***
Кларк было меньше восемнадцати (это она знала точно, потому что всё ещё была жива), когда обстоятельства сложились очень удачно в отношении двух отдельно взятых малолетних преступников: девушки, которая недавно поняла, что не всегда горькая правда лучше, и парня, который по-прежнему верил, что если ты можешь спасти любимого человека, ты должен это сделать, чего бы это не стоило. Кислотный туман был уже близко, а Финн, спрыгнувший с лестницы на пол небольшого подземного бункера, — ещё ближе. На Земле всё казалось совершенно определённым и правильным. Если на темном небе рассыпаны миллионы далёких звёзд, значит ночь. Если из-за темных верхушек гигантских деревьев поднимается розоватое солнце, значит утро. Если за стеной лагеря появился ещё один холм и ещё одна табличка, значит их стало ещё на оного человека меньше. И им казалось, если на Земле два человека чувствуют, что нужны друг другу, значит так и есть, значит есть только один способ это проверить, и нужно его использовать. Во всём этом было слишком просто быть уверенным. В других вещах сложнее, но гораздо более очевидным стал тот факт, что теперь у каждого из них по две звездочки на запястье, и что одна из них появилась несколько мгновений назад, когда кожу на правой руке болезненно обожгло, и это неприятное ощущение возвращало к действительности двух малолетних преступников, которые только что поняли, что Земля — путь к решению лишь некоторых из всех их проблем.***
Кларк было чуть больше восемнадцати, когда она впервые встретила командующую двенадцати кланов. Лекса до последнего отказывалась верить в рассказы Кларк о том, что жнецов ещё можно спасти. Кларк отлично помнила скучающий вид Лексы, сидящей на своем троне, затем её горящий взгляд и не терпящий возражений тон, которым Хеда требовала доказательств, наконец её согласие на перемирие, условием которого стала смерть Финна. Тогда перед Лексой стояла на её взгляд неопытная и слабовольная небесная девчонка, которая закусывала губу и рассматривала одну из двух звёздочек на своём запястье. «У них тоже такие есть, » — отметила тогда Лекса про себя. Командующая ещё не знала тогда, как будет неправа, считая Кларк слабой. Она не знала, что девчонка предложит себя вместо Финна в качестве жертвы, но сама убьёт его после отказа Лекса, что она сама сможет поджечь трупы убитых и произнести прощание на языке землян, что Кларк не испугается гнева командующей и докажет Лексе, что отравить ее пытались её люди. И уж тем более, Лекса и не представляла, как окажется не права, считая себя сильной. «Любовь — это слабость, » — будет всегда повторять она, но всё равно поцелует Кларк, когда та начнет водить пальцем по татуировкам на ее спине, лёжа на кровати в собственных покоях Лексы. И даже наслаждение столь желанным поцелуем не могло заставить девушек не заметить боль, похожую на боль от ожога, в правой руке. С некоторым сожалением, рассматривая их покрасневшие запястья, Лекса отметит, что у Кларк на одну звезду больше, чем у неё. У небесной девчонки на руке уже три звёздочки и теперь только один шанс на безопасную попытку.***
Кларк было уже почти девятнадцать, когда она встретила светловолосую землянку с правильными чертами лица и сложным характером, которая тайно торговалась с Кларк, будучи в добровольном изгнании. Найла так неуловимо чем-то походила на Лексу, что Кларк даже хотелось, чтоб эта девушка напоминала ей Хеду. Кларк долго думала над тем, стоит ли ей попробовать ещё раз, потому что она знала, что если эта попытка окончится провалом, то дальше последует очень несчастная жизнь. Может, Кларк и полюбит кого-нибудь, но проверять будет слишком рискованно, ведь сейчас у нее на руке три звезды, если не повезёт, станет четыре, и ей придется не допустить, чтоб их стало пять. Нужно будет жить между страхом умереть и желанием обрести любовь всей жизни. Кларк всё прекрасно понимает, но вдруг в ней просыпается желание бунтовать и идти наперекор всем правилам этого мира, и она пробует. И, конечно, Найла говорит ей что-то вроде: «Мне жаль, Кларк…» И это значит, что она сочувствует тому положению, в котором она оказалась теперь, что ей очень жаль, что заменить Лексу ей всё же не удалось, что у Кларк теперь на целых две звезды больше, чем у неё самой. Теперь у Гриффин четыре пятиконечные звёздочки и ощущение того, что это начало конца.***
Кларк было двадцать четыре, когда она поняла, что счастье может быть коротким, даже если ты нашел свою родственную душу. Она осознала это, сидя возле космического корабля заключённых с электрошокером на шее, когда, словно во сне, увидела знакомую фигуру. — 283 жизни за одну. Должно быть, она очень важна для тебя. — Так и есть. Всё, что за шесть лет, покрылось слоем пыли у неё в голове, в один момент всплыло в памяти. Ей было семнадцать лет и девять месяцев, когда она провалилась в ловушку, и заносчивый эгоист с пистолетом на поясе поймал её руку. Всего на несколько дней больше ей было, когда неуравновешенный ублюдок Дэкс напал на них, и Беллами убил его. Ей было почти восемнадцать, когда хладнокровная и справедливая землянка Анья уже доставала нож, чтоб расправиться с девчонкой, за которой следовали малолетние преступники, и Беллами Блейку пришлось выстрелить в руку командующей, чтобы спасти её. Кларк была уже совершеннолетней по законам Ковчега, когда высокому темноволосому парню, называвшему её Принцессой, пришлось ввязаться в драку с вооружённым парнем, который напал на Гриффин, явно желая её смерти. Кларк было немногим больше восемнадцати, когда она едва не поплатилась за свою доверчивость, приняв что-то из рук тех, кому, очевидно, доверять было опасно, и Беллами Блейку пришлось вновь спасти её, выбив бокал с ядом из её рук. Кларк всё ещё была восемнадцатилетней, когда Эмерсон решил отомстить за всё плохое, что сделали ему и всем горцам небесные люди, и не придумал ничего лучше, чем включить кислотный туман, чтоб белокурая девчонка мучительно умерла. Так бы и произошло, если бы не уже привыкший спасать её Беллами Блейк не помешал ему, взорвав систему. Неважно, сколько лет ей было, и сколько звёзд на её запястье, Беллами всегда был готов помочь ей. Нажать на рычаг, тем самым убив около полутысячи людей, или, несмотря на ранение, вытаскивать её из плена, или решить судьбу всех людей, надеявшихся на получение шанса на выживание во время ядерной зимы, вписав её имя сотым в список. Кларк была рада, что он не знает, как каждый день на протяжении шести лет она разговаривала с ним по рации, хотя наверняка знала, что он её не услышит. Двести восемьдесят три жизни за одну? Беллами сомневается, что это высокая цена за жизнь Кларк. За неё он был готов отдать в десятки раз больше жизней, в том числе, свою собственную. Последние шесть лет вместо звёздочек на запястье она считала дни, месяцы и годы с той минуты, когда в космос из лаборатории Бекки поднялся космический шаттл, в котором пустовало одно место. Может быть, поэтому она не задумывалась о том, что сейчас может умереть. А может, потому что она знала, что сейчас ещё одна звезда просто не может появиться на её запястье. Третий, и последний, вариант заключается в том, что у неё просто не было выбора, когда Дийоза отошла в сторону, и Беллами Блейк поцеловал её так, что точно было понятно: Кларк наконец-то нашла то, что было ей предназначено изначально.