Уже давно почувствовал, но был умён, дьявольски умён для того, чтобы понимать, к какому сокрушительному падению его может привести слепая гордыня. Нет, действовать необходимо осторожнее и желательно чужими руками. Прятаться в тени, дёргая ниточки, и выходить сухим из воды.       Геллерт был почти таким же. Но, в отличие от Альбуса, был при этом излишне импульсивным и поддающимся порыву. Альбус же действовал тоньше и даже в любви не позволял себе терять голову. И даже в любви продолжал дёргать за ниточки, навязывая партнёру те мысли и чувства, которые сам хотел видеть в нём.       Отчасти это даже было иронично, что свой навык он оттачивал на Геллерте. Том самом Геллерте, который изо всех сил пытался переиграть Альбуса. Который свято верил в то, что в их дуэте именно он помыкает партнёром. Наивный малыш.       Альбус усмехается, пряча усмешку за доброжелательной улыбкой. Он не спорит, позволяет Геллерту видеть то, что тот желает увидеть. Глубже утягивает в омут, затягивает в сети, в ловушку, из которой ему уже не суждено будет выбраться. И в конце концов, малыш Геллерт проигрывает, сам того не ведая. Добровольно ложится под него, и Альбус с удовольствием упивается чужим податливым и таким прекрасным телом.       Он убеждает всех, в первую очередь себя, что делает это для собственной выгоды. Что Альбус слишком ослеплён чувствами, а оттого податлив и лёгок для использования. И подумаешь, всего лишь мелочь — делить с ним жаркие ночи. Мелочь, которая непременно приведёт его к великой цели.       Мелочь, которой в итоге он сам начинает желать как величайшего удовольствия. И вот тогда Альбус позволяет наивной пташке увидеть лишь часть тёмной стороны своей натуры.       Он ступает вкрадчиво, медленно опускает руки на худые острые плечи, плавно скользит ладонями под рубашку, оглаживая бледную кожу. Приникает губами к сухим губам Геллерта, и тот тут же откликается с жаром и нетерпением, толкаясь языком и нетерпеливо прижимаясь к чужому телу. Альбус же не спешит, отвечает с размеренностью, и под его спокойствием пыл Геллерта угасает, а инициатива уверенно переходит в чужие руки.       Целуясь, они опускаются на кровать. Комната ограничена от внешнего мира мощными звукоизолирующими чарами, так что они могут не таиться в своём занятии. Медленно сбрасывают мешающую одежду, оставаясь друг перед другом совершенно нагими, и Альбус нехотя отстраняется от Геллерта.       Тот хищно ухмыляется, опираясь на заведённые за спину руки, намеренно выгибаясь так, чтобы Альбус мог лучше рассмотреть его тело. Тусклый лунный свет струился по бледной коже, из-за чего она словно светилась изнутри, и Альбус действительно на мгновение застыл, будто очарованный. Жадным голодным взглядом скользил по ладному телу, и от ощущения его взгляда член Геллерта напрягся ещё сильнее.       Альбус повторил невольно мимику любовника, хищно ухмыльнувшись, и подался вперёд, вынуждая Геллерта полностью забраться на кровать. Сам навис сверху, властно коленом раздвинув чужие бёдра, проехавшись твёрдой костью по чувствительной плоти, выбивая из груди Геллерта хриплый стон и прижимая его член к его же животу. — Ну что, ангел мой, падёшь во грехе ради меня снова? — он схватил светлые волосы на затылке, наматывая их на кулак и заставляя Геллерта откинуть назад голову, обнажая шею. Колено меж тем сильнее надавило на член, и Альбус в жадном засосе приник к светлой чистой коже.       Геллерт задохнулся полувсхлипом-полустоном. — Да-а, — сладко протянул он, опустив руки на лопатки Альбуса, откровенно не зная, куда их деть. — Хороший мальчик, — Альбус облизнулся, отстраняясь.       Он выпрямился над Геллертом, не убирая колено с его члена. Перехватил его запястья и одними губами произнёс баспалочковое заклинание. Вокруг них мгновенно обвились путы, приковавшие руки Геллерта над его головой к металлическим прутьям спинки кровати, отчего в разноцветных глазах последнего мелькнул неприкрытый интерес. Альбус на него лишь усмехнулся, и скользнув коленом по члену, убрал ногу, тут же крепко перехватив его у самого основания двумя пальцами. — Такие сладкие мальчики заслуживают тонуть в наслаждении, — он наклонился, прошептав слова прямо в губы Геллерта. И как только коснулся их своими губами, Геллерт ощутил, как шёлковая лента крепко перетянула основание его члена.       Альбус отстранился, хищно сверкнув глазами. Геллерт, такой открытый и уязвимый, был перед ним будто на ладони, и один только его вид возбуждал до чёрной пелены перед глазами. — Хороший мальчик, — он наклонился, оставляя влажную дорожку из поцелуев по шее ниже к груди и ещё ниже к животу. Кончиками пальцев невесомо провёл по стянутому члену, вызывая у Геллерта сладкий стон. — Ангелочек, которого я оскверню с огромным удовольствием, — поднялся выше, прошептав в губы, и резко схватился за светлые волосы, оттягивая их, впиваясь в губы грубым поцелуем.       Головка его члена меж тем упёрлась в тугое колечко мышц. Альбус уверенно качнул бёдрами, и член скользнул в горячее нутро. Геллерт простонал сквозь поцелуй, подавшись навстречу, плотно обхватывая Альбуса и зажимая его внутри. Пальцами сжал металл прутьев изголовья кровати, шире расставив ноги, призывая любовника целиком войти внутрь.       Альбус проехался внутри несколькими широкими почти плавными движениями, сразу задевая все чувствительные точки Геллерта. Тот всхлипнул, долго простонав, и вновь подался бёдрами навстречу. Сильнее сжал в себе чужой член, и Альбус закатил глаза, не сдерживая глухой рык.       Как же, мать его, хорошо!       Он схватился за бёдра Геллерта, достаточно быстро набирая скорый темп. Насаживал его на себя, в то время как тот обхватил его поясницу ногами и пятками надавливал на неё, подгоняя не сбавлять темп. Сопровождалось всё это громким скрипом кровати, который заглушали громкие развязные стоны Геллерта.       Альбус трахал его грубо, глубоко и сильно вдалбливаясь в его тело. Задевал чувствительные точки, заставляя Геллерта громко кричать, сжимать в себе и даже умудряться подмахивать бёдрами. Грубый, быстрый секс лишь распалял обоюдное желание, заставляющее кровь закипать в жилах.       Это была лишь прелюдия, и когда Альбус чувствует, что он близок, он резко замедляется. Доводит себя до конца резкими сильными движениями, и с грудным рыком замирает, спуская напряжение внутрь любовника. Кончает долго, наполняя его, а после резко выходит, позволяя сперме вытечь наружу.       Геллерт довольно ухмыляется и сжимает мышцы, стимулируя поток, и от его развратных действий и без того не опавший член Альбуса твердеет снова. — Ты кончил, — он усмехается, с лёгкой насмешкой глядя на Альбуса. — Теперь дай кончить мне. — Э, нет, ангелочек, — Альбус хищно сверкает глазами, сжимая в кулаке напряжённый член Геллерта. Проводит им по нему, кончиками пальцев массирует твёрдую плоть. Наклоняется к губам любовника и ловит его удивление. — Тебе ещё рано кончать.       Он целует грубо и властно, продолжая в руке терзать чужой член, возбуждая его ещё сильнее. И лишь когда отстраняется от Геллерта, выпускает под его недовольство напряжённую плоть. — Повернись ко мне спиной, — он требует властно, и Геллерт, откровенно заинтригованный, подчиняется.       Подтягивает тело, поворачивает в оковах запястья, снова хватаясь за прутья изголовья кровати. А после ловким цельным движением переворачивается на живот, открывая Альбусу вид на свою перепачканную спермой задницу. — Встань на колени, — тот продолжает требовать всё также властно, и Геллерт, закусив губу, подчиняется. — Альбус, что ты задумал? — он стонет, сжимая в руках металлические прутья изголовья кровати. Прогибается в пояснице, когда Альбус требовательно давит на неё, всё также стоя на коленях, на что любовник хищно ухмыляется.       На этот раз он пристраивается сзади, трётся возбуждённым членом между ягодицами, а после властным движением раздвигает их и парой резких глубоких толчков входит в растраханное тело. Геллерт стонет протяжно, и Альбус знает, наслаждение его вовсе не наигранно.       «И кто же, в итоге, из нас кого использует, м-м, ангелочек?»       Альбус в наслаждении прикрывает глаза — внутри Геллерта всё также жарко и благодаря его стараниям — влажно. Член легко скользит по остаткам спермы, которая вместе с природной смазкой обволакивает его. Всеми своими соками он помечает Геллерта, пачкает его и пятнает, и это приносит ему особенное извращённое удовольствие.       Альбус скалится и широким движением оставляет на бледной ягодице шлепок, тут же алеющий красным. Геллерт давится всхлипом, стоном на грани унизительного скулежа, и опускается грудью на кровать, продолжая сжимать руками прутья кровати и призывнее выпячивая зад. Хочет поддаться безумию, срывать голос в стонах и чувствовать бешеный ритм Альбуса, заполняющего его всего.       И после этого он будет рассказывать, как вовсе не зависит от Альбуса и как ему плевать на него?..       Альбус скалится шире. Делает резкий грубый толчок, с громким хлопком ударяясь кожей о кожу Геллерта. Тут же замирает и меняет тактику, толкаясь теперь медленно, глубоко, почти больно. Геллерт всхлипывает, сильнее сжимая прутья, и нетерпеливо ведёт бёдрами. Альбус крепко хватает его за них, фиксируя в недвижимом положении, и медленно набирает темп. Наваливается грудью на взмокшую спину любовника, и их стоны смешиваются в один. — Альбус… пожалуйста… — Геллерт молит на выдохе, его член напрягается до предела, но развязка по-прежнему не настигает его.       Лента плотно обхватывает основание, и наслаждение превращается для Геллерта в боль. Он хочет кончить, несколько раз бы он уже кончил, но чужая воля не позволяет ему сделать это, и Геллерт скулит, давясь стонами и всхлипами. Он на пределе своего возбуждения и терпения, и Альбусу его страдания доставляют извращённое удовольствие.       Он снова бьётся, втрахиваясь в чужое тело с громкими шлепками. И когда чувствует, что его конец близок, резко выходит. Тыкается набухшей головкой в копчик — и горячая сперма обильно орошает поясницу и спину Геллерта.       Тот почти заплакал, чувствуя горячую влагу на своей коже. Альбус, всё ещё крепко держа его бёдра, властным движением перевернул его обратно на спину, роняя на распаханную постель. Хищно ухмыльнулся, руками поглаживая всё тело Геллерта, который с жадностью льнул к этим прикосновениям.       Вся кожа его — наэлектризованное желание. Каждая точка на ней отзывается болезненным возбуждением, требующим своего выхода, и Альбус знает об этом. Нарочито медленно склонился он над лицом Геллерта, оставляя на жадных искусанных губах почти целомудренный поцелуй, а после опустился ниже, замерев напротив его члена.       Горячее дыхание отозвалось волной боли и возбуждения, и Геллерт долго простонал, до побеления костяшек сжав прутья кровати. Альбус удовлетворённо усмехнулся и наклонился, заправляя за ухо прядь волос и касаясь набухшей тёмной головки губами.       Геллерт вскрикнул, и слёзы брызнули из его глаз. Слепо толкнулся бёдрами, упираясь в щёку любовника, на что тот негромко рассмеялся. Схватился за перетянутое лентой основание, властным движением пригвождая бёдра к кровати.       Он провёл языком по твёрдому, налитому кровью члену. Разряд наслаждения, прошедший по телу, предсказуемо принёс покалывающую боль, и Геллерт снова громко и протяжно простонал. Альбус удовлетворённо ухмыльнулся и вобрал плоть, накрывая губами и вылизывая языком.       Геллерт захныкал, словно ребёнок, нетерпеливо поведя бёдрами. Альбус же, намеренно неспешно, издеваясь, продолжил вылизывать член. Кончиком языка едва ощутимо водил по выпирающим вздутым венами, а пальцами неспешно перебирал яички. После спустился лицом к ним и грязно, развратно полным языком лизнул одно из них, жадно всасывая в рот и потягивая губами.       Геллерт всхлипнул, сжимая в кулаках простыни. Выгнул грудь, пытаясь податься бёдрами вперёд, чтобы толкнуться во влажный рот. Но Альбус крепко держал стянутое основание, пригвождая бёдра к кровати, а потому попытка эта так и не увенчалась успехом. Наслаждение несло Геллерту боль, и член твердел ещё больше, словно камень, грозясь натурально взорваться изнутри. — Прошу… — проскулил он, вновь всхлипывая. — Альбус, умоляю, дай мне кончить.       Альбус хищно ухмыльнулся. Неспешно отстранился, поднимаясь вверх и замирая напротив лица любовника. Наклонился совсем близко и прошептал в самые губы, любовно, кончиками пальцев берясь за край ленты: — Ты был хорошим мальчиком, — прикусывая чужую губу, он потянул её на себя, и она легко поддалась, соскальзывая с члена. — Поэтому так и быть, я позволю тебе кончить, — коснулся подушечками пальцев перевозбуждённой плоти, и Геллерт громко протяжно вскрикнул.       Он кончил обильно, много, щедро пачкая собственным семенем собственный же живот. Долго и мучительно, всхлипывая и сжимая освобождёнными руками член, ещё больше стимулируя его. Лавина наслаждения практически натурально снесла его сознание, отчего перед глазами всё плыло, а в ушах шумело. Лишь когда он полностью кончил, усталость растеклась по венам, размягчая мышцы и путая мысли так, что не было ни сил, ни желания даже очистить себя.       Альбус удовлетворённо хмыкнул. Невербальным заклинанием сделал за любовника всю грязную работу, укладываясь рядом и прижимая его к себе. Тот охотно прильнул к тёплому боку, укладывая голову на чужом плече, и горячо выдохнул, разморено протянув: — Это было восхитительно.       И Альбус не мог с ним не согласиться.