***
Тёплая вода ласково обволакивала усталое тело юноши, который с остервенением грубо тёр мочалкой кожу, стараясь смыть сажу и неприятный запах гнили и разлагающегося мяса, что, казалось, преследовал его с момента, как он покинул тюремную камеру. Закрывая глаза, Рику хотелось представить себя в апартаментах родного замка, но воображение играло злую шутку с принцем, вновь и вновь возвращая его к суровой реальности и воскрешая в памяти недавние события. Набрав в ладони воды, юноша плеснул ею себе в лицо, пытаясь отогнать подальше столь неуместные и совершенно бесполезные переживания. Бессмысленно оплакивать мёртвых — от этого они не вернутся к жизни. Бессмысленно жалеть себя — от этого ситуация не изменится. Ему сохранили жизнь, а значит, шанс отомстить и вернуть Ландикард ещё не был потерян навсегда. Закончив мыться, парень подошёл к скамье, на которой лежала одежда, заранее подготовленная прислугой. Капли воды стекали с его длинных чёрных волос на спину, заставляя мелко подрагивать от холода, что особенно сильно ощущался после горячей ванны, потому юноша поспешил одеться. Натянув бесформенную белую рубаху и порты из грубого холща, парень неприязненно поморщился: эта крестьянская одежда в очередной раз напоминала о том, кем он был сейчас. Рабом. Трофеем в руках захватчиков. Услышав настойчивый стук в дверь, Рик обернулся. — Госпожа уже ждёт Вас, — с неожиданной вежливостью обратилась к юноше одна из служанок, молодая девушка с усыпанным веснушками лицом и светло-рыжими волосами, выглядывающими из-под кепчика. Фредерик кивнул в ответ, покорно протягивая запястья, на которых тут же защелкнулись наручники с длинной цепью. Девушка виновато потупила взгляд, с сожалением глядя на толстую цепь, а Рик лишь усмехнулся. Помимо робкой рыжеволосой служанки его сопровождали ещё двое слуг и два стражника, по-видимому, приставленные для конвоя над пленником. Их удивительная приветливость поначалу поразила Фредерика, полагавшего, что с ним, как с рабом, церемониться не будут, и уже готовому в любой момент отразить как словесное, так и физическое нападение. Но мнимая обходительность прислуги лишь означала, что по приказу королевы, подарок для её дочери должен быть доставлен в лучшем виде к своему новому владельцу. Тяжёлая деревянная дверь, расписанная витиеватым узором, скрипнула, когда стражник раскрыл её, остановившись у входа в покои принцессы. — Мы привели его, Ваше Высочество. — Мужчина поклонился, опустив взгляд в пол. — Благодарю, Элиас, — донесся до Рика мягкий голос принцессы. Солнечные блики из раскрытого настежь окна играли с её золотистыми кудрями, рассыпанными по плечам. Принцесса тепло улыбнулась и кивнула, дав прислуге знак, что они могут быть свободны. В комнате остались лишь они вдвоём. Принцесса с детским любопытством разглядывала своего нового раба, словно интересную игрушку, а Рик чувствовал, как напряжение проходит по нервам под пристальным взором ядовито-зелёных глаз. — Как тебя зовут? — спросила девушка, чуть склонив голову. — Фредерик фон. Ландикард, — ровным голосом представился он, гордо вскинув голову. — Красивое имя, Ваше бывшее высочество, — лукаво улыбнулась она, прикрыв губы узкой ладонью. Рик поморщился, но промолчал, прекрасно понимая, к чему приведёт перебранка, и предпочёл оставить насмешку принцессы незамеченной. — Моё имя Сильвия. Сильвия Серпенс, — представилась она в ответ. Серпенс. Рик ненароком вспомнил перевод этого слова на латыни: «змея». И впрямь, такое название идеально подходило государству, с неистовой беспощадностью разрушившему и захватившему половину земель западного континента, с жадностью расширяя свои владения и уничтожая всех, кто встанет на пути. Ходили слухи, что королева Серпенса — могущественная ведьма, использующая запретную магию, и с её помощью контролирующая людей. Иначе, как бы ей удалось подчинить себе несколько государств, по силе и влиянию несравнимых ни с Серпенсом, ни с Ландикардом, причём подчинить вначале без помощи военных действий? Изначально Серпенс был маленькой провинцией не обладающей ни богатыми ресурсами, ни сильной армией, но стоило королеве Генриетте взойти на престол, переняв власть из рук своего покойного супруга, как страна медленно и неумолимо начала процветать, и спустя годы стала представлять угрозу для других государств, которые, не смотря на все усилия, в итоге оказались разгромлены Серпенсом, на тот момент уже обладающим внушительным военным потенциалом. Фредерик всегда скептически относился к этим ничем не подтверждённым слухам о вмешательстве потусторонних сил в деятельность королевы Серпенса, и относил успех страны к таланту королевы в интригах и умелой стратегии в политической игре, что и сыграло, по его мнению, наибольшую роль в расцвете Серпенса. Его страна также пала от их рук. И Рику оставалось лишь в бессилии сжимать кулаки, вспоминая руины, оставшиеся от его Родины и запах обугленных мёртвых тел. Королева Генриетта стала для него воплощением смерти, и девушка, стоявшая сейчас перед ним, была дочерью смерти, хоть лик её, озарённый светом солнца, и напоминал лик ангела. Но волки всегда прячутся под овечьей шкурой, окровавленной, сорванной заживо с несчастной овцы. «Змея» — глядя на Сильвию, отметил про себя юноша, не отводя взгляда от прищуренных глаз цвета свежей крапивы, и обжигающих также сильно. Сильвия протянула ему руку, и Рик покорно поцеловал её, вспомнив о правилах вежливости, но больше всего в этот момент он испытывал желание сломать тонкие пальчики принцессы.***
В огромной бальной зале, озарённой ярким светом хрустальных люстр, поражающей своей вычурной роскошью, собралось множество людей, приглашённых в честь празднования дня рождения принцессы. Столы полнились изобилием редких яств, а веселые звуки музыки, исполняемой квартетом, служили превосходным фоном для пиршества. Дамы мило флиртовали с кавалерами, а те задорно подхватывали их светскую игру, другие же предавались глубокомысленным беседам за бокалом вина, а кто-то и вовсе предпочитал уединиться на балконе. Сильвия принимала подарки от гостей, с кокетливой улыбкой слушая поздравления. Скука одолевала её, но девушка умело прятала её под частоколом дружелюбного тона и игривого смеха. В конце концов и это торжество не более, чем формальность, а принцесса с детства была приучена к соблюдению правил светского общества. С другой стороны, даже такие нудные мероприятия можно было использовать с выгодой для себя, заводя полезные знакомства и мимолётно узнавая интересные слухи, среди которых порой находилась и весьма занимательная информация. Информация правит миром, и именно её можно использовать как самое лучшее оружие. Девушка сделала глоток шампанского и прикрыла глаза, чувствуя навалившуюся усталость. До конца бала оставалось несколько часов, и ей предстояло продержаться это время, негоже имениннице уснуть во время торжества. Тем более, что церемония посвящения должна была состояться ровно в полночь, через полчаса. Особая церемония, необходимая для того, чтобы сделать раба своей подлинной собственностью. Сильвия облизнула губы в предвкушении. — Позвольте пригласить Вас на танец. — Принцесса подняла взгляд и хитро улыбнулась невысокому светловолосому юноше, стоящему перед ней, быстро узнав в нём сына герцога Люнебурга, обладающего большим влиянием на континенте. Девушка протянула руку, приняв приглашение. Озорные огоньки блеснули в ядовито-зелёных глазах. Вот и первое полезное знакомство за этот вечер. Предаваясь наигранному веселью, вальсируя с милым кавалером, с удовольствием принявшем правила игры, принцесса смогла забыть о времени, утопая в звонких, ритмичных звуках музыки, несущей её вслед за собой. Но даже сейчас она не могла ощутить желанного опьянения эмоциями, не могла целиком погрузиться в атмосферу праздника, прочувствовать его. Это торжество не имело тех красок, которых требовала её душа. Оно было слишком ярким. Слишком светлым. Слишком живым. Когда часы пробили полночь, лишь немногие остались во дворце. Лишь те, кто имел право лицезреть священный ритуал. Королева, держа у губ бокал с красным вином, сидела на троне, подперев щёку рукой, без интереса наблюдая за происходящим. Несколько человек, лица которых были скрыты чёрными накидками, стояли у трона. Зал был озарён лишь тусклым светом свечей, создавая тревожный полумрак. На небольшом столе, стоящем посреди зала, стояла глубокая белая чаша с синей каймой и острый кинжал, ручка которого была расписана древними рунами. Рик споткнулся и едва не упал, но его вовремя придержал за локоть один из стражников, что вёл его в зал. С завязанными глазами, юноша ничего не видел и передвигался на ощупь, чувствуя себя непривычно, будучи лишённым возможности видеть. Тревога расползалась по нервам, заставляя ладони потеть, а дыхание сбиваться. Он не знал, что его ждёт, хоть и был готов к любому повороту событий, как ему казалось. Но эта пытка неизвестностью медленно выводила из себя. И когда повязку сняли с глаз, парень почувствовал небывалое облегчение. Один из людей в чёрном балахоне подошёл к нему, и взяв со стола кинжал, посмотрел на юношу, что в напряжённом ожидании озирался вокруг. — Дай руку, — приказал мужчина, и Рику ничего не оставалось, как повиноваться. Он болезненно поморщился, когда мужчина провёл лезвием кинжала по его запястью, и держа руку юноши, поднёс её к глубокой белой чаше. Капли крови медленно наполняли сосуд, стекая по бледной коже пленника. Мужчина сильнее стиснул руку Рика, чтобы выжать больше крови. Запястье начинало неметь и парень стиснул зубы от боли. Он не понимал, что происходит, и это непонимание пугало его больше всего. Тихое бормотание людей в балахонах, окруживших его, напоминало древнее заклинание. Голова кружилась, и очертания тронного зала становились всё более мутными, а кровь всё сочилась из надреза на запястье, заполнив чашу почти наполовину. Фредерик тяжело дышал, когда его отпустили, вновь сковав руки тяжёлыми оковами. Тошнота подступала к горлу, и парню казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он не помнил, когда ел в последний раз, и, возможно, именно поэтому его обезвоженный организм не выдерживал такой потери крови, а нервы шалили, вызывая дрожь по всему телу. Сильвия усмехнулась, глядя на него. Он выглядел таким жалким, но его никчёмный вид только нравился принцессе. Раздавленное насекомое порой куда красивее живого. Девушка подошла ближе, и забрав кинжал из рук мужчины, обернулась к Рику. Хищный оскал появился на губах принцессы, когда она, пристально глядя в глаза пленника, провела кинжалом по своей руке, вгоняя лезвие как можно глубже. Алые подтёки крови стекали по её руке, капая в чашу, смешиваясь с кровью Рика. Казалось, принцесса получала удовольствие, когда резала себя, словно эта боль была для неё эйфорическим наслаждением. Она вожделенно смотрела на багряные линии, причудливым узором оплетающие её запястье. А принц глядел на неё с удивлением и отвращением в глазах. Если для Сильвии смерть была душевной отрадой, то с таким же удовольствием она наблюдала и за убийствами невинных людей. За уничтожением его Родины. Фредерик не мог простить такой бесчеловечности, испытывая лишь презрение к змее, стоящей перед ним. Когда чаша была целиком заполнена, мужчины в балахонах, держа на подносе маленькое золотое кольцо с прозрачным гранёным камнем, и ошейник с таким же круглым прозрачным кристаллом посередине, поднесли поднос к столу, и опустили кольцо с ошейником в чашу с кровью. Стоя над чашей, участники ритуала читали древнее заклинание, и пока звуки срывались с их губ, кровь в сосуде становилась всё темнее, окрашиваясь в цвет затхлого болота. Когда они вытащили кольцо и ошейник из чаши, камни на них приобрели тёмно-красный цвет, заполнившись кровью. Принцесса надела кольцо на свой тонкий палец, и улыбнулась, любуясь им. — Церемония запечатления завершена, — объявила королева, до этого наблюдавшая за ритуалом. — Что всё это значит? — пробормотал Рик, когда на него надели ошейник, оказавшейся очень горячим, словно нагретым на костре. Ошейник крепко сжимал, словно удавка на шее висельника. — Эти камни образуют нерушимые узы, — с улыбкой проворковала принцесса, подняв руку и показывая юноше своё кольцо. — Теперь мы связаны с тобой. И ты никуда от меня не сбежишь.