***
В девятнадцать лет Рейвен по-прежнему считала себя взрослой и по-прежнему любила Финна. Новым стало для неё только жгучее чувство, мгновенно разгоравшееся где-то внутри и заставлявшее встать горький ком в горле, когда она видела Финна с белокурой голубоглазой девчонкой, которой улыбающейся лагерь видел только рядом с Коллинзом. Рейвен знала, что это дочь главного врача Ковчега Эбби, деловое сотрудничество с которой быстро переросло в дружбу, и всё равно ревновала. Её злость и обида перешли все границы, когда одним утром растерянная Кларк вышла из палатки Финна, старательно натягивая длинный рукав кофты на запястье и смущённо озираясь по сторонам. Гадкая девчонка и гадкий, чёрт его возьми, Коллинз! Рейвен почему-то безумно задело и внешнее сходство хорошенькой Кларк с ангелом, и её покрасневшие то ли от стыда, то ли от возбуждения щёки. Тем же вечером Рейвен заявилась в палатку Беллами Блейка, уверенно стянула с себя футболку и с вызовом посмотрела в его глаза. Ей так понравилось минутное ощущение полного контроля над своей жизнью и безразличия ко всем правилам, что Рейвен страстно поцеловала Беллами, который тоже не слишком спешил отстраняться. На свою вторую звёздочку она решилась взглянуть только ночью, когда у лагерного костра не было никого кроме дежурных. Увидев пять ровных лучей с острыми кончиками, она странно улыбнулась, невероятным образом совмещая в этой улыбке изумление и удовольствие. «Выкуси, высшее предназначение, мне не страшно!»***
Вик был лучше. Вик был определённо лучше мечтательного Финна и Мистера-идеального-Блейка, но нельзя было допустить, чтобы об этом узнал Вик. Такое сравнение — и в его пользу? Самоуверенный инженер обойдётся. Рейвен нарочно морщила нос, слушая восторженный рассказ Кайла о том, как Кейн в очередной раз чуть было не пожертвовал собой, спасая его. Кейн тоже раздражал Рейвен до невозможности — она снова подумала, что, если бы он правда так хотел пожертвовать собой ради блага других, давно бы уже сдох. Другой вопрос — кому от этого стало бы легче? Пусть лучше живёт, хотя бы ради Эбби Гриффин. Для того, чтобы зародилось чувство, нужна искра, верно? Во время ссор Кайла и Рейвен искры летят так, словно рядом кто-то шлифует очень прочный металл. Может, этого будет достаточно, чтобы тандем механика и инженера не остался на уровне приверженности общему делу? Этого оказалось вполне достаточно. Вик здорово помог Рейвен. Он сделал для Рейвен скобу на ногу, и она смогла ходить — неуверенно и прихрамывая, но ходить! А потом сам же не дал ей уйти из их небольшой мастерской на своих двоих: посадил на стол и — настоящий джентльмен — помог раздеться. Искры продолжали лететь, хотя металлический стол и оставался в целости и сохранности, а Рейвен Рейес в кои-то веки улыбалась. Помог Кайл и ещё кое-в-чём, хотя она его об этом и не просила. Помог получить третью звёздочку на запястье, поцеловав её, сидящую на всё том же столе с инструментами. Что-то неприятно кольнуло и на запястье, и где-то в груди. Всё-таки надежда на сказочный счастливый финал в ней ещё оставалась, и как же неожиданно было получить эту дурацкую пометку, когда всё — в кои-то веки — шло как надо! Кайл больше не заговаривал с ней и скупо отвечал на её редкие шутки во время работы. Однажды Рейвен надоело, и, чуть не отправившись на тот свет из-за забора костного мозга, она оттолкнула подошедшего помочь Вика. Ей не нужна ни помощь, ни жалость, ни разговоры об угрызениях совести. Жизнь продолжилась так, словно Кайла никогда не существовало.***
Рейвен Рейес вспомнила о нём лишь один раз, когда познакомилась с Майлзом. Она так заблуждалась, считая Вика не таким, как все. Если кто-то и был «другим» на этой планете, так это Шоу. Он был невероятно умным, таким же острым на язык, как она, и фантастически удачливым. Конечно, стать единственным честным человеком на корабле, в пассажирах которого числятся одни преступники, сложно назвать большим везением, но Зику это не мешало. Почти гениальный механик, он мог посоперничать с Рейвен. «Получи, засранец с Элигия, я могу взломать это!» — довольно набрала на клавиатуре она, оставляя код в форме ворона в качестве привета «коллеге». Кто бы знал, что она сама станет убеждать хмурую Эхо, что им абсолютно необходимо не бросать этого парня на верную смерть от электрошокера, а спасаться вместе с ним. А знать не мог никто, даже сама Рейес, пока не осознала, что влюблена в Майлза, как сентиментальная школьница. Примерно в таком же духе можно было описать её восторг, когда чувство оказалось взаимным. Однако одним из достоинств, которыми больше всего гордилась Рейвен, было умение быстро брать себя в руки. Совершив усилие над собой, она остановила Шоу, когда тот оказался в опасной близости от её лица. — Нет, — решительно сказала она, стягивая сначала футболку, а затем тёмный топ, — ты нравишься мне, Майлз, но у нас будет просто секс. Хороший секс. На все его вопросительные взгляды Рейвен показывала запястье с тремя — пока ещё — звёздочками и косилась на его единственную отметку. Конечно, умный мальчик не из тех, кто будет целовать чужих людей на незнакомой планете из чувства протеста. Она оправдывала свой запрет тем, что не хочет, чтобы, если это окажется ошибкой, какой-нибудь недоброжелатель смог бы убить её, всего лишь сорвав с губ неожиданный поцелуй. Вечно отшучиваясь, что лишняя звёздочка — слишком малая цена за её гибель, Рейвен не могла признаться себе, что боялась узнать: Шоу — не её судьба. Она отказывалась признавать и то, что Майлз ей не просто нравится. Отказывалась, пока не была поставлена в тупик новостью о том, что он летит в качестве пилота на новую планету вместе с экспедицией. Никакие уговоры и крики не действовали на занудного Беллами Блейка, который, как заведённый, продолжал повторять: «Ты не можешь полететь с нами, Рейвен, нам нужен хотя бы один живой механик, если с экспедицией что-то случится». Ещё больше злило её то, что он не мог вразумительно ответить на вопрос, почему не может полететь сама Рейес. В глубине души она понимала, что Беллами просто не уверен, что они выживут, поэтому предпочитает пустить в расход Зика. — Я люблю тебя, — тихо произнесла она, прижимаясь к Майлзу, перед самым вылетом группы. Рейвен никогда не верила в сверхъестественное, но потом никак не могла объяснить, какая сила подтолкнула её в тот момент — она сама вдруг поцеловала Шоу, уверенно и смело. Глупый, глупый механик. Майлз направился к месту пилота с мрачным видом и саднящим запястьем. У него звёзд стало две, у неё — четыре, и Зик, по правде говоря, сам не знал, какой из этих фактов волнует его сильнее. Рейвен машинально спрятала руку за спину и помахала обернувшемуся Шоу другой ладонью. На глазах блестели слёзы, а в груди, казалось, зияла огромная брешь. Она твёрдо решила не подчиняться больше этой системе и прекратить попытки. В конце концов, её правила не так строги. Они всё ещё могут заниматься сексом, иметь детей, вступать в брак. Им обоим не впервой терпеть лишения, как-нибудь обойдутся без поцелуев ещё лет сорок. Рейвен не знала, что первый поцелуй ознаменовал последнюю встречу. В следующий раз имя «Майлз Шоу» она увидит выцарапанным на деревянной табличке. Табличка будет украшать неаккуратный крест возле свежего холмика земли. Жить больше не захочется.***
Жить не захотелось, и она напилась в тот же вечер в компании Мёрфи, который этим же утром едва не отбросил коньки. Бросив взгляд на его запястье, она невесело усмехнулась, потому что у него отметки было три: Эмори, Онтари и… Кого ещё успел охмурить этот пройдоха? Рейвен попыталась восстановить в памяти, были ли у него звёзды, когда они познакомились, почти сразу после спуска на Землю. Вспомнить этого не вышло, зато в голове начали всплывать обрывки воспоминаний, когда он мог получить ещё одну звезду, общую с ней. Несложно было посчитать, что, случись эта звезда, с Джоном бы ничего особенного не случилось, считай — просто на шаг ближе к тараканьей гибели, а она сейчас была бы уже мертва. Просто умерла бы на несколько часов раньше Шоу, прямо у него на руках, и не пришлось бы страдать сейчас. Навязчивые флэшбэки всё никак не покидали пьяный разум. Вот они перед отправкой в Город Света замирают в нескольких метрах друг от друга, шаги гулко разносятся по комнате. Вот их встреча с дроном, и он помогает спастись от машины для убийств. Вот лаборатория Бекки Промхеды незадолго до отправления шести скитальцев в космос, напряжение ощутимо возрастает, и Рейвен останавливается в считанных сантиметрах от лица Мёрфи. В следующий раз, после возвращения на Землю, он не позволяет ей остаться на Ковчеге в одиночестве, но мягко перехватывает её руки на его шее и с укором кивает головой. Рейес, зажмурившись, вздрогнула и ответила на вопросительный взгляд Джона смущённым молчанием. В голову пришла безумная идея. Это будет самая глупая и самая гениальная смерть одновременно. — Мёрфи, тебе принципиально, сколько ещё шотов выпить: три или четыре? — Что? Да хоть пять, — усмехнулся он, опуская взгляд на деревянную барную стойку странного цвета из какой-то здешней породы. — Это ты уже решай сам. А принципиально, сколько иметь звёзд? Он удивлённо посмотрел на неё и уже открыл рот, чтобы возразить, как Рейвен притянула его за воротник куртки и поцеловала так, словно это был последний поцелуй в её жизни. А, ну да… Она уже перестала чувствовать прохладные губы Мёрфи, но мир всё ещё не перестал существовать. Так умирать, оказывается, небольно? Рейвен медленно открыла глаза. — Сумасшедшая! У тебя уже было четыре звезды! Эгоистка! — разозлился Джон, первый пришедший в себя. Она смотрела на него и изумлённо улыбалась с видом душевнобольной, а потом не дала разразиться новой гневной тирадой, вовлекая в новый поцелуй. Это, по меньшей мере, будет интересно.