Наука любви (Михаэль/Антон)
1 ноября 2022 г. в 02:31
Шорох перьев и лёгкие шаги нарушают затянувшееся молчание, и Антон едва заметно вздрагивает, мгновенно встрепенувшись и обратившись во внимание. Взгляд его цепляется за крупную статную фигуру, и он не может сдержать восхищённый вздох так же, как и всегда. Прекрасный ангел, могучий генерал снова приходит к нему, своему венценосному ученику, и глаза Антона блестят искренней радостью.
Михаэль, замечая это, улыбается покровительственно, закрывая за собой дверь в покои герцогского наследника, и медленной величественной походкой, гордо держа спину, подходит ближе к кровати, на которой его ждёт Антон.
Это была традиция, которую ангелы принесли с собой. За каждым отпрыском любого из шести герцогских или императорского домов был закреплён наставник-ангел. Ментор и учитель, наставляющий на путь Эльрата и обучающий другим, светским, наукам, готовя наследников к великой благородной чести занять место своих благородных родителей, а в будущем — потенциально разделить судьбу с ангелом, воскрешённым с помощью древнего ритуала.
Но не только вере и светским наукам ангелы учили своих подопечных. Всестороннее развитие и подготовка включали в себя и более интимную, личную часть жизни, ведь она была важна не только для возможности воспроизведения потомства, но и как средство удержания тела и духа в чистоте, не поддаваясь соблазнам разврата. Лишь правильное воспитание и обучение могли обеспечить их, и ангелы как никто знали о том.
Сексуальность и близкие отношения не были для них чем-то табуированным или неприемлемым. Многие ангелы находили друг в друге не только друзей, но и партнёров, точно так же, как и ангелицы. Физическая близость пусть не несла в таком случае плодов, но дарила радость и удовольствие, укрепляя связи и отношения друг с другом. Неудивительно, что ангелы, привычные к подобному, учили, насколько могли, и людей воспринимать близость и любовь похожим образом. Наставляли их в том числе и в ней, и многие были благодарны им за такую науку.
Ведь на самом деле наука любви непростая и коварная. Она может туманить взор и дурманить разум, и даже самому стойкому мужу будет сложно обуздать её и подчинить себе. Не сделать роковой шаг и полететь в бездну, а ведь помимо этого, сколько ответственности, скрытой и явной, идёт с ней рука об руку! Герцогам и герцогиням, чистым душам, которым надлежит слияние с ангелами, необходимо знать и уметь бороться со всеми этими соблазнами. И кто, как не ангельские же наставники, могут их этому обучить?..
Матрас приятно проваливается под тяжестью крупного сильного тела. Антон с восхищением рассматривает своего ментора так, словно видит его впервые. Редко, когда удаётся увидеть сиятельного Михаэля не в доспехах, а лёгком повседневном хитоне, и белая ткань так правильно и красиво ложится на сильные мышцы. Архангел перед юным герцогом — прекраснее любого умело сотворённого шедевра, и Антон до сих пор не может поверить в то, что именно ему выпала такая огромная честь называться его учеником.
— Иди сюда, — Михаэль, конечно, прекрасно видит искреннее восхищение, исходящее от юноши.
Подзывает его к себе, снисходительно усмехается, и просьба звучит почти как приказ. Но Антон охотно подчиняется ему, оказываясь рядом, и ластится под прикосновение тяжёлой тёплой руки, когда наставник опускает ладонь на его макушку. Уверенно надавливает, заставляя юношу приблизиться ещё ближе, забраться к себе на колени, а после наклоняется, уверенно накрывая его губы и втягивая в напористый решительный поцелуй.
Антон отвечает с жаром, но всё ещё немного неумело, что вызывает у Михаэля удовлетворённую усмешку: с каждым новым разом молодой Грифон всё лучше и лучше справляется со своей скованность и робостью. «Ведь ты не будешь робеть при виде своей супруги, с которой тебе надлежать будет делить брачное ложе, верно?» — он помнит строгие слова ментора и следует его указаниям.
Они целуются медленно — в любви терпение не менее важно, чем на поле боя или в политике. Горячие руки Михаэля плавно блуждают по спине Антона, задирая нательную рубаху, в которой тот встречал наставника, и касаясь обнажённой кожи, вызывая у юноши мурашки каждым своим прикосновением. Антон на это отвечал аналогичными движениями, распахивая хитон и с благоговением и трепетом проводя пальцами по твёрдым рельефам мышц, вбирая в себя горячее тепло ангельской кожи.
Его худое, ещё по-юношески нескладное тело выглядело будто тонкий тростник на фоне широкой груди ангельского генерала, пусть ему уже и перевалило восемнадцать зим. Но в сравнении с ангелом он выглядел хрупким мальчиком, отчего, впрочем, Михаэль всё равно уважал его не меньше. Наоборот старался закалить эту хрупкость так, чтобы никто и никогда не посмел назвать её слабостью Антона. Поэтому когда он чувствует нескладную попытку юноши вести, он позволяет ему делать это.
Антон целуется по-прежнему аккуратно и неуверенно, но Михаэль не спешит напирать. Он знает, что ученику, всё ещё не поборовшему робость до конца, нужно немного времени, чтобы собраться с духом. С каждым новым движением он смелеет всё больше и больше, и огонь в его груди распаляется жарче и жарче. И руки юноши медленно скользят по сильной груди любовника-учителя ниже по твёрдым мышцам к животу и ещё ниже к паху. И он разрывает поцелуй именно тогда, когда пальцы его касаются твёрдого члена.
Михаэль одобрительно усмехается, глядя глаза в глаза неотрывно смотрящего на него Антона. Тот старается держаться сдержано и спокойно, но его бледные щёки пылают ярким румянцем смущения, пока пальцы медленно обхватывают твёрдую плоть, и он обхватывает её обеими ладонями. Сжимает не сильно, но ощутимо, неспешно проводит руками снизу-вверх.
Член у Михаэля твёрдый, горячий и большой, длинный и толстый, намного превышающий человеческий размер. Он испещрён реками выступающих вен, по которым Антон любовно проводит кончиками пальцев, следуя за их движением. Михаэль на это выдыхает с одобрением, слегка откидываясь назад, опираясь на руку, второй легко поглаживая ученика по пояснице, пока он движется дальше, к крупной тёмно-красной головке, большим и указательным пальцами очерчивая её. Поглаживает круговыми движениями, любовно скользя по выступающей плоти, и то поднимается к самому верху, слегка прихватывая крайнюю плоть, то опускается ниже. Второй рукой продолжает неспешно скользить по члену, поглаживая выступающие сосуды, и опускает её ниже, к самому основанию.
Крупная мошонка свободно помещается в руке Антона. Он перекатывает пальцами яички, слегка сжимает их, оттягивая. Член во второй руке, кажется, твердеет ещё немного, становясь горячее, и влага проступает на головке и блестит в свете свечей, и из груди Михаэля раздаётся короткий низкий утробный рык удовлетворения, подбадривающий Антона и ласкающий слух. И он продолжает свою ласку с удвоенным рвением, желая сделать мастеру приятно. Пока в какой-то момент он не перехватывает его запястье.
— Хватит, — голос Михаэля звучит спокойно, но властно, и Антон покорно замирает.
— Я сделал что-то не так? — беспокоится искренне и смущается, вызывая у наставника вновь снисходительную улыбку.
— Нет, мальчик, — он успокаивающе погладил его по щеке. — Но ты должен знать, Антон, что в любви ты не должен только отдавать. В любви ты также должен брать. И когда двое становятся одним, блаженством не только твой партнёр должен владеть. Это будет нашим сегодняшним уроком.
Он легко опрокинул юношу на постель, и щёки Антона заалели с новой силой, когда наставник, такой большой и горячий, навис над ним. Склонился, одаривая поцелуем, и юный герцог обвил руками его шею, зарываясь в мягкие волосы, охотно отвечая на поцелуй. Почти сразу его разрывая, не сдержав стон, подавшись вперёд, когда почувствовал, как тёплые пальцы очертили тугое кольцо мышц, коснувшись его.
Легко надавив, они плавно, медленно и неспешно, не причиняя боли, защищённые магией, скользнули внутрь. Проникая аккуратно, но уверенно, осторожно раздвигая в стороны мышцы, делая их мягче и податливее, и Антон медленно плавится под их прикосновением, чувствуя, как тяжело и влажно становится в паху. Но Михаэль не думает останавливаться, толкается глубже и резче, меняя угол проникновения, и тем самым задевает чувствительную точку внутри чужого тела.
Антон дёргается и прикусывает губу, но тихий хриплый стон всё же вырывается из его груди. Он до побеления костяшек сжимает в кулаках простынь, на которой и лежит, но пытается сдерживаться. Это лишь начало, не стоит распаляться сразу, но как же это сложно, когда внутри всё горит от предвкушения. Разливается сладким неудовлетворением, когда ментор прощупывает чувствительную точку, надавливая на неё под разными углами. Невыносимо!
— Михаэль... — стон превращается во всхлип, и Антон подаётся навстречу, желая насадиться глубже и полнее. — Пожалуйста... — молит на выдохе, и наставник сжаливается над ним.
— Повернись, — он целует юношу в уголок губ, прежде чем приказать, и Антон, тяжело дыша, подчиняется. — Встань, — юнец выполняет и этот приказ, приподнимаясь на коленях, растянув верхнюю часть тела по постели, сжимая в кулаках простынь.
Михаэль склонился над ним, целуя худую спину, оставляя поцелуи в районе лопаток и позвоночника. Антон в ответ шумно дышал, кусая губы, и всхлипнул, когда крайний поцелуй коснулся копчика. Пальцы наставника вновь проникли в него, толкаясь и растягивая, и юный герцог откликнулся на это длинным неудовлетворённым стоном.
— Нетерпеливый ребёнок, — с усмешкой рыкнул Михаэль и отстранился, пристроившись сзади.
Антон выгнулся, давясь полувсхлипом-полустоном, в мучительном блаженстве закрыв глаза. Прогнулся в пояснице и потянулся вперёд, бездумно комкая и сжимая в кулаках простынь, по-прежнему стоя на коленях. Почувствовал обжигающую влагу, коснувшуюся возбуждённых мышц, и с трудом удержал порыв качнуться назад, чтобы скорее вобрать её.
Михаэль стоял сзади и держал его, словно он ничего не весит, что, в общем-то, так и было для могучего ангельского генерала, под которым распластался человеческий мальчишка. Перехватил его через живот и грудь, и прикосновения горячей ангельской кожи горели ожогами, разжигая внутри настоящий пожар. Наклонился медленно, словно издеваясь, но скорее просто испытывая границы терпения юного герцога — и это тоже часть трудной науки. А после коснулся губами худых острых плеч, прежде чем наконец-то также медленно вошёл, своей плотью раздвигая мышцы, мгновенно заполняя Антона собой.
Горячий и очень большой — он с трудом мог войти наполовину в хрупкого человеческого юношу, и Антон тут же обхватил его плотно, не сдерживая откровенный стон, выгибаясь ещё сильнее и подаваясь навстречу. А после вновь всхлипнул, покорно склонив голову вниз, почти касаясь лбом простыни, когда Михаэль навалился сверху чуть ощутимее, касаясь животом спины Антона. Начал двигаться весьма настойчиво, качая бёдрами и крепко обнимая юнца, прижимая к себе, останавливаясь на острой грани между удовольствием и болью.
Он сделал первый глубокий толчок, не входя даже на половину, не желая навредить своему юному любовнику, и Антон мгновенно отозвался на него новым стоном и тяжёлым шумным дыханием, ещё крепче сжимая простыни, чувствуя, как от внутреннего жара и огня чужой кожи на спине, груди и лбу выступает пот, скатываясь вниз тяжёлыми горячими каплями. Михаэль держал его крепко и властно, почти не давая двигаться в ответ, и Антон принимал его глубокие толчки, снова и снова заполняющие горящее нутро.
Напряжение росло, скапливаясь, словно ком. Стоны в ответ на чувственные действия едва ли помогали снизить его, и Антон не знал, куда себя деть. Ощущений было так много, что против воли у него потекли из глаз слёзы, пока он до побеления костяшек сжимал в руках взмокшую ткань. Пот струился по его телу, стоны застревали вместе с шумным дыханием, и когда ощущений стало слишком много, ком взорвался, словно вулкан.
Антон прогнулся в пояснице, и тело его напряглось. А после мелко задрожало, и он обильно излился на простынь под собой, чувствуя, как мгновенно слабеют мышцы, и ему становится тяжело стоять. Михаэль заботливо придержал его, а после уложил, легко покинув юношеское тело и отстранившись назад. Антон перевернулся к нему лицом, мутноватым взглядом окинув прекрасную величественную фигуру, и заметил удовлетворение на лице сиятельного генерала. Нахмурился — и взгляд его скользнул ниже, ко всё ещё твёрдой напряжённой плоти.
— Так не годится, — стряхнув с себя истому, упрямо произнёс юный герцог и потянулся к ангелу, вновь беря в руки его член. — Ты ведь сам мне сказал, что нужно не только отдавать, но и брать, — зачем-то смущённо добавил, на что Михаэль издал снисходительный смешок.
Он накрыл широкой ладонью затылок ученика и взлохматил волосы. Уселся на кровати, позволяя Антону делать то, что он хотел делать. И он ласкал своего учителя, сжимая его член и поглаживая, позволяя и ему ощутить блаженную леность разрядки — к сожалению, Антон ещё не был настолько искусен в науке любви, чтобы соответствовать выносливости и ритму своего наставника и дарить ему истинное наслаждение от близости с собой.
— Не переживай, ребёнок, — с мягким снисхождением произнёс ангел, расслабившись, когда разрядка настигла его и он излился на руки Антона и свой живот. — Ты ещё молод и пребываешь в самом начале пути. Наука любви ещё покорится тебе, и ты сможешь стать достойным любовником для ангела не как его ученик, но как равный ему.
Антон на это лишь кивнул, робко потянувшись к Михаэлю за поцелуем, и он не стал отказывать ему, целуя настойчиво, но нежно. Мысленно же он надеялся, что слова ментора воплотятся в действительность намного скорее, чем они ожидают, и тогда... Тогда он сможет одарить своего наставника всей той любовью, которой он научил его.