Protect me from what I want

      Эребос чувствовал на себе долгий изучающий взгляд. Михаэль рассматривал его словно впервые, и безликий беззвучно хмыкнул, скрестив руки на груди и повернувшись к ангелу. — Если ты думаешь, что ты сможешь испепелить меня взглядом, то спешу тебя разочаровать, — ухмыльнулся он, на что Михаэль фыркнул, закатив глаза. — Нет, несносное создание, у меня есть для тебя кое-что другое, — он как-то совсем не по-ангельски лукаво блеснул глазами и вдруг резко подался вперёд, повалив безликого на кровать, придавив своим телом и глядя прямо в бездонные прорези маски. — И чего ты пытаешься этим добиться? — в голосе Эребоса мелькнули насмешливые ноты. — Если ты думаешь, что таким образом поймал меня, то снова спешу разочаровать тебя. — Да ну? — Михаэль хищно ухмыльнулся, и Эребос отчего-то насторожился от такой реакции. И надо сказать, не зря.       Вообще-то разговор Белкета и Йоргена Михаэль услышал совершенно случайно. Не то чтобы его интересовало, о чём мог говорить отверженный одиночка с безликим, но проскользнувшая в разговоре любопытная деталь вынудила его остановиться и прислушаться. Йорген обстоятельно пояснял Белкету некоторые аспекты безликой физиологии, и в частности рассказ его коснулся небезызвестных щупалец.       Признаться честно, Михаэль думал, что они нужны безликим, чтобы поддерживать баланс налету, а также, очевидно, как дополнительные конечности и особенно опасное оружие. Но то, что они также были щедро оснащены сенсорными окончаниями и были весьма чувствительным местом, стало для ангела настоящим открытием. Которое ему захотелось проверить, заодно испытав, где же границы безликой выдержки. Устроить сладкую экзекуцию одному наглому и невыносимому безликому... Звучало слишком соблазнительно.       Ухмыляясь, Михаэль смотрел прямо на неподвижную маску, и прежде чем Эребос успел претворить в жизнь свою угрозу, ловко скользнул горячей ладонью по его боку, минуя пояс, вниз, схватив одно из щупалец. — Что ты?.. — искреннее удивление послышалось в голосе безликого, но ангел проигнорировал его.       Он отстранился, сев на колени, тем самым возвышаясь над распластавшейся перед ним тёмной фигурой. Ухмыльнулся с видом триумфатора и обхватил щупальце двумя руками. Пальцы у него горячие, грубые от постоянного держания оружия, но очень чуткие — они скользили и поглаживали сухую прохладную кожу, и волна лёгкого удовольствия теплом омыла Эребоса, поднимая в груди лёгкое удивление вместе с предвкушением — ещё никогда ничего подобного он не испытывал.       Михаэль тем временем продолжил разминать щупальце, чувствуя, как оно медленно твердеет под его пальцами. Он прощупывал мышцы, убеждаясь в мысли о том, что он не ошибся и правильно интерпретировал слова Йоргена, быстро смекнув, о какой именно чувствительности тот говорил. Эребос, словно подтверждая мысли ангела, издал какой-то невнятный звук, и похоже, сам удивился этому. Тёплое приятное чувство нарастало с каждым прикосновением ангела всё больше, медленно перетекая в возбуждение, от которого все остальные щупальца начали напрягаться сами по себе.       Они обвили ноги, часть поднялась к пояснице ангела, обхватывая её. Ещё часть потянулась вверх по спине и груди, обвивая, и Михаэль ощущал, как они напрягались, но всё же были немного мягче, чем то, которое он массировал в своих руках. Поглаживал, обхватывал, имитируя фрикции, прощупывал подушечками чувствительных пальцев, сантиметр за сантиметром поднимаясь по нему всё выше и выше.       Эребос в ответ издавал удивлённые звуки и звуки, похожие на тихие прерывистые стоны. Ангел сидел слишком далеко, а потому он не мог сжать его ладонями, отчего он впился когтями в постель, цепляясь за неё. Ощущений становилось всё больше и больше, они расцветали, словно букет цветов, и медленно импульсами расходились между всех безликих, пока что, впрочем, не слишком тревожа их. — Пернатый... — прерывисто выдохнул Эребос. — Прекращай... — Не-ет, — мурлыкнул Михаэль, довольно прищурившись. Он стянул с себя одно из щупалец, что обвивалось по его плечу. Поцеловал его около кончика, игриво и совсем не по-ангельски лукаво сверкнув глазами. — После всех моих испоганенных нервов, ты думаешь, я так просто отпущу тебя? — и словно издеваясь, он провёл по нему языком, обхватывая и заглатывая, посасывая, продолжая руками ласкать самое первое щупальце, продвигаясь по нему ещё выше.       Ощущения стали ярче, отзываясь самым настоящим возбуждением. Эребос громче издал невнятные звуки, похожие на стон. Он вспорол когтями постель, оставляя на ней глубокие борозды, когда попытался сжать руки в кулаках. Остальные щупальца продолжили обвивать Михаэля, и он чувствовал, как перекатывались на них напряжённые мышцы. Щупальца крепче сжали его, попытавшись притянуть ближе к остальному телу безликого. И ангел поддался, немного приблизившись к странному любовнику, снимая с себя ещё одно щупальце и принимаясь массировать его вместе с самым первым.       Сладкая пытка, кажется, растянулась целой вечностью. Возбуждение становилось всё ярче и сильнее, и Эребос понял, что никогда не испытывал ничего подобного. Ни один секс с Михаэлем не вызывал в нём такого отклика, и это одновременно пугало и будоражило. Ведь он был такой уязвимый и открытый, и совершенно не мог контролировать себя, издавая невнятные глухие стоны и подаваясь всеми щупальцами навстречу, желая получить больше заветной ласки.       Михаэль с торжеством и удовлетворением наблюдал за реакцией безликого. Такой доступный и податливый — от одного его вида, от одной музыки его стонов в паху становилось тяжело и горячо, но для ангела сейчас было не время отвлекаться на собственное желание. Вместо этого он продолжил ласкать любовника, чувствуя и видя, как трепещет и мечется его тело.       Когда его обвило лишь одно щупальце, он навис над Эребосом. Улёгся сверху, целуя маску, жилистую шею, плечи, грудь, а горячие сухие руки спустились ниже к основанию щупалец, ложась на пояс и под него. Сначала игриво и невесомо провели по этой области, поднимаясь к напряжённому животу, разминая твердые мышцы и снова спускаясь ниже к запретной области. Стоны Эребоса стали громче, он обхватил Михаэля всеми щупальцами, словно желая вдавить в себя, обнял руками, разрывая одежду на спине и оставляя на ней глубокие кровоточащие полосы от когтей, и напрягся всем телом. Ощущений было запредельно много, и если бы братья и сёстры не делили их с ним, он точно сошёл бы с ума.       Особенно тогда, когда Михаэль всё-таки скользнул ладонями под пояс, дотрагиваясь до прохладной влажной тьмы, из которой щупальца и начинались.       Эребос натурально вскрикнул, и не испытываемое доселе наслаждение снесло его и затопило всего. Стало одновременно жарко, сладко и хорошо, и тело задрожало в объятиях Михаэля. Это было намного сильнее и лучше оргазма, и когда волна прошла, он буквально размяк в ангельских руках. Михаэль довольно победоносно ухмыльнулся, наблюдая за этой картиной, а Эребос подумал о том, что хорошо, что этот миг с ним разделило семейство, иначе он бы точно не выдержал.       Впрочем... далеко не все братья разделяли его мысли.       Иногда в их постоянной связи друг с другом были свои минусы. Как минимум, определённая несвоевременность и необходимость делить любой опыт, особенно тот, который вызывает наибольший эмоциональный отклик. Всё-таки психика безликих была устроена совсем иначе, чем у смертных, и не была предназначена для одиночного переживания очень ярких эмоциональных всплесков. Поэтому они вынуждены были делить их между собой, чтобы не сойти с ума так же мучительно, как от одиночества. Но, Маласса, как же временами это было невыносимо!.. — Йорген? — голос Белкета мягко коснулся сознания, и сам он вопросительно посмотрел на прервавшегося на полуслове безликого.       Они весьма удачно сидели за столом, перебирая свитки и рассуждая друг с другом на тему магии и её места в мире. Как вдруг Йорген прервался, и резко побледнев, до побеления костяшек сжал столешницу, стиснув челюсти так, что заиграли желваки. Тёмные глаза потемнели ещё сильнее, и Белкет напрягся, придвинувшись ближе, и осторожно дотронулся до плеча безликого, также осторожно спросив: — Всё хорошо? Ты какой-то бледный... тебе плохо? — Йорген отрицательно качнул головой, и Белкет попробовал другой вариант: — Что-то случилось?       Безликий в ответ не то согласно кивнул, не то отрицательно мотнул головой. Вдруг всхлипнул и уткнулся лбом в стол, уперевшись им в лежащую на нём руку. Сжал веки и стиснул челюсти, и напрягся всем телом, заставив ангела вполне искренне заволноваться. — Тень моя... Ты можешь мне сказать, что с тобой? — он подвинулся ещё ближе, отчего их колени соприкоснулись под столом, и Йорген снова глухо всхлипнул. Белкет осторожно приобнял его за плечи, несильно сжимая, и склонился над ним. — Всё... нормально... — сипло протянул Йорген. — Сейчас отпустит, всё хорошо, — он сжал в кулаках пальцы, и Белкет окинул его скептичным взглядом. Аккуратно, но настойчиво потянул на себя, заставляя подняться и заглядывая в такое компрометирующее безликого человеческое лицо.       С удивлением он заметил, что то не только бледнело, но и отчаянно краснело. Глаза блестели как будто нездоровым блеском, и ангел нахмурился, не понимая, что происходит, и начиная беспокоиться. Он осторожно привлёк Йоргена к себе, усадив его к себе на колени, и безликий тут же вцепился в одежды ангела на его плечах, пряча на сгибе его шеи лицо, издавая невнятные звуки... пока в его живот весьма недвусмысленно упёрся твёрдый член безликого, также недвусмысленно оттопыривающий его одежды.       Лёгкая озадаченность привела Белкета в определённое замешательство. Тело Йоргена в его руках подрагивало, он издавал глухие звуки, то ли всхлипы, то ли стоны, отчаянно кусал губы и прятал лицо на сгибе ангельской шеи. Всё его тело казалось одной сплошной возбуждённой точкой, и у Белкета, откровенно говоря, вызывало вопросы, с чего вдруг у безликого была такая острая и яркая реакция. — Тень моя, скажи честно, почему у тебя... стоит, — Белкет не был бы собой, если бы с интересом исследователя не попытался докопаться до истины прямо на месте. Йорген на нём вздрогнул и страдальчески отозвался: — Это не у меня. Это из-за Эребоса. Ему сейчас настолько хорошо, что нам всем приходится делить с ним эти ощущения, чтобы сам он не сошёл с ума. Я ведь говорил тебе, что наша психика не предназначена для одиночного переживания любых сильных эмоций, и возбуждение входит в их число.       Белкет вскинул брови, и тень любопытства мелькнула в сознании: это что же такого Михаэль вытворял со своим несносным любовником, что даже всегда весьма сдержанный Йорген откликался так чувственно и ярко. Впрочем, он быстро отодвинул эти мысли на второй план, решив сосредоточиться на более насущной проблеме.       Как бы долго ни длилась экзекуция ощущениями Эребоса, а возбуждение, которое она породила, Йоргену нужно куда-то деть. Кроме того, рассудив в более чем привычном для себя ключе, что избавление от собственного болезненного напряжения поможет легче перенести чужое, Белкет, преисполненный только благих искренних побуждений, решил безликому на своих руках помочь с этим. В конце концов, не первый и явно не последний раз они предавались чувственным экспериментам, так почему бы не сделать это ещё и сейчас, совместив приятное с полезным?       Он мягко утешающе погладил Йоргена по тёмным волосам, оставив тёплый поцелуй где-то на его виске. Второй рукой, полной ладонью, сквозь ткань погладил напряжённую твёрдую плоть, медленно проведя по ней снизу-вверх, прежде чем обхватить вместе с одеждой и несильно сжать. Безликий в ответ на это движение уткнулся лбом Белкету в плечо, кусая губы, глухо всхлипывая и издавая глухие рваные стоны. До побеления сжал пальцами сильные плечи, пока тело его напряглось, каменея прямо как член в горячей руке ангела.       Йорген всхлипнул, кусая губу и вздрагивая. Человеческое тело слишком компрометирующе, нужно было уйти в тени, пока была возможность. Но Белкет как всегда мягок и осторожен, нежен и — как в сложившейся ситуации некстати! — медленен. Никаких вариантов, кроме как сдаться, ситуация не оставляет, и безликий беспомощно слегка подаётся бёдрами навстречу, невольно потираясь ягодицами о ноги ангела. Утыкается лбом в основание его шеи, сжимает пальцами его одежду на лопатках. Закрывает глаза, мелко вздрагивает, когда сильная рука ангела крепче обнимает за поясницу, властно притягивая ближе, а вторая продолжает ласкать напряжённый член. Пальцы прощупывают твёрдую плоть, проводя по ней плотной тканью исподнего, и это так приятно и хорошо, и потому же слишком плохо: ощущений слишком много, два потока наслаждения сливаются в один, наполняя общее сознание слишком сильными эмоциями. Возбуждение слишком болезненное, и от него хочется уйти как можно скорее, но Йорген не может сказать Белкету прекратить и вместо этого рвано и неловко пытается двигаться навстречу, испытывая границы ангельского терпения.       Безликий не отдаёт себе отчёт — Белкет понимает это. Подаваясь навстречу его движениям, он елозил ягодицами по бёдрам ангела, отчего тот чувствовал, как медленно тяжелеет в его собственном паху. Но со своим возбуждением он как-нибудь разберётся позже: сейчас всё же важнее позаботиться о партнёре. А потому он продолжает свою сладкую экзекуцию, медленно, мучительно медленно, и неспешно массируя твёрдый член сквозь одежду, плотно обхватывая сверхчувствительную плоть грубой тканью, прощупывая кончиками пальцев контуры, прижимая и несильно сжимая, чувствуя, как ещё сильнее напрягается тело Йоргена. — Белкет, пожалуйста... — он крепче стиснул тяжёлые одежды на ангельских плечах, кусая губу почти до крови, только чтобы не застонать. И ангел чувствовал, как его колотила мелкая дрожь, а на виске, до которого он касался губами, выступил пот. Рваные звуки, как всхлипы, всё равно пробивались сквозь сжатые зубы, и Белкет усмехнулся. — Расслабься, мой дорогой... — опалив дыханием ухо, прошептал ангел, касаясь его губами, и горячая рука юрко скользнула под штаны. Теперь напряжённую влажную плоть и ангельскую ладонь разделяла лишь ткань исподнего. И Йорген чувствовал её жар, и самоконтроль сдал окончательно.       Он вскрикнул, выгнувшись в пояснице, запрокинув голову и слегка подавшись назад. До синяков сжал плечи ангела и не сдержал длинный стон, против воли толкнувшись в ладонь Белкета. Слишком хорошо, слишком много ощущений, они сливаются в один поток, почти доставляя боль, и Йорген не знал, куда себя деть, чтобы уйти от них. Мучительно хотелось всё закончить, но облегчение всё никак не хотело приходить, несмотря на то, что казалось, копить возбуждение больше просто невозможно.       Белкет лукаво усмехнулся, и горячий поцелуй скользнул ниже по боковой стороне шеи. Обнимал свободной рукой за пояс, прижимая Йоргена к себе боком, чувствуя, как его бьёт мелкая дрожь то ли от нетерпения, то ли от напряжения. Безликий в человеческом облике сейчас такой открытый, запредельно близкий. Белкету неведомо, что творится в этой тёмной голове, но он отчётливо видит, как реагирует его тело. Вольно или невольно Йорген подаётся бёдрами навстречу ласкающим движениям, дышит часто, и наконец-то всхлипы и тяжёлое дыхание превращаются в откровенные стоны — и Белкет чувствует, как в паху окончательно становится горячо и тяжело. Что ж, этого следовало ожидать, но о себе он всё-таки подумает чуточку позже. — Маласса... — Йорген выстанывает в мольбе имя матери и богини, когда напряжение достигает своего пика. Терпеть больше нет сил, и когда Белкет снова сжимает его, сквозь ткань прощупывая головку, наконец-то приходит болезненное облегчение.       Он снова выгибается в руках Белкета, запрокидывает голову назад, издавая громкий и длинный стон. Из глаз против воли брызгают слёзы, и ему почти больно. Мысли смешиваются в нестройный поток, в ушах звенит, а перед глазами рябит от обилия ощущений, но наваждение медленно начинает схлынывать, и становится и вправду немного легче. Он обмякает, обратно тыкаясь лбом в плечо Белкета, судорожно сжимая его плечи, чтоб не потерять опору, и Белкет заботливо и аккуратно прижимает его к себе, позволяя привести в норму дыхание и прийти в себя. Гладит по спине, целует в макушку и держит, не собираясь отпускать. Убирает руку сразу же, как только чувствует, как поджимается плоть под его пальцами и ткань исподнего становится влажной, и полностью обнимает безликого, проводя по лопаткам и позвоночнику и поглаживая по тёмным волосам, позволяя уложить на плечо голову, уперевшись в него виском.       Когда напряжение сходит и тело расслабляется, Йорген чувствует, что и вправду становится легче. Наслаждение и возбуждение, которое продолжает испытывать Эребос, отходит на второй план, превращаясь больше в фон, и Йорген снова может думать и функционировать относительно нормально. — Спасибо, мне стало легче, — глухо и несколько смущённо пробормотал он, на что Белкет негромко посмеялся, покачав головой. — Я рад, — с искренней заботой ответил ангел, снова поцеловав безликого в висок. — Брат с Михаэлем продолжают любиться, — отстранённо заметил Йорген, — но я теперь могу хотя бы спокойно воспринимать это, — он слез с Белкета, вернувшись на своё место, и ангел одарил его задумчивым взглядом. Собственное возбуждение схлынывало само собой, — Белкет укрощал плоть и держал страсти в узде — и ангел вполне искренне порадовался тому, что своих детей Эльрат не наделил такой связью, как безликих.       Впрочем, далеко не все безликие были против того, что они делили друг с другом даже такие интимные переживания и ощущения. По крайней мере, Эребос не имел ничего против, с интересом исследуя в том числе и границы общей безликой природы, во многом остающейся тайной даже для самих безликих. А потому, едва стоило ему испытать оргазменное облегчение после более чем приятных манипуляций Михаэля, он ощутил волну возбуждения, исходящую от Йоргена, мгновенно возбудившую его опять. — Стой, ангел, — Михаэль заинтересованно вскинул брови, когда безликий прямо на его глазах перевоплотился в свой излюбленный облик сына Силанны и требовательно схватил его за руки. — Я знаю, что фантазия у тебя работает хорошо, — он нахально ухмыльнулся, заставив ангела вспыхнуть, и недвусмысленно опустил взгляд вниз, глядя куда-то в направлении его паха, пусть и не видя его. — Ты заслужил награду, ангелок. Давай, трахни меня — ты ведь этого хочешь? — Эребос азартно сверкнул глазами, на что Михаэль хищно прищурился. — А говоришь, что я ненасытный, — он склонился над любовником, на что тот хрипло рассмеялся.       Ангел схватил его за челюсть, затыкая грубым поцелуем. Свободной рукой нетерпеливо стянул с себя нижнюю часть одежды, а после того, как разорвал поцелуй — ещё и верхнюю. Эребос довольно ухмыльнулся, приподнявшись на локтях, нагло и вызывающе осматривая мощную внушительную фигуру Михаэля. Широкие плечи, рельефная грудь и торс, плоский твёрдый живот... Он был большой — везде был большой — и ухмылка Эребоса стала шире и довольнее.       Он широко раздвинул ноги и чуть приподнял бёдра, словно приглашая любовника к действию. Дважды уговаривать Михаэля не нужно было, и крепко схватившись за Эребоса, фиксируя его в устойчивом положении, он прижался крупной головкой к кольцу мышц, парой качающихся движений войдя в тело эльфа под собой настолько глубоко, насколько то позволяло. Эребос удовлетворённо промычал, схватившись одной рукой за изголовье кровати над и за собой и пристально глядя в светлое лицо ангела, всё также ухмыляясь.       Михаэль был большим, твёрдым и горячим. Ощущать его в себе даже было приятно. Он резко толкнулся, затем снова и снова, набирая грубый резкий ритм, которому Эребос поддавался. Разнообразия ради можно было не превращать секс в очередную борьбу, тем более что ангел и вправду хорошо постарался и так и быть заслужил свою награду.       Он отпустил бёдра безликого, оставив на них несколько синяков от своей хватки, и навалился на него сверху, нависнув скалой. Широко распахнул крылья, и Эребос видел, как они трепетали в такт резким глубоким толчкам. Слух улавливал грудное рычание, и Эребос позволил себе довольно зажмуриться, откинувшись назад и в то же время подавшись вперёд, то сжимая, то отпуская Михаэля в себе, двигая бёдрами навстречу его толчкам.       Тени расползлись по кровати и зазмеились по ногам пресветлого ангела к ягодицам. Уверенно раздвинули их, проникая в него, и Михаэль подавился стоном, от неожиданности толкнувшись так сильно и глубоко, что сладкая боль разрядом прошила эльфийское тело. Эребос закусил губу и подался грудью к Михаэлю, притянув его за шею к себе поближе. — Ты заслужил хорошую награду, — проурчал безликий, коротко целуя ангела и отстраняясь. — Расслабься и получай удовольствие, — он снова поцеловал его с влажным звонким звуком, и тени качнулись в такт толчкам Михаэля, подстраиваясь под его ритм.       Возбуждение ангела росло, из-за чего его движения становились резче, сильнее и быстрее. Подстраиваясь под них, ласкали его и тени, скребучись и надавливая на чувствительную точку. Тонкие нити от них оплели основание члена и скользили по той его части, что не входила в узкое тело любовника, надрачивая её. Поджимали яйца, перекатывая их, и целый спектр ощущений в конце концов захлестнул Михаэля со всех сторон.       Но он был выносливым и сильным, так что возбуждение копилось в нём достаточно долго, прежде чем взорваться обжигающим пламенем. И ангел замер, вжавшись в любовника, наполняя и переполняя его своим горячим семенем — его всегда было так много, что оно выплёскивалось на постель, даже несмотря на то что Михаэль всё ещё был в нём.       Безликий довольно усмехнулся, скосив глаза на опустившегося рядом ангела. Это оказался занятный опыт, который определённо стоило когда-нибудь повторить снова. Тем более что среди братьев был как минимум один, кто совершенно точно был бы не против. Не правда ли, Йорген?..