***
Чуть в стороне от них, в палате рядом, где мягкий свет падал на спящего Билли, Джули сидела на стуле. Ее руки покоились на краю кровати, слегка касаясь рук Билли, обмотанных бинтами. Тихий бип аппаратов регулярно и утешительно нарушал тишину, подчеркивая ритм жизни, что продолжалась несмотря на всё. Билли спал, но каждое подрагивание губ или сморщивание лба заставляло Джули вздрагивать, надеясь на его скорое пробуждение. Она ласково провела рукой по избитому лицу любимого, на которое не могла смотреть без дрожи в теле, вспоминая, как он тогда стоял один против всех. - Скорее просыпайся, Билли, - прошептала она, чувствуя, как по щеке скатывается одинокая слеза.***
В это время Руно, словно маятник, бесконечно продолжала свой бесцельный марш по холодному, безликому коридору больницы, её шаги были механическими и нервными. Она чувствовала, как с каждым движением её сердце колотится все сильнее, каждый удар эхом отражается в пустоте её грудной клетки. Она не могла остановиться, не могла усидеть на месте, её тело требовало движения, как будто оно могло таким образом убежать от реальности, которая с каждой минутой становилась всё невыносимее. Её мысли путались, сплетаясь в узлы страха и надежды, которые с каждой секундой становились всё крепче и запутаннее. Глаза Руно, постоянно перемещающиеся между тускло светящимися цифрами на часах и бесконечно закрытыми дверями операционной, были полны тревоги. Слёзы, которые она уже давно не могла сдерживать, то и дело скользили по щекам, отражая бледный свет больничных ламп и добавляя горечи в её молчаливый душевный крик. Время казалось ей издевкой, растягивающей моменты ожидания до бесконечности, а сама больница – лабиринтом, в котором она искала выход из своего кошмара, жаждая узнать, что Дэн в порядке. В непрерывном потоке тревоги и ожидания, время вдруг замерло, когда двери операционной заскрипели, открываясь. Все глаза, переполненные надеждой и страхом, мгновенно обратились к этому проему. Врач, сняв маску, вышел наружу, и его лицо было непрочитанным письмом, которое могло вместить в себя и невыносимую печаль, и облегчающую радость. Он взглянул на ожидающую группу, и его глаза, несмотря на усталость, засветились спокойной уверенностью. - Пациент вне опасности, - сказал он, его голос был тверд и утешительно реален. - Операция прошла успешно. Пуля пролетела на вылет и не задела никаких жизненно выжных органов. Так что совсем скоро будет в полном порядке Руно ощутила, как сила покидает ее ноги, и она, казалось, скользнула вниз по стене, словно кукла, у которой внезапно вырвали нити. Она сидела на полу, уткнувшись в холодные плитки, в то время как счастье и облегчение разрывали ей грудь. Это было похоже на внезапное рассветное освобождение после невыносимо долгой и темной ночи. Элис тихо подошла к ней, осторожно села рядом и обняла её за плечи, давая свою поддержку и разделяя этот момент облегчения. Слезы, блистающие на щеках Руно, теперь были слезами радости, а их нежное прикосновение к коже словно лечило ее израненную душу. Шун стоял немного в стороне, его лицо оставалось сдержанным, но в глубине его темных глаз можно было уловить всплеск эмоций, которые он обычно так тщательно скрывал. Он молча кивнул врачу, выражая свою благодарность, и в его сердце на мгновение воцарилась тишина, полная и бесшумная, как снег, покрывающий землю, принимая тяжесть снятого бремени.***
Дни сменялись один за другим, Билли быстро выписали, и за ним сейчас ухаживает Джули, приходя к нему домой. Она готовила ему еду, помогала с другими мелочами. К счастью, ему ничего не сломали, и он спокойно мог передвигаться. Друзья вместе навещали Дэна в больнице. Он очнулся на следующий день после операции. Руно сразу кинулась его обнимать, и разрыдалась у него на плече. Все с теплом смотрели на него, радуясь тому, что их друг жив. Спустя пару дней он начал потихоньку ходить, Руно почти переехала в больницу, ей выделили кровать в его палате, чтобы она могла оставаться на ночь с ним. Кормила его, вытирала, помогала встать. А сейчас он уже у себя дома, но Руно по прежнему заботится о нём. Начались зимние каникулы. Сегодня 24 декабря, канун Рождества. На улицах ощущалась оживлённая предвкушение праздника. С каждым углом здания, каждым витриной магазина разворачивалась новая страница рождественской сказки. Гирлянды, искрящиеся огоньки разноцветных лампочек, обвивали деревья и уличные фонари, создавая атмосферу тёплого уюта в холодном зимнем воздухе. Запах горячего шоколада и пряных печенек витал над улицами, перемешиваясь с холодной свежестью наступающей ночи. Весь город пульсировал в предвкушении Рождества, и даже самые суровые морозы не могли остудить сердца его жителей, наполненные теплом и светом наступающего праздника. Чёрный мерседес мягко остановился у подъезда дома Гехабит. Высокий брюнет в шерстяном пальто вышел из машины и быстро направился к входной двери. Открыв её, он обнаружил перед собой дедушку Элис, который с улыбкой встретил его. - Как поживаете? Как себя чувствуете после всего, что произошло? – осведомился Шун, его брови сочувственно сдвинулись. - Всё хорошо, сынок, Элис не дает мне скучать, – дедушка рассмеялся, вспоминая недавние препирательства с внучкой по поводу лекарств. И вот, их разговор прервал грохот с верхнего этажа, сопровождаемый недовольной руганью. Шун бросил взгляд на лестницу. - Пойду-ка я проверю, что там у нас, – сказал он и быстро пошёл наверх. Постучав в дверь комнаты Элис, Шун вошёл после краткого "войдите" и увидел перед собой картину совершенного хаоса: одежда, словно взбунтовавшаяся, разбросана по всему полу, а косметика, покинув привычные места, занимала каждый свободный уголок стола. В центре комнаты стояла Элис, сражающаяся с непокорными волосами с плойкой в руках. - Элис? – его голос полон недоумения. Она не ответила, лишь фыркнула в ответ на очередной неудачный виток плойки по волосам. Волосы казались непокорными, и когда очередная попытка не увенчалась успехом, Элис опустилась на пол, плача от бессилия и разочарования. Шун опешил, но быстро пришел в себя и опустился рядом, аккуратно забрав из её рук горячий инструмент. - Элис, пожалуйста, успокойся и расскажи, в чем дело? Я могу помочь, – его голос был мягок и терпелив. - Всё! Просто всё не так, – вскочив, Элис перешагнула через рассыпанный гардероб и обрушилась на парня своим горем. - Я выгляжу ужасно! Волосы не слушаются, макияж испорчен, и одежда совсем не сидит! Шун наблюдал за ней, и сердце его замерло от нежности. Элис была прекрасна даже в этом вихре самокритики. Он встал и подошёл к ней. - Ты великолепна, Элис, и я не лгу, – он протянул руку и осторожно смахнул слезу с её щеки. Платье облегало её фигуру как вторая кожа, подчёркивая каждый изгиб. Макияж, даже слегка размазанный, лишь добавлял ей очарования. А волосы? Они были словно мягкие волны вокруг её лица, и это делало её естественно красивой. Шун обнял её за талию, притянул к себе и поцеловал в лоб. " - Давай исправим это вместе. Начнём с твоих волос? Элис уставилась на него, её глаза еще были полны слез, но в них мелькнуло что-то вроде удивления и благодарности. Она кивнула, все еще не в силах обрести слова среди этого внезапного шторма эмоций. Шун улыбнулся, вдохновленный возможностью помочь. Шун нашел расческу и начал аккуратно расчесывать волосы Элис, разделяя их на пряди. - В детстве я как-то делал маме причёску, так что ты ей обязательно понравишься! Элис наконец-то рассмеялась, когда он с уверенностью взял в руки плойку и начал тщательно работать с каждой прядью. Его руки были уверенными и теплыми, и она почувствовала, как напряжение начало покидать ее плечи. Когда Шун закончил, он повернул её к зеркалу. - Давай поправим немного макияж, - Элис смотрела, как его большие пальцы неловко обращались с мелкими кисточками и тюбиками, но в его движениях чувствовалась уверенность. Он вспомнил, как однажды наблюдал за тем, как она делала макияж, и теперь пытался воспроизвести все те же штрихи и движения. - Вот, готово, - Элис посмотрела на свое отражение, волосы были аккуратно ложились волной на плечи, макияж был натуральным, и Шун идеально скрыл недавние слёзы. - Спасибо, - прошептала она, оборачиваясь и обнимая его. - Ты самый лучший. Они стояли, обнявшись, и Шун чувствовал, как с каждым её вдохом тяжесть уходит, оставляя лишь тепло и близость. В этой праздничной суете они нашли момент тишины и согласия. Элис оторвалась от его объятий и улыбнулась через слезы. Её взгляд медленно поднялся к его лицу, сердце забилось чаще, и она опустила взгляд на его губы. Он, видимо чувствуя то же самое, склонился к ней, и их губы встретились в легком, почти невесомом поцелуе. Шун окутал её нежностью, осторожно прижимая к себе, словно боясь сломать хрупкий момент их близости. Поцелуй был кратким, но в нем звучала целая симфония невысказанных слов. И когда он, с тяжелым сердцем, наконец отстранился. - Пора идти, - сказал он, беря её за руку. Они вышли вместе из комнаты и спустились вниз, где их заждался дедушка. - Прекрасно выглядишь, - Майкл подошёл к внучке и поцеловал её в щёку, и в глазах старика на мгновение промелькнула тень грусти. Но быстро она улетучилась, когда он увидел счастливую улыбку на лице внучки. Элис всегда была для него лучом света, напоминанием о дочери. - Спасибо, дедушка, - Элис взглянула на него с благодарностью. - Ты всегда знаешь, как поднять мне настроение.***
Большой дом ограждён высокими воротами, которые были покрыты искусными рисунками из металла, и подсвечивались огоньками, отражающимися в снежных сугробах, создавая эффект мерцания и таинственности. Казалось, что за этими воротами начинается другой мир, полный волшебства и роскоши. Сани Санта-Клауса, великолепно украшенные и размещенные на крыше, казались готовыми в любой момент взлететь в ночное небо, разнося подарки детям по всему миру. Вокруг участка, будто стражи зимнего королевства, стояли снеговики с морковными носами и угольными глазами. Они улыбались каждому, кто проходил мимо, распространяя вокруг себя ауру радости и праздничного веселья. И когда внутри дома зазвучали первые ноты рождественских мелодий, стало очевидно, что этот дом и его жильцы действительно знают, что такое Рождество. Джули стояла на кухне, тщательно мешая тесто для своего фирменного кекса. Рядом с ней бегала её мама, готовя салаты к столу, а сестра Дейзи нарезала овощи для индейки. Все готовились к праздничному ужину, и наслаждались компанией друг друга. Ведь в Рождество вся семья Макимото собирается вместе. Дейзи учится в Австралии, поэтому бывает только на праздники. А Джули старается особенно, это её первое рождество, которое они проведут вместе с Билли и семьёй. - Надеюсь, ты сказала Бену, чтобы он пришёл не в спортивке, - посмеялась мать Джули, переведя чистое оскорбление в шутку. - Билли, мама, его зовут Билли, - девушка с громкий стуком поставла венчик на столешницу, и бросила грозный взгляд на мать. - Если так его не любишь, зачем пригласила его? - Лучше потерплю его, а то не понятно, где вы с ним там шляетесь, за гаражами с бомжами. Джули нахмурила брови сильнее, и совсем оставила приготовление кекса. Мать всегда была против Билли, хоть он и истинный, мама пыталась помешать их отношениям, и приводила на домашние ужины парней…а именно сыновей папиных партнёров по бизнесу. Джули постоянно ругалась с родителями, пыталась доказать, что не бросит её истинного. На что те просто говорили, что можно быть счастливой и без истинного. - Всё. Хватит, - Джули сняла красный фартук, и бросила его на стол, и вышла с кухни, направяясь к выходу. - Джули, подожди, ты куда? - за ней побежала мама с сестрой, и на шум прибежал отец, который до этого был в зале и разжигал камин. - Что случилось? - спросил он, когда увидел свою обиженную дочь у входной двери, где она уже надевала свою куртку. - Дорогая, не нужно так остро реагировать - А как мне реагировать, мама? Как я могу сидеть и молчать, когда вы так оскорбляете моего парня? - Доча, мы же желаем тебе только лучшего…просто Билли тебе совсем не подходит, попытайся найти такого же обеспеченного и образованного парня, как у Дейзи. - Как ты можешь такое говорить? Почему не можешь полюбить меня? Я не Дейзи, и никогда не буду ей. Что я сделала не так? - Джули с полным разочарованием смотрела на родителей, которые с самого детства сравнивали их. - Вы даже не даёте мне шанса…быть собой, - по лицу скатилась слеза, и девушка начала надевать сапоги, - я так больше не могу. И не хочу, чтобы Билли слышал эту бесконечную критику в свой адрес. - Джули открыла дверь, - не ждите нас на ужин. Она захлопнула дверь, давая волю слезам. Сердце болело от того, что так и не получила той безусловной любви и принятие от родителей. Она села в свою машину, включила тепло, и выехала на дорогу, направляясь к дому своего парня.***
Снег мягко падал за окном, обрамляя рождественский вечер белоснежной тишиной, и под шуршание свежего снега под ногами Шун и Элис, сопровождаемые её дедушкой Майклом, подошли к уютно освещённому резиденции Казами. Элис держалась за руку своего дедушки, чувствуя его тихую поддержку и бесконечную мудрость. Когда они вошли, их встретила Шиори с радостной улыбкой. Зелёные глаза мамы Шуна светились теплом и сразу же обратились к Элис и Майклу. Её иссиня-чёрные волосы были аккуратно уложены, отражая её романтическую и чувствительную натуру, которая делала её так похожей на Элис. Добро пожаловать! - сказала она с радостью в голосе и обняла каждого. - Чувствуйте себя как дома! Все вместе они прошли в гостиную, где стол уже был накрыт, и каждая тарелка выглядела как произведение искусства. Ароматы запеченной индейки, клюквенного соуса и пряного вина смешивались, создавая праздничное настроение. В трапезной уже сидел дедушка Шуна, его образ выделялся особым величием. Седые густые усы придавали ему строгость, а высокий хвост только подчёркивал внушительность его вида. Чёткие черты лица и его проницательный взгляд немедленно выдавали в нём человека привыкшего к порядку и дисциплине. На нём было серо-зелёное кимоно, которое кричало его консервативных взглядах на жизнь. Когда Шун представил Элис и Майкла своему деду, тот лишь кивнул, продолжая изучать гостей своим строгим взглядом. Первые моменты были наполнены взаимным уважением, хотя и чувствовалась определённая напряжённость от полных недоверием взглядов деда. Шиори, ловко улавливая динамику момента, предложила всем расположиться за столом. Она хотела, чтобы этот вечер стал началом новой тёплой и долговечной связи между двумя семьями. В комнате мягко пылали свечи, создавая иллюзию звёздного неба на потолке. За столом воцарилось непринуждённое общение, каждый старался привнести что-то своё в эту рождественскую картину, и даже дедушка Шуна позволил себе лёгкую улыбку, видя счастливые глаза своего внука. Шун взглянул на Элис и увидел, как она ловко подхватывала темы для разговора с Шиори, а её дедушка Майкл уже делал первые шаги к налаживанию отношений с его строгим дедом. Этот вечер, наполненный ароматами рождественских блюд и теплом семейного камина, обещал быть началом чего-то волшебного и неповторимого для всех. В этот вечер ничто не могло их огорчить, ведь они были вместе, окруженные семьей, и их сердца были наполнены предвкушением чуда, которое всегда случается в Рождество.***
Маленькая квартира Билли была скромной и функциональной, воплощением необходимого минимума для жизни. Стены, окрашенные в бледно-голубой цвет, со временем потеряли свою свежесть, но были чистыми. В комбинированном пространстве кухни и спальни стоял небольшой кухонный стол, уставленный парой стульев, на одном из которых валялась боксёрская перчатка — свидетельство его страсти и труда. Кровать, застеленная простыней с фабричным рисунком, была скорее функциональной, чем уютной. Всё пространство говорило о том, что здесь живет человек, вкладывающий больше в будущее, чем в настоящее. Единственное окно выходило на улицу с видом на переполненные световыми рекламами фасады. Парень стоял в узкой ванной комнате, где стоял туалет, душ и раковина, с единственным зеркалом в квартире. Билли стоял перед этим зеркалом, аккуратно застегивая белую рубашку, каждое движение запечатлевая его решимость выглядеть безупречно. Новый костюм, на который он отложил деньги, скрывал под собой мышцы боксёра, давая ему вид уверенного мужчины, готового встретиться с вызовами судьбы. Его волосы непривычно были собраны в хвост, и зализаны назад лаком для волос. Собираясь на рождественский ужин в глубине души он чувствовал, что борьба за сердце Джули будет ещё тяжелее, чем любой поединок на ринге. Но это рождество должно было стать для них новой страницей, возможно, первым реальным шансом на общее будущее, несмотря на предубеждения её семьи. В зеркале отразился последний взгляд Билли на себя: взгляд полный ожиданий и немного тревожный. Его руки поправили воротник рубашки, и он глубоко вздохнул, пытаясь уложить бушующие мысли в ожидании предстоящего вечера. В тот момент, как будто почувствовав надвигающееся предчувствие, его взор оторвался от отражения, и парень направился к двери. Снаружи раздался тихий стук. Биение сердца Билли участилось, пока он открывал дверь. Перед ним стояла его омега. Волосы её были уложены с безукоризненным вкусом, а платье, выбранное специально для рождественского вечера, идеально подчеркивало фигуру. Но несмотря на внешнее совершенство, радости в её взгляде не читалось. В её глазах, обычно искрящихся от счастья, сейчас скопилась боль и уязвленность Она не произнесла ни звука, её тело медленно прижалось к его крепкому, мускулистому торсу. В его объятиях она искала утешение и тепло, спасение от мира, в котором она чувствовала себя такой одинокой. Билли обнял её, и его сильные руки нежно сжали её плечи. Он не нуждался в словах, чтобы понять, что произошло. Его сердце приняло молчаливый крик о помощи, и он был готов защитить и поддержать её. Теперь их рождество обещало быть иным — не под светом роскошных люстр и среди отточенного этикета, а в его скромной квартире, где правила диктовали лишь они сами, и где каждый уголок был наполнен искренностью и подлинными чувствами.***
Тихий рождественский ужин был в самом разгаре в наполненным ароматами праздничных блюд доме Руно. Это был их второе совместное Рождество, родители Дэн и Руно знакомы уже давно, поэтому неловкости между ними совсем не было, её родители, всегда радушные и приветливые, развлекали гостей. Они все веселились и смеялись, атмосфера была очень тёплой и уютной. Руно была по настоящему счастлива, время словно остановилось, а все проблемы остались за дверью, там далеко. Этот чудесный миг, она хотела разделить со своим парнем, но его место было пустым…уже давно. Она заволновалась, и пошла на его поиски. С того дня, когда их похитили, Дэн вёл себя очень отстранённо, это не проходило мимо омеги. Их связь будто слабела, и она не понимала, почему. Проходя мимо комнаты, откуда она почувствовала слабое дуновение холодного уличного воздуха, зайдя туда, заметила, как ветер мягко колыхал лёгкие занавески. Выйдя на балкон, её взгляд зацепился за тёмную фигуру. - Я искала тебя, - прошептала она, боясь нарушить тишину вокруг парня. Она подошла к нему, но он не обратил на неё внимания. Дэн стоял, глаза его были прикованы к небу, на котором особенно ярко сверкали звёзды, которые так редко видны в городском небе. Мир казался ему огромным. - Что-то случилось? - в её голосе слышалась тревога, она ласково накрыла его руку. - Руно, - имя её слетело с его губ, смешавшись с холодным вечерним воздухом, который превратил его выдох в туман. Его взгляд был прикован к её лицу, к её глазам, искрящимся под звёздным сводом, к волосам, что непокорно играли с ветром, и к губам, чуть приоткрытым, словно в предвкушении их исключительного момента. Затем, как в прозрачной рождественской сказке, Дэн наклонился к ней, и их губы встретились — мягко, с нерешительностью, сопряжённой со страхом, который он не мог скрыть. Она чувствовала его беспокойство, его трепет, и ответным жестом плотно прижалась к нему, будто своими объятиями могла поглотить и рассеять все его страхи. В том поцелуе, который тянулся сквозь бесконечность минут, она уловила нотки горечи, непривычную осторожность, несхожесть с его обычной страстностью. Он целовал её с необычной горечью, словно оставлял последнее послание между их переплетающимися дыханиями — прощальное и тяжёлое. И даже не произнеся ни слова, Дэн говорил с ней самыми искренними эмоциями, которые только могут быть переданы через прикосновение, что невидимая страница их истории незримо, но неумолимо переворачивается. - Давай расстанемся, - слова вырвались у Дэна, словно лезвия, пронзив тишину, растянутую между ними. В момент, когда эти звуки достигли её сознания, Руно оцепенела, её глаза расширились в недоумении и шоке, и мир вокруг казалось остановился в своем безжалостном вращении. Это не могло быть правдой, не сейчас, не так, не в этот магический рождественский вечер. Всё вокруг продолжало жить: звёзды мерцали, ветер колыхал занавески, но внутри неё всё обрушилось в один момент. Она не верила, что эти слова исходили от Дэна, от парня, который был для неё воздухом…целым миром. Парня, которого так сильно любила. Но реальность была неприкосновенной и жестокой, и в её сердце, в тот момент, образовалась трещина, через которую начала уходить радость, наполняясь невыразимой болью и недоумением.