Protect me from what I want

      Непостижимы были пути и прихоти Асхи — иначе объяснить это Мерих не мог. Его жизнь шла под откос, уныние и осознание собственной никчёмности пожирали с головой, гася последнюю тягу к жизни. Существование превратилось в настоящее бремя, и Мерих на полном серьёзе задумывался о самоубийстве, пожираемый отчаянием. Какой в нём смысл, если несправедливости в мире всё ещё слишком много, а все его старания — лишь маленькая капля в бескрайнем океане?..       Для шерифа мрачного Аль-Бетиля это был очень непростой жизненный период. И наверно, поэтому Асха именно сейчас послала ему на голову Мирима, молодого полуэльфа, прибывшего в Аль-Бетиль учиться и постигать новые знания.       Они познакомились почти случайно, и Мерих сам не понял, как завязалось их общение, быстро переросшее из простого общения в нечто большее. Мирим был диаметральной противоположностью холодного, замкнутого и молчаливого Мериха: открытый, говорливый и тёплый, как солнце, он легко располагал к себе собеседников. Был любимцем публики и, наверняка, героем не одной любовной истории, но среди всего разнообразия своих знакомых, почему-то, в конце концов отдал своё сердце именно угрюмому шерифу, при первой встрече чуть не бросившему его за решётку.       Он рассмотрел в Мерихе что-то, о существовании чего тот и сам не особо-то и подозревал. И не то чтобы Мериху были нужны лишние привязанности, но с каждым новым днём их знакомства, он всё отчётливей ловил себя на мысли, что думает о Мириме чуточку чаще и скучает по нему чуточку больше положенного, если неугомонный полуэльф пропадает в своих исследованиях слишком долго или если на самого шерифа сваливалось слишком много работы.       Невозможно было не признать: шумный Мирим нагло ворвался в серые будни Мериха и прочно обосновался в них, наполнив жизнь шерифа новым смыслом и красками, прогоняя прочь тоску, уныние и все суицидальные мысли. Они были интересны друг другу, а со временем — и немного больше, чем просто интересны, так что неудивительно, что в конечном счёте в одну прекрасную ночь Мирим оказался в постели Мериха. Ну, или наоборот — какая разница?!       С тех пор они перешли черту, и их отношения стали другими. Не то чтобы Мериху были важны плотские утехи, но Мирим их любил и был в них довольно умел, что трудно было не признать и не оценить по достоинству. Поэтому близость с этим полуэльфом шериф любил и практически никогда не был против, когда у него было игривое настроение и он хотел затейничать. Как, например, этой ночью.       Синие глаза горят лукавством, и Мериху даже интересно, что Мирим затеял на этот раз. Сам Мерих даже в таком интимном вопросе был максимально прямолинеен и, как сказал бы кто-то, скучен, но вот Мириму фантазии было не занимать. Он умел доставлять удовольствие и разжигать в Мерихе то пламя, которым хотелось делиться в ответ, пусть всё также прямолинейно и отчасти неумело. — Не думайте, шериф, — игриво проурчал Мирим, заметив, как нахмурилось лицо Мериха. — Расслабьтесь этой ночью и получайте удовольствие, — его тёплые, чуть шершавые, сухие ладони скользнули под льняную рубаху Мериха, скользя по коже от живота к груди, а мягкие губы накрыли поцелуем его сухие губы.       Шериф ответил на поцелуй, отвечая также и на ненавязчивую ласку, которой любовник задрал рубаху, вынуждая Мериха поднять руки и на мгновение разорвать поцелуй, скидывая её. Он, впрочем, в долгу не остался, стянув рубаху с Мирима, на что тот загадочно улыбнулся и вновь припал к губам Мериха, опустив ладонь на шнуровку штанов, медленно развязывая её. Второй же он накрыл твердеющий от предвкушения член, несильно сжав его через ткань. Мерих в ответ стянул с Мирима его штаны вместе с исподним, и тот был вынужден раздеть любовника в ответ.       Он снова накрыл ладонью член, и Мерих толкнулся в неё, потеревшись чувствительной плотью об шершавую кожу. Мирим, отстранившись, вновь загадочно улыбнулся, и заправив за острое ухо светлую прядь, опустился на колени, оказываясь лицом на одном уровне с пахом любовника.       Мерих удивлённо вскинул бровь, но прежде чем успел что-либо спросить, почувствовал, как Мирим лизнул всё более и более напрягающуюся плоть, а после на пробу вобрал её в себя, вылизывая во рту головку и уздечку. Шериф шумно выдохнул, от удовольствия прикрыв глаза, но Мирим не собирался останавливаться.       Почти сразу он выпустил член из своего рта. Взялся за основание, легонько подрачивая, двигая ладонью от низа к верху. Сам же наклонил голову вбок, энергично проводя языком от верха к низу параллельно движениям руки, и не давая Мериху осознать и насладиться возникающими ощущениями, снова вернулся к головке, заглатывая её, в этот раз опускаясь ниже, чуть больше вбирая член, также энергично двигая головой.       Мериха захватил целый калейдоскоп ощущений, особенно когда к ласкам прибавились ловкие пальцы, перебирающие и массирующие мошонку. Возбуждение всё нарастало в груди, медленно и горячо опускаясь к паху, концентрируясь там и пульсируя. Шумное дыхание и негромкие рыки то и дело вырывались из груди шерифа, сигнализируя его любовнику, что он всё делал правильно.       Мирим довольно усмехнулся, лукаво прищурившись. Он продолжал свою сладкую пытку, работая ртом, языком и ловкими пальцами, не давая Мериху расслабиться и медленно доводя его до предела. Он то заглатывал его член, лаская его губами и языком в своём рту, то выпускал, энергично двигая рукой. То отстранялся, то вновь склонялся, кончиком языка вылизывая терпкую головку, проводя по ней зубами и слабо покусывая, выбивая из Мериха рваные стоны, ласкающие слух лучше самой прекрасной музыки. И Мирим довольно жмурился, и не думая прекращать задуманное безобразие.       Он в очередной раз склонился над членом, проводя по нему языком, особенно чувствуя, каким напряжённым и твёрдым он был. Был средоточием желания и возбуждения, и казалось, одного небрежного движения хватит для того, чтобы заставить сурового шерифа кончить.       Мирим хитро усмехнулся, продолжив неспешно скользить губами и языком по стволу ниже, помогая себе рукой, поддерживая член кончиками пальцев. Мерих тяжело шумно дышал в ответ, подавляя стоны, пока любовник опустился к мошонке и вобрал одно из яичек, мягко обхватив его губами и всосав во влажный горячий рот. Мерих всё же не смог удержать свою маску железной невозмутимости и издал глухой натянутый стон, откинув назад голову. Он был на пределе, и дольше держать себя в руках было выше его сил.       Мирим довольно и лукаво усмехнулся, нарочито медленно играясь языком, перекатывая яички, оттягивая губами. Кому ещё когда доводилось доводить сурового шерифа Аль-Бетиля до такого состояния? А вот ему, полуэльфу с безусловными талантами во многих сферах, выпала такая исключительная возможность.       Довольный собой, а ещё более — той реакцией, которой его одаривал Мерих, Мирим едва ощутимо прихватил зубами одно из яичек, которое ласкал языком, и надавил, слабо кусая. Мерих на это вскрикнул то ли от неожиданности, то ли от переизбытка ощущений, подавившись стоном, и дёрнулся, широко распахнув глаза. Мирим почувствовал, как плоть в его рту поджалась, и Мерих кончил себе на живот — резко и обильно. — Я и не думал, что тебе настолько хорошо, — нагло ухмыльнувшись, проурчал Мирим, на что Мерих тихо прорычал, тщетно пытаясь скрыть смущение. — Тебя разве не учили, что кусаться плохо? — грубо и резко схватив любовника за локоть, он притянул его к себе ближе. Мирим не удержал равновесие, упав ему на грудь, и лица их оказались на одном уровне, разделённые жалкими сантиметрами. — Ну так накажите меня, шериф, — игриво и томно протянул он, проехавшись напряжённым членом по влажному животу Мериха. — Ты доиграешься, — предостерегающе прорычал он, и прежде чем полуэльф успел ещё что-либо сказать, резко подался вперёд, затыкая его грубым настойчивым поцелуем, сильнее сжимая локоть до лёгкой боли и властно притягивая его ещё ближе, прижимая к себе чуть выше талии.       Мирим негромко простонал в губы Мериха сквозь поцелуй, чувствуя, как ему в ногу упирается всё такое же твёрдое и крепкое желание шерифа. Тот с лёгкостью приподнял любовника, ещё ближе подтягивая к себе, со свойственной себе прямолинейностью действуя решительно и почти грубо, не расшаркиваясь никакими прелюдиями. И было в этой грубоватой резкости что-то особенное, что-то, что всегда возбуждало Мирима и притягивало не только в постели, но и в повседневной жизни, отчего он предвкушающе простонал, закусив губу и чуть запрокинув назад голову.       Мерих тут же припал к его шее, прикусывая нежную кожу, оставляя на ней следы своей власти. Он обхватил Мирима одной рукой за талию, удерживая в устойчивом положении. Тот упёрся в твёрдую сильную грудь, покрытую шрамами, глядя на шерифа блестящим от возбуждения взглядом. Мерих же смотрел будто хищник, и приподнял Мирима над собой, вынудив его обхватить коленями бока, сохраняя устойчивое положение. — О да, шериф, — полуэльф игриво сверкнул глазами, томно подначивая. — Не сдерживайте себя.       Мерих в ответ рыкнул и схватил свой член, крепко сжав его. Направил, удерживая, и опустил Мирима, который поддался, помогая и ему, и себе, резко и несколько грубо натягивая его на себя. Член легко вошёл в податливое тело, и полуэльф издал длинный, громкий, довольный стон, принимая в себе влажную горячую плоть сразу на всю длину. Насаживаясь до самых яиц, чувствуя, как пульсирует нетерпением кровь, и член словно набухает, ещё сильнее заполняя его нутро. Конечно, это были лишь игры воображения, но он запрокинул назад голову, кусая в наслаждении губы, упираясь ладонями в грудь Мериха, проводя по ней короткими ногтями, оставляя за ними красные полосы. — Ты всегда так хорошо наполняешь меня, — длинный язык был одним из многих, по мнению Мериха, недостатков, а по мнению самого Мирима, его достоинств, однако прежде чем шериф как-либо отреагировал на его пассаж, он сам повёл бёдрами, сжимая любовника в себе и слабо подскакивая на нём.       Мерих рыкнул в ответ, и его хватка на талии Мирима стала твёрже и сильнее. Второй рукой он грубо оттянул его светлые волосы, заставляя запрокинуть голову назад, подставляя шею, к которой он тут же и припал, сильно и резко толкаясь в податливое тело. Мирим отозвался чувственным стоном, двигаясь в ответ, и снова провёл ногтями по горячей груди, чувствуя, как на ней выступают капли пота, а под ладонью гулко бьётся сильное сердце.       Весь Мерих был таким: большим, брутальным, серьёзным и прямолинейным. И в любви он не изменял себе, отчего Мирим сомневался, может ли он в принципе быть нежным. Впрочем, была своя пикантная изюминка в этой жёсткости на грани грубости, и судя по тому, как чувственно откликался на неё Мирим, она не оставляла его равнодушным.       Мерих толкался резко и сильно, глубоко, отчего его яйца шлёпались о ягодицы Мирима. Тот подскакивал на любовнике, послушно принимая его, в ответ то сжимая крепче, то расслабляя мышцы, поводя бёдрами, пусть незначительно, но меняя угол проникновения. Не молчал, лаская слух Мериха стонами, в то время как сам шериф издавал грудное рычание, чувствуя, как закипает в жилах кровь, а возбуждение пульсирует раскалённой лавой где-то внизу живота.       Он продолжал прижимать Мирима к себе за талию, оттягивая его волосы, оставляя метки-засосы на его шее и ключицах. Тот откликался стонами ещё и на эти действия, продолжая царапать ногтями чужую грудь. Одной рукой, впрочем, он юркнул вниз между их животами и обхватил пальцами напряжённый влажный член, принимаясь ласкать себя в такт глубоким резким толчкам Мериха.       На этот раз Мирим не выдержал первым. Поглаживая головку, он издал громкий стон, когда Мерих проехался по той самой чувствительной точке внутри него, и кончил, изливаясь на живот любовника, смешивая своё семя с его и чувствуя, как несколько горячих капель испачкало пальцы. Надвинув крайнюю плоть, он собрал остатки, после завалившись на грудь Мериха и требовательно потянувшись к нему за поцелуем.       Мерих откинулся на стену, приняв тем самым полулежащее положение. Мирим увлёк его в глубокий поцелуй, в котором шериф тут же перехватил инициативу, добавляя ему резкости и нетерпения. Когда положение сменилось, толчки стали быстрее и глубже, и в конце концов Мерих довёл себя до исступления, в самый последний момент выскользнув из Мирима лишь для того, чтобы кончить ему на поясницу, орошая её тёплой влагой. А после тело его чуть расслабилось, и Мирим обнял его, потеревшись носом о плечо. — Вы как всегда на высоте, шериф, — довольно проурчал он, когда Мерих погладил его по затылку, словно извиняясь за свою грубость. Чуть отстранился, заглядывая в тёмные глаза, и почти целомудренно коснулся губами сухих жёстких губ.       Мерих ответил лениво, и поцелуй получился почти нежным. После же Мирим снова улёгся на его груди, не желая слазить со своего шерифа, всегда такого занятого и холодного, но по-настоящему доступного и открытого лишь в такие интимные моменты.       Мерих на это скупо и как всегда сдержанно улыбнулся. Он не показывал этого, но внутри него также разливалось тепло и умиротворение. Потянувшись за тряпкой, он заботливо обтёр спину Мирима от своих следов, а после почти нежно обнял его, прижимая к себе и позволяя греть себя и нежничать с собой.       Мирим всегда особенно любил именно эту часть их близости. И честно говоря, Мерих был с ним в этом абсолютно солидарен.