Laplace's demon

Солнце медленно ползет наверх, на улице еще по-ночному морозно, но, судя по светлеющему небу, обещает быть жарко. — Я от дедушки ушла, я от бабушки ушла… — тихонечко пробурчала Эви. — И от демонов ушла, и от мафии ушла. И от сектантов уйду. Ужастно хотелось есть, спать и нормальной одежды. И чтобы все от нее отстали. Что-то подсказывало, что скорее у нее хотелка отсохнет, чем отстанут. Такого, знаете ли, даже в сказках не бывает, чтобы долго, счастливо и с единорогами: то единорогов хотят спиздить, то на долго и счастливо покушаются. Первым делом Эви завернула к забегаловке, мелькнувшей на горизонте. В сувенирной лавке по соседству (кому вообще нужны сувениры из Рэд-Грэйва?) традиционно нашлась майка с флагом, шорты на три размера больше нужного и возлюбленная пачка сигарет. Конечно, с ее телосложением мумифицированной доски на диете все было велико, но это уже хотя бы не халат на голое тело. Продавец заспанным взглядом окинул ее, халат, тапочки, тяжело вздохнул и уныло предложил взять брелок на сдачу. К черту. Открыв чемоданчик оставшийся от Стэгги (спасибо тебе, богатый ублюдок), девушка обнаружила достаточное количество денег, чтобы сменить имя, пол, расу и переехать на личный остров в тихом океане. Закрыла. Долго думала над этой перспективой. Логичной частью сознания (офигеть, такая есть) решила не торопиться с этим. Картель найдет ее в какой канаве она не прячься, тут не спасет никакая удача, а покидать страну значит спалить свое местонахождение. С демонами та же история. Проблемы надо решать по мере их поступления. Перво-наперво поесть, пока внутренние демоны не сожрали ее раньше внешних. Ну, завывали они явно громче. Ведро картошки, еще одно — кусков курицы — и кола. Хорошенько подумав, Эви попросила шесть бумажных пакетов для заказов с собой. Таскать бабло в чемодане надежно, но палевно. У нее все-таки нет собственного головореза, в отличие от Стэгги. Его, кстати, это не спасло, надо бы взять на заметку. Деньги легли в пакеты шестью равными кучками, еда — в бездонный желудок. Что делать дальше представлялось очень смутно. Проблемы временно отступили, появилось время продумать дальнейшие действия, правда мозг думать уже физически не мог после такой насыщеной ночи и еды. На улице заметно теплело и тельце под лучами солнца размаривало. Примерный план был прост как пенни — замести все, что могло напоминать о ее существовании, в том числе забрать немногочисленные вещички, если ее каморку еще не нашли; избавиться от машины, пока святоши не начали ее разыскивать (если еще не начали). Найти ту… надпись. Devil may cry Что это вообще? Бар, магазин? Чем ей там могут помочь? Мафия ей вот помогла, ай как помогла, теперь ноги оттуда уносить приходится как от чумы. Даже спросить толком негде. Эви уселась за руль сгоняя дремоту и сиганула ближе к центру города, там оставить тачку и переулками уйти разведывать обстановку к своему притону. Не спать-не спать, копать-копать. Знать бы еще, куда копать. С точки зрения стратегии возвращаться за вещами было плохой идеей, на грани самоубийственных, ей всегда плохо удавалась роль невидимки. Роль Черного плаща тоже, хотя с развивающимися за спиной полами халата выглядело похоже. На удивление предчувствие молчало, а слежки за помещением было не видно. Как обычно, редкие прохожие и броуновское движение алкашей-торчков, входящих и выходящих из здания. Оставался вариант, что ее поджидают внутри, но местные обитатели были слишком миролюбивы и спокойны. Эви еще немного потопталась на углу соседнего дома и проверила внутренний триггер на приключения. Молчал. Внутри здания привычно мирно, негромкие рубленые фразы и крайне специфическая музыка тихонечко мурлыкающая из-из «грибницы». Никого по пути в каморку так и не встретилось. Эви достала ключ в комнату из-под кадки с высоченным буйно растущим во все стороны кустом и поморщилась: кто-то из местных опять использовал цветок вместо уборной. Собственно, секрет быстрого роста зелени оказался никакой и не секрет. В комнате все было как прежде: открытая форточка, осыпавшаяся штукатурка, вечный ручеек в углу, старая как проституция кровать. Блэсс запихнула наличку и тапки в рюкзак, заменив их запасными кроссовками. Пошарила рукой под кроватью и вытащила на свет божий коробку со всякой хренью, в которой нашлось крепление для дробаша, любовно устроенного у бедра под халатом. Уйти удалось так же незаметно как и войти. Возвращаться сюда она больше не будет, скучать по этой шараге, естественно, тоже. Осталось где-нибудь отоспаться и мир станет вполне терпимым для одной конкретной (не)удачницы. И найти эту богом проклятую надпись, раз уж предчувствие ее туда как ночную бабочку к богачам несет. Решение, впрочем, нашлось довольно быстро. В убогом дворике, одном из многих в центре города, стоял двухэтажный, слегка покосившийся домик, облюбованый представителями местной «творческой элиты». Тусовались там все, начиная от художников-абстракционистов, ищущих то ли развлечение на одну ночь, то ли натурщицу, до журналистов весьма статусных изданий. К последней профессии себя худо-бедно причисляла и Эви, пишущая в еженедельнике колонку о демонах, магии и прочей эзотерике, которой жители интересовались поневоле: городок все-таки был не самый спокойный, а после того, как двадцать лет назад тут из ниоткуда выросла чертова вавилонская башня с охапкой совсем не гуманоидных существ, верить стали и в магию, и в пришельцев почти все поголовно. Кто бы знал, что под псевдонимом «гадалки Арадии» в бульварной газетенке скрывается зеленая девчонка, вполне реально знакомая и с демонами, и с магией, и, что самое веселое, с гаданием. Гаданием Эви и впрямь промышляла, пока вокруг этого не стали разводить кипишь и привлекать внимание, ибо, что характерно с ее даром, нагаданное частенько исполнялось. Впрочем, все это лирика, а зарабатывать на жизнь было нужно, как минимум, до этого момента. Оставив половину честно сворованных денег в ячейке на вокзале (на очень черный день), Эви отправилась в вышеоговоренный бар-клуб, где на первом этаже наливали все, что душа и финансовое положение позволяет (как правило или кофе, или бурбон — выбор зависил от настроения), а на втором этаже можно было снять комнату, хоть на ночь, хоть на пожить, хотя психов для последнего не находилось. Зато одна ночь, чтобы поспать в относительной безопасности, — самое то. Так что, пробравшись в дом разврата и содомии (как она называла его про себя и, честно говоря, была недалека от правды) Эви, не сворачивая, поплелась на второй этаж и плюхнулась на кровать в первой же свободной комнате, мгновенно отрубаясь. Мысль расспросить о чертовой надписи местных мелькнула на переферии сознания и канула в лету. Кто ж, блять, знал, что в пять часов утра, когда все козоводы расползутся по своим и чужим кроватям, Блэсс проснется от тянущего в животе страха.