Платина

Нику порой кажется, что он неправильный, ведь ведьмы без склонности к самокопанию априори рождаются — секс без любви, боль без сомнений, убийство без сожалений. Скретч верит искренне в культ удовольствий, в безграничные возможности в соответствие с его желаниями, но от улыбок игриво прищуривающейся Сабрины у него пальцы немеют, а под ребрами скребется наглый кот, напрашиваясь на ласку. Ник досадует и на самого себя шипит — у маленькой ведьмы забот хватает, у него же прогорает срок сдачи курсовой работы через пару дней, на пергаменте мелким почерком ровно три строки и еще два слова — титульный лист, не больше. Завтра пятница — завтра шабаш, и ему по статусу лучшего быть бы там следовало, но какие, во имя Дьявола, сроки и правила, если Спеллман его за рукав хватает и смотрит так, будто он ее лучшим зельем цветочки в столовой полил? — Ты… — она не шипит, не кричит, и даже сквозь зубы не цедит, просто запаса углекислого с кислородом вперемешку у нее, оказывается, слишком мало. И правда, растрепанная и даже не злая Сабрина, только сбита с толку немного, но он это в темных глаза не сразу читает. — Можешь узнать от кого это? Темный пергамент, серебристые чернила и витые буквы, красный бутон к краю приколот — какая вычурность и фарс — и нет адресанта. Он только первые слова взглядом выхватывает, но Спеллман нервно на себя письмо дергает. — Не читай, — смотрит на него снизу вверх так, будто он ей должен полжизни — минимум, и под ее пальцами пергамент сминается. О, ведьмочка, какие тайны ты еще хранишь? Ник одними губами ей снисходительно улыбается. — Нового я в таких записках давно не видел, но определить только по почерку смогу. — И никаких магических способов нет? — Нет, — ну, что за глупости, Спеллман, ты ведьма вообще (?), хоть сто сорок три. — Ладно, смотри. — Как легко ее развести. Нику порой кажется, что он Сатаной награжден умением все успевать, поэтому даже с перепачканными чернилами пальцами на шабаше он появляется с улыбкой инкуба и грацией льва, принимая из рук Дориана бурбон и — какая жалость, о черти — вести о сломавшем ногу в оранжерее однокурснике, обожающем красные розы.