Laplace's demon

Ноги заплетаются и скользят по рассыпающимся в труху костям некогда живых существ, рваные вдохи режут слизистую носа. Эви не понимает, ничерта не понимает, но изнутри колотит животный ужас, который заставляет бежать дальше, далеко за пределами ее возможностей. Наконец она падает у холма поблизости. Блэсс буквально задыхается от истерики. Все это чушь, марево вокруг, апокалиптичные пейзажи - она умирает и бредит, вот и все. Нужно выбраться, нужно убежать. Нужно... Скрюченные пальцы скребут по острым обломкам костей, весь холм осыпается под ней, расползается, как будто и не существовало. В ямке, которую она выгребла, начинает что-то виднеться, проступать. Эви всхлипывает и делает финальный рывок... Перед ней лежит рука. Кажется, оторванная по локоть или откушенная. Женская, небольшая, не слишком аккуратная, с куском черного кожанного рукава. И с четками. Ее рука. Блэсс инстинктивно хватает ее и тут же отбрасывает осознавая весь ужас. Тяжесть куска собственной плоти, вид культи - все это неиллюзорно, совсем реально. Противоестественно. Кажется, ее тошнит кровью и перед глазами все плывет. Воздуха не хватает. Заставить себя взять кисть очень трудно, Эви подвывает и всхлипывает на судорожных вдохах, даже посмеивается безумно. Не реально. Это все не реально. И она - не реальна. Просто сон. Сон про кого-то другого. Не про нее. Если повторять это как мантру, не пуская в голову других мыслей, то даже можно выровнять дыхание. Когда не можешь что-то перенести - отрицай и беги. Блэсс смеется надрывно, через боль, и говорит себе самой в слух, что это игра. А значит все хорошо. Голос подводит. Руку она все же забирает, преодолевая хтонический ужас внутри. На языке пыль и сухость такая, что сглотнуть нечего и горчит желчью и свернувшейся кровью. А еще почему-то едкий вкус металла и пороха в глотке. Надо просто выбраться. Идти. Вперед. Назад. Куда угодно - это место долбаное чистилище, тут нет ничего кроме пыли и костей, и так - до самого горизонта. Блэсс ничего не понимает. Место кажется одновременно знакомым и чужим, как когда возвращаешся в дом, где когда-то давно жил. А там, оказывается, новые жильцы, стены перекрашены, замки поменяны и тебе не рады. В голове пустота. Эви хочет уйти, но не понимает как. И что еще важнее - куда. Но привычку не пропьешь, даже в таком состоянии она вспоминает про предчувствие и падает на колени, жмурясь и дергая себя за волосы, до боли, в попытке придти в себя. Нужно представить. Придумать себе то что она хочет и... И она поймет как это сделать. Главное сосредоточиться. Рэдгрейв. Сраная мафия. Ее кортик. Новая, но теперь рваная косуха. Большой дом. Рослый мужик в красном плаще, который может ее защитить. Должен защитить. Вот там она должна быть. /Не здесь./ Мир под ее ногами распадается и ухает в темноту. *** Воздух на вдохе такой густой и острый словно заливают лаву в дыхательные пути. В глазах сплошная темень. Эви не помня себя взвивается и, почему-то, точка опоры уходит, а сама она куда-то падает, бьясь коленями и локтями о жесткую и холодную поверхность - боль отдает в черепушку с такой силой, что пробивает на слезы и звериный вой. Перед глазами плавают пятна, а горлом что-то идет, лишая возможности вдохнуть до боли в носу. На фоне слышится шум и что-то большое приближается - у Эви нет времени размышлять - она больше не хочет умирать. Страшно панически. Болят челюсти от стиснутых со страшной силой зубов, но, по сравнению с остальной болью, эта даже приятная. Пятно что-то говорит и тянется к ней. Блэсс не может себе позволить, она не переживет, она не хочет умирать. Слова гремят, но не доходят до мозга, грохот пульса перебивает все. На первое же касание Блэсс кидается словно одичавшая, раздирая руками и зубами все, до чего дотягивается. Звучит что-то злое и ее успешно стискивают и обездвиживают. - Мелкая, блять! Блэсс в ужасе замирает слепо пялясь вперед, как пойманый сурок, надеясь, что хищник посчитает добычу уже мертвой и оставит в покое. - Ну пиздец... И что теперь? Леди, мать твою, тащи сюда свою аппетитную задницу! - Еще одна шуточка про мою задницу и я откушу твою для баланса. Положи ее обратно на стол, - произносит незнакомый женский голос. Вокруг слишком много звуков, как для посмертия. - Оу, звучит как мечта! - фыркает охотник, но все же затыкается. Эви чувствует, как ее укладывают обратно на жесткую поверхность и чем-то шуршат, говорят что-то еще. А затем в губы упирается холодная гладкая штука и льется вода. Блэсс пьет, захлебываясь, счастливая до священного трепета от самой возможности пить. Голова все еще кружится, а воздух жжется, но зрение постепенно приходит в себя. Вообще, в теле такая слабость при любом движении, словно из нее сделали отбивную, а теперь просят пройтись по канату над пропастью. Первая осозннанная мысль в голове очень странная и примитавная. Один из важнейших вопросов вселенной. Что? Мозг некоторое время со вкусом смакует ее, а потом, наконец, просыпается и начинает работать по-настоящему. ЧТО?! Слабо связаные слова мечутся в голове в своем бесконечном количестве и Блэсс наконец начинает приходить в себя. Что, нахрен, произошло? Она жива? Она умерла? Она где? Это Данте или ей показалось? Кто нахрен эта женщина? Что ей дали? И, почему, ебаный стыд, она лежит голая на столе?! Блэсс ошарашенно оглядывается, пырит на девушку рядом и выдает глубокомысленное: - Хырррфао шабао??? Несколько секунд стоит тишина, а затем Данте скатывается под стол со смеху, а черноволосая незнакомка от души пинает его туфлей под ребра. - Видимо голосовые связки еще не восстановились, подожди немного, - задумчиво говорит она. - Я Мэри, к слову. Рада знакомству. Как можно радоваться знакомству с голым человеком в крови, лежащим на столе, Эви понимает смутно, но руку пожимает. - К слову - с первым воскрешением тебя, - все так же, мимоходом, словно это обыденность, говорит Мэри. Блэсс нихрена не понимает. Ее, глупенькую, заботливо укрывают белой простыней и касаются головы... А потом в ушах звучит хруст, от которого в жилах кровь стынет, а в глазах опять темнеет, но не надолго. Ей что, шею свернули?... - В смысле воскрешением?! - хрипло переспрашивает Эви, потирая загривок после внезапного действия, - и почему, блять, вы меня завернули в белую простынь и уложили на стол?! - Я пришла уже так было, - спокойно ретировалась Леди и покосилась на только что отсмеявшегося Данте. Блэсс тоже перевела на него тяжелый взгляд. Охотник поспешно попытался натянуть на себя серьезную мину, но выходило паршиво. - Ну, ты же мертвая была. Думал надо будет закапывать, не ковер же на тебя тратить. У Блэсс дернулся глаз. Она представила себе, как очнулась бы под землей, без воздуха, голая, в ковре и кровище. Пиздец конечно. - Ты... что... мертвого от живого... отличить не можешь!? - провизжала Блэсс, потому что голос все еще не позволял нормально кричать. Да какого хрена творится с ее жизнью?! - Да не, ты и была мертвой. Я проверял, - почесав затылок ухмыльнулся мужчина. - Ну, знаешь там. Люди со сломанной шеей и пулей в голове вообще не особо живые обычно. Эви схватилась за многострадальную голову. Мафия? Мафия. Их способ мести. Пиздец конечно. Иначе и не скажешь. Какая нахрен пуля в голове и сломаная шея, если ее главной проблемой было то, что ее располовинило ножницами?! Блэсс судорожно начала оглядывать свою руку - та оказалась на месте. На животе тоже ничего видно не было, хотя в месиво грязи и крови вообще не особо распологало к изучению. Че? Блэсс задумчиво поскребла ногтем по пузу. - Но у меня же... это... - сформулировать было сложно. - Ага. У тебя кишки по всему переулку валялись, - слишком радостно, как для свидетеля расчлененки, проговорил Данте. - Коронеры пока тебя соскребали так матерились, ууу... Мда, бедняги. Блэсс начало колотить и крыть совсем не по-детски. Какие? К хренам? Коронеры?! Видимо Леди что-то почуяла, потому что наконец заткнула охотника самым действенным способом - добротным ударом в печень. Впрочем, это был единственный способ в отношении белобрысого. Эви же продолжала себя накручивать. Как это вообще - мертва? Херня какая-то. Это одно дело - писать в соцсеточках, мол, я мертв внутри, и ходить с постным еблом, а когда тебя действительно шинкуют на стейки - все как-то усложняется. Губы ссохлись и почему-то имели странный сладковатый привкус. Хотелось лечь, уснуть, а проснуться на две недели раньше, как ни в чем не бывало, в своей каморке. Голова вообще варила слабовато. В, очевидно, обновленном желудке заурчало. Ну хоть какое-то постоянство. Самой деловитой и шустрой в компании оказалась Леди, выволокшая сонамбулу Блэсс в сторону ванной и скрывшаяся в поисках "нормального пропитания, а не всей этой дряни". Эви, в общем-то, было фиолетово. В мозгах, на месте мыслей, выразительно причмокнул вакуум. Поспешно отскребя от себя грязь и проверив наличие новоприобретенных шрамов Эви выползла на свет божий. Из одежды на ней до сих пор была одна только похоронная простыня. Леди в зоне видимости не было. Котелок начинал потихоньку варить и количество вопросов росло в геометрической прогрессии, хотя думать о них не хотелось совершенно. Кажется, отрицание случайно из временного периода стало ее стилем жизни. Блэсс откашлялась. - Эй, Данте? У тебя не найдется каких-нибудь вещей? А то, ну... Мои расхуячили вместе со мной и, кажется, они так и остались у коронеров? - неуверенно прокричала Блэсс на второй этаж. Звучало дико. - Да ладно, костюм Евы у тебя, по-моему, то, что надо! - ехидно фыркнули в ответ. Блэсс мученически закатила глаза. - Если я стану Евой, то ты очень быстро превратишься в Адама. И, как и он, проведешь остаток своей жалкой жизни в мольбах о потерянном рае! Со второго этажа высунулась рука и резко метнула в сторону Эви нечто красное и в стразах, так, что сначала она даже испугалась. Блэсс недоуменно рассмотрела снаряд. Затем предполагаемое местонахождение Данте. И снова снаряд. - Это что, мать его, такое? - Эм, платье? - лучезарно улыбаясь обьявил охотник. - Я не считаю платьем то, что прекрывает меньше половины задницы и держится на нитках! Данте, млять, чье оно? И главное, - Эви принюхалась, с омерзением отмечая запах чужого тела, тяжелых духов и алкоголя. - Как, черт возьми, эта женщина ушла от тебя?! - Она ушла с достоинством! - весело ответил охотник. - Что, на тот свет чтоли? - скептически спросила Блэсс. - Замечательно, ты дал мне платье мертвой шлюхи! - Ну, допустим, ты тоже была мертва... - Завались. Знаешь что? Сама найду, не утруждай себя. Значение издевательской ухмылочки, брошеной ей вслед, Эви не поняла, пока не добралась до комнаты. Колени на лестнице прохрустели, в глазах потемнело, но Блэсс не Блэсс, если не добьется своего. В первой комнате не было ничего. Поправочка: ничего кроме огромного, мать его, дивана-траходрома и вони пыльного застоявшегося воздуха, пота и... Эви захлопнула дверь как можно быстрее. А во второй комнате... Царил настоящий хаос. В мозгу отстраненно промелькнула мысль - такими раздолбаями по жизни рождаются или все-таки становятся? Наполовину оторвавшаяся штора, шкаф, заваленый настолько, что полки отвалились и все божьим чудом балансировало на стопке книг. В дальнем углу, оказалось, было кресло. Оказалось - потому что из под вороха одежды его было просто не видно. Тут же, рядом, стояла протекающая бутылка машинного масла с ящиком болтов на все случаи жизни. А еще - целый выводок хаотично расставленных креманок с чем-то розоватым внутри или маленькой цивилизацией, имеющей все шансы захватить этот мир. Сделав шаг наобум Блэсс сразу же споткнулась о задравшийся ковер и чуть не налетела на торчащий из плинтуса гвоздь. К слову, уже покрытый темноватыми разводами, но так и не приколоченый. Под кроватью без простыни торчали провода и был виден абрис запылившихся колонок и армии пустых бутылок. Блэсс аж присвистнула. Слов не находилось. Перерыв все, чего было не страшно касаться, Эви вытащила на свет божий забытую хозяином футболку и носки. Мятое, немного пыльное, зато стираное, что уже было победой. победой над здравым смыслом Уже выходя Блэсс заметила висящие на гвоздике из-под картины ковбойскую шляпу и охрененные желтые очки, прямо как из "Страх и ненависть в ЛА". Слой пыли как бы намекал, что хозяину они не больно то и нужны... В холле Эви появилась помпезно: футболка достовала ей до колен, носки тоже, а желтые очки сьезжали с носа при каждом шаге. Там ее уже ожидала Леди и нетипично тихий Данте, как-то странно ухмыляющийся и немного хмурый. - По чем сыр-бор? - стараясь разрядить атмосферу спросла Блэсс. Леди окинула ее задумчивым взглядом и вручила пакет с восхитительно пахнущей стряпней. - Это что, все мне? - ошарашенно спросила Эви, хотя чувствовала в себе силы действительно сожрать в одно лицо, причем в рекордные сроки. - Ага, завещали же кормить сирых и убогих, - хмыкнул Данте, за что тут же получил уже привычную оплеуху. - Ешь давай. Нам надо серьезно поговорить, - оборвала его Мэри и глянула в упор на Блэсс.