Protect me from what I want

      Тяжёлый суровый взгляд едва ли не буквально пригвождал к месту. Многим было некомфортно находиться под ним, отчего они старались как можно скорее сбежать куда подальше и желательно больше никогда не попадаться королю на глаза. Ни для кого, в конце концов, не был секретом тяжёлый нрав монарха, в своё время силой отобравшего королевский престол у другого.       Виктория незаметно скосила глаза, пробегаясь взглядом по лицу Штейнбурга. Его Величество казался чем-то глубоко озабочен, хмурил тёмные брови и поджимал тонкие губы, в глубокой задумчивости пытаясь просверлить в тайной шпионке дыру. Что-то явно беспокоило его, и Виктория беззвучно вздохнула. — Кесслер? — она была одной из немногих, кому было оказано высочайшее доверие и возможность обращаться к королю по имени. Позвала негромко, и устремив спокойный взгляд на бледное лицо Его Величества, вопросительно вскинула бровь: — Что случилось?       Штейнбург озадачено моргнул, сбрасывая мимолётное оцепенение, и тут же нахмурился сильнее. Взгляд его стал тяжелее, и Виктория почти физически ощутила его на себе прикосновением холодного металла к плечам. Не оробела, — впрочем, как и всегда — продолжая терпеливо ожидать, когда собеседник нарушит напряжённое молчание. — Бертольд опять недвусмысленно намекал, что мне пора обзавестись наследником престола, — мрачно и как всегда прямолинейно ответил король, и в голосе его послышалось недовольство. — Он не хочет отправлять Александра в столицу, говорит, что его место в Берингарте. — Твоему племяннику всего шесть, — Виктория то ли вздохнула, то ли фыркнула. — А твой брат не дурак. Хитрость и дипломатия не твои сильные стороны, уж извини, — в тёмном глазу Штейнбурга мелькнуло раздражённое неудовлетворение, и тайная шпионка поспешила слегка сменить тему: — А насчёт наследника престола… Ты ещё не настолько стар, чтобы так сильно беспокоиться об этом вопросе. Кроме того, позволь Александру возглавить герцогство — если он справится с этой задачей, то сможет встать и во главе государства, если в этом будет необходимость. — Это не то, что понравится Бертольду, — король с тенью раздражения дёрнул плечом. — Как будто тебя это всерьёз беспокоит, — с нотами насмешки парировала Виктория. — В конце концов у него не останется выбора, если ты умрёшь бездетным. — На самом деле, именно об этом я и думаю, — неохотно признался Кесслер, и девушка заинтересовано вскинула бровь. — И мне не нравится, что я думаю об этом всё чаще. — Не думай, — она пожала плечами. — Престол так или иначе не останется пустым. Династия не прервётся, твои деяния не будут пустыми. А что родовые земли сольются с королевским доменом… Возможно, оно и к лучшему, и так будет для государства даже полезнее… — Я не об этом, — Штейнбург качнул головой, и проницательный взгляд тайной шпионки заметил, что он был одновременно раздражён и… смущён? Как интересно… — А о чём? — скорее всего, Виктория догадывалась, и что-то внутри неё замерло, пробуждая почти забытые чувства. Однако ни внешне, ни голосом она не выдала мимолётного волнения, стараясь мыслить как всегда рационально и хладнокровно. Нечего делать выводы, не имея всей полноты информации. — Из Александра действительно был бы хороший преемник, — пространно протянул Кесслер. — Но брату не хватает силы. Он прав в том, что мне нужен собственный наследник, которого я сам смог бы вырастить достойным королём. И чем дольше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь в неизбежности этой необходимости, — чёрный глаз впился требовательным немигающим взглядом в Викторию.       В этом был весь Штейнбург. Прямолинейный и решительный, он привык добиваться всего, чего хотел. При этом предпочитал действовать, а не говорить, из-за чего в некоторых особенно тонких темах был совершенно некомпетентен. Сфера личных отношений возглавляла этот список, и Виктория уже давно имела возможность убедиться, как глубока в этом месте у короля травма. И даже то, что он озвучил только что… было, вообще-то, для него огромным достижением и шагом через самого себя.       Между ними повисло молчание. Кесслер пристально всматривался единственным целым глазом в Викторию, в то время как сама девушка осторожно осматривала его фигуру. Он был напряжён и явно на взводе, раздражён, уязвим и смущён. У них были достаточно странные и специфичные отношения, строящиеся на глубоком взаимном уважении и доверии. Сильная эмоциональная привязанность и дружба — и по-своему они действительно любили друг друга. Вот только проявления этой любви никогда не заходили дальше объятий, и вообще-то, обоим было вполне комфортно в установившихся рамках, а тут…       Нет, так и не озвученное предложение не шокировало Викторию. Она была весьма равнодушна к любым видам интимной близости, но вполне могла разделить её с тем, с кем ощущала высокий уровень духовной близости. Так когда-то было с Гектором… Так когда-нибудь могло быть с Кесслером Штейнбургом, если бы он сам этого захотел. И вот, похоже, этот момент настал.       Виктория улыбнулась, прикрыв глаза, а затем с лёгким лукавством посмотрела на хмурого короля. Даже в такой завуалированной форме ему было тяжело, не слишком приятно и в определённой мере стыдно говорить о подобных вещах, и девушка не собиралась ещё сильнее испытывать чужое терпение. Доставлять ещё больше неловкости — она была достаточно умна для того, чтобы понять всё без лишних слов, и это было одно из тех качеств, за которые Его Величество её уважал. — Что ж, — выдохнув, она загадочно блеснула глазами, — если это, по твоему мнению, стало так необходимо, то я буду рада тебе помочь, — тень облегчения пробежала по всё ещё мрачному напряжённому лицу, и Виктория встала со своего места.       Король отзеркалил её движение, неотрывно следя за бесшумными плавными движениями тайной шпионки. Она приблизилась к нему, остановившись напротив, и мягко, ободряюще улыбнулась. Взгляд её смягчился, и она осторожно взяла его за руку, ненавязчиво потянув за собой. И волк подчинился, позволяя женщине увести себя в личные покои, где они остались друг с другом наедине и где никто не посмеет их побеспокоить.       У Виктории не было большого опыта в близости, но она помнила, как заботлив был с ней Гектор. Аккуратен и внимателен, когда она не имела понятия, что делать, стыдилась себя и своего тела и беспокоилась о многих вещах, впервые готовясь разделить ночь с мужчиной. Было что-то ироничное, что теперь роли изменились, и для сурового строгого воина она должна была стать той, кому он мог довериться и раскрыться.       Они никогда не говорили на эту тему. Это было слишком личным, а Виктория всегда уважала чужие границы. Была готова подставить плечо и выслушать, если бы Кесслер захотел этим поделиться — он был самым близким и важным существом в её жизни, а потому она готова была быть рядом, когда он особенно в этом нуждался. Но Кесслер молчал, и Виктория могла лишь догадываться, что произошло и почему, что так сильно отвратило этого стойкого человека от любой физической близости. Равно как и догадывалась, какое усилие он делал над собой и как сильно доверял ей, раз добровольно сделал этот шаг навстречу.       И пусть у Виктории не было большого опыта, она была готова сделать всё, что в её силах, чтобы сохранить и уберечь хрупкий дар, отданный ей.       Её прохладные пальцы мягко накрыли острые скулы. Утешающе огладили лицо, поднявшись выше, убирая упавшие на лоб волосы. Провели по повязке, прячущей повреждённый глаз, на что Кесслер слабо дёрнулся, будто пытаясь уйти от прикосновения. Виктория на это мягко улыбнулась, послушно убрав руку, и обхватив лицо ладонями, подалась вперёд, аккуратно коснувшись сухих потрескавшихся губ.       Кесслер напрягся — весь он был будто натянутая тетива, что вот-вот лопнет. И в менее волнительные моменты он всё ещё инстинктивно напрягался каждый раз, когда Виктория прикасалась к нему будь-то в объятии, желая оставить поцелуй или просто поглаживая по плечу или руке, выражая свою симпатию. Однако ей он всё же позволял таким образом проявлять чувства и нежность, и потому и сейчас не отпрянул и не оттолкнул, неловко разомкнув губы навстречу.       Виктория улыбнулась, расслабляюще и утешающе погладив его по плечам. Поцеловала в уголок губ, спокойным взглядом глядя в чёрный глаз, пристально следящий за её действиями. Снова подалась навстречу, на этот раз слегка прижавшись грудью к мужской груди, и продолжая гладить плечи, вновь коснулась губ лёгким поцелуем. Кесслер немного расслабился, поддаваясь, и даже приобнял её за талию, неловко отвечая на чужую симпатию. — Если для тебя это настолько мучительно, мы можем прекратить, — отстранившись, накрыв ладонью щёку короля, негромко и мягко произнесла Виктория. — Проблема наследника не стоит перед Талзарией так остро, и потенциально у неё уже есть решение. — Нет, — вздохнув и нахмурившись, хрипло отозвался Его Величество. — Ты та женщина, с которой я готов пойти на это.       Что-то внутри Виктории на мгновение замерло, а после разлилось теплом и нежностью. Взгляд её смягчился, и она улыбнулась, снова подавшись вперёд, оставив поцелуй в уголке губ. Этот момент был высшей степенью доверия и высшей степенью близости, самое бесценное сокровище, которым она когда-либо владела.       Её руки медленно спустились к пуговицам камзола. Новый поцелуй смазал длинные мгновения, когда она расстёгивала их, затем ненавязчиво стягивая одежду вниз. Камзол, затем рубашка — и когда Кесслер остался в нательной рубахе, ей пришлось разорвать серию коротких неглубоких поцелуев и неплотные объятия, чтобы стянуть её через мужскую голову, обнажая крепкое сильное тело. Ей доводилось видеть его и раньше, когда она перевязывала королю раны, и возможно именно это знание стало одной из причин, почему теперь он нервничал не так сильно. — Ты привлекателен, — Виктория констатировала факт, открытым взглядом глядя в лицо Штейнбурга.       Тот определённо чувствовал себя неуютно в складывающихся обстоятельствах, поэтому девушка поспешила уравнять их положение. Быстро пробежавшись пальцами по ремням и пуговицам своего одеяния, она уверенно сбросила вверх, полностью обнажая себя по пояс. Худая, тонкая и почти на мужской манер плоская, она не отличалась физической привлекательностью. Но она позволила партнёру внимательно рассмотреть себя, свою отливающую светлым голубым оттенком кожу, едва заметно проступающие рёбра, несколько глубоких косых шрамов на груди и животе и сплошной узор татуировки, оплетающий, будто змея, всё её тело от правой щиколотки до левого виска.       Под пристальным вниманием Виктория стянула с бёдер штаны с исподним. Обнажившись полностью, она тоже выказывала доверие и благородно давала понять, что её намерения искренние. Она здесь и сейчас рядом не для того, чтобы поиздеваться или унизить; она обнажена и беззащитна перед Кесслером, и он точно также может сделать этот шаг ей навстречу. Виктория его примет и сохранит как величайшую тайну. — Мы всё ещё можем прекратить, — видя, что партнёр не спешит заканчивать начатое, успокаивающе заверила девушка. — Это нормально. Я не стану относиться к тебе хуже. Я не стану считать тебя слабым. В конце концов, моя любовь к тебе никак не зависит от этого.       Кесслер одарил её долгим взглядом, на самом дне которого притаилась благодарность. Он несколько мгновений словно вёл борьбу с самим собой, застыв величественной статуей, но в конечном счёте решительно сбросил остатки одежды, и переступив через них, приблизился к Виктории, крепко, но бережно прижав её к своему горячему телу. — Ты единственная женщина, с кем я желаю этого, — из его уст эти слова были более чем признанием в любви, и Виктория обняла его в ответ, успокаивающе погладив по лопаткам. — Тогда ляг на постель и доверься мне, — шепнула, аккуратно выпутавшись из мужских объятий.       Он покорно последовал её словам, опустившись на кровать. Девушка снова улыбнулась ему, повторив его движение. Оседлала твёрдые бёдра, чувствуя ягодицами наполовину окрепшую плоть, с удовлетворением отмечая, что похоже, всё делает правильно, раз мужское тело медленно откликается на неё. Нависла сверху, глядя прямо во внимательный чёрный глаз, и вновь поцеловала, наслаждаясь поцелуем.       Прохладные пальцы мягко скользили по твёрдой груди. Бесцельно хаотично поглаживали горячую кожу, ощущая стальную крепость мышц и выпуклые реки шрамов. Под её руками было напряжённое сильное тело воина, и Кесслер до последнего не отпускал себя, оставаясь по-прежнему настороженным и словно готовым к атаке. На самом деле растерянным и уязвимым, и Виктория старалась показать ему, что не причинит вреда.       Она целовала жёсткие губы, и Кесслер с каждым поцелуем отвечал увереннее. Целовала щёки и скулы, поглаживая лицо. Продолжала гладить сильную грудь, смещаясь к бокам и спускаясь к животу, тактильно давая понять, что принимает чужое тело и желает его. И постепенно напряжённые мышцы немного расслабились, а вместо них затвердела плоть внизу, уперевшись Виктории в копчик. Она улыбнулась немного лукаво и завела руку за спину.       Прохладные пальцы коснулись твёрдого члена. Ласково огладили от середины к обнажившейся головке и обратно. Кесслер на это вздохнул в смешанных чувствах, и Виктория утешающе погладила его по волосам. Продолжила касаться его там, показывая, что не испытывает отвращения, однако в какой-то момент Кесслер поймал её запястье, вынудив остановиться. — Я сделала что-то не так? — искренне побеспокоилась девушка, внимательно всматриваясь в мужское лицо. Любовник смотрел на неё своим пристальным взглядом, но грудь его вздымалась чуть выше обычного. На лице застыла маска непроницаемости, но где-то за ней отчётливо читалось смущение на грани стыда. — Мы можем?.. — с несвойственной себе неуверенностью вместо ответа пробормотал Штейнбург, и не выдержав, отвёл взгляд в сторону. — Лер… — Виктория понимающе улыбнулась и успокаивающе погладила его по щеке. — Лер, посмотри на меня, — тот нехотя вернул взгляд на девушку. — Всё хорошо, — она поцеловала его в лоб, слегка приподнявшись над бёдрами.       Придержав полностью окрепший член, Виктория медленно опустилась на него. Влажные тёплые стенки плотно обхватили головку, и осторожно девушка двинулась ниже, насаживаясь так глубоко, как могла. У неё давно не было мужчины, а Кесслер был довольно крупным партнёром, так что он вошёл лишь где-то на три четверти, плотно наполняя собой. Виктория закусила губу, прикрыв глаза, и шумно выдохнула, чувствуя, как внутри растекается тёплое удовольствие. Интимная близость никогда не была для неё первостепенно важной, но и она могла быть чем-то приятным и глубоко чувственным, и раз Кесслер доверился ей в этом, она была рада разделить с ним этот опыт.       Она качнула бёдрами, обхватывая плотно твёрдую горячую плоть. Принимала её в себе медленно, чувственно и глубоко. Неспешный ритм, дающий обоим партнёрам как можно полнее прочувствовать друг друга, и их шумное дыхание смешивалось друг с другом. Напряжение с каждым качающимся движением женских бёдер уходило из тела Кесслера, и он ощущал, как расслабляются мышцы, а внутри становится тепло.       Виктория так правильно дополняла его. Внимательная и чуткая, она не спешила и была искренней с ним. Он был нужен ей сам по себе, а не ради того, чем они занимались сейчас, и внезапно это понимание сделало процесс не настолько мучительным и омерзительным. С этой женщиной он даже был приятным, и Кесслер честно упустил тот момент, когда на очередной плавное движение подался бёдрами навстречу, толкаясь в женское лоно.       Горячие мозолистые ладони коснулись взмокшей кожи на женской спине. Накрыли поясницу, чувствуя под пальцами выпуклости шрамов. Скользнули ниже к бёдрам, хватаясь за них, когда девушка наклонилась к нему, плотнее обхватив его внутри себя. Коснулась губ, погладив по щекам, и Кесслер снова толкнулся ей навстречу, вырвав из груди тихий стон. Она стукнулась лбом о его лоб, закусывая губу, двигаясь синхронно с его короткими глубокими толчками.       Постепенно ритм стал быстрее. Кесслер крепче сжал бёдра Виктории, бездумно скользя одной ладонью к её пояснице. Она же прижалась грудью к его взмокшей груди, словно желая слиться с ним в единое целое. Тихие стоны то и дело срывались с её губ, и она вцепилась в твёрдые плечи, будто утопающий в доски. Тело её медленно подрагивало, и с каждым новым толчком тугой ком внутри живота пульсировал всё сильнее и сильнее, грозясь вот-вот взорваться.       Они закончили почти одновременно. Виктория всхлипнула, спрятав лицо на сгибе мужской шеи. Слегка прогнулась в пояснице, крепко сжав напряжённую плоть внутри себя, и Кесслер ощутил, как тёплая влага обволокла её. Он толкнулся чуть глубже и сильнее, выбивая остатки удовольствия, и излился следом, чувствуя, как напряжение сменяется покоем.       На минуту они замерли, и время, казалось, замерло вместе с ними. Виктория вздохнула и осторожно встала, выпустив Кесслера из себя и опустившись рядом. Прижалась к его боку, устроив голову на плече, и накрыла ладонью грудь, чувствуя под ней гулкое биение сердца. Штейнбург на это обнял её за поясницу, по-собственнически прижав к себе. — Не пойми меня неправильно, — Виктория первая нарушила молчание, — но ты ведь понимаешь, что с одного раза у нас может ничего не получиться? — король на это недовольно поморщился, и тайная шпионка продолжила: — Ты будешь готов повторить всё ещё раз? — Почему ты спрашиваешь меня об этом? — также недовольно фыркнул он, на что девушка терпеливо вздохнула. — Я в первую очередь врач, — она потёрлась носом о твёрдую ключицу. — Я трезво оцениваю вероятности. Я не хочу, чтобы ты был разочарован, как и не хочу, чтобы неудача стала для тебя ещё одной травмой. Поэтому ты должен быть готов к этому. И должен понимать, что возможно понадобится ещё раз, а может, и не один, для того чтобы зачать ребёнка. Это также дополнительная возможность ещё раз обдумать, действительно ли ты этого хочешь и оно тебе надо. — Мне всегда нравился твой прагматичный подход к вещам, — гортанно посмеявшись, отозвался Кесслер. — Но как я тебе уже говорил, ты та женщина, с которой я готов пойти на это… Но всё-таки надеюсь, что больше не придётся.       Теперь Виктория негромко рассмеялась, глядя, как любовник скривился. Она утешающе погладила его по груди, чувствуя при этом внутреннее умиротворение. Интимная близость была абсолютно не главной, и во всём остальном они прекрасно находили друг с другом общий язык.